Светлейший князь 3 - Михаил Шерр

За поздним ужином обсудили чисто рабочие вопросы будущего совместного существования, но первым и самым главным вопросом интересующим обитателей долины, стало подписание указа императрицей.

— Не переживайте господина. Наш губернатор генерал-поручик Дени́с Ива́нович Чиче́рин пользуется огромным уважением и доверием государыни и если он категорично сказал да, то будьте уверены. И даже более того, указ государыни будет к Рождеству.

— А скажите, Семен Николаевич, а какими будут пределы округа? — спросил Лонгин.

В кармане у него лежал лист бумаги, где светлейший описал желаемые границы округа, точно такие у будущего Минусинского уезда образца середины 19-го века.

— Сложно сказать, пока это вообще не обсуждалось, — новоявленный окружной начальник говорил сущую правду.

Лонгин протянул господину поручику написанное князем.

— Вот здесь светлейший князь обозначил желаемые границы округа. Центром округа предлагается сделать село Минусинское и округ соответственно так же обозвать. Почему не знаю, их светлость это не объяснили. А нашими границами считать реку Енисей, реку Большой Тепсель, Араданский хребет, реки Араданка и Тихая и Куртушибинский хребет.

Лонгин достал ещё одну бумагу.

— Здесь изложены обстоятельства похищения во младенчестве князя Григория Ивановича Крылова. Записано со слов свидетеля, кучера его родителей. Григорий Иванович Крылов на восстановление имущественных прав в Российской империи не претендует. Только признание дворянства и княжеского достоинства. А здесь, — Лонгин достал ещё один лист бумаги, — поименный список лиц, подлежащих амнистии. Мы оцениваем благосклонность при рассмотрении этих вопросов в пятьдесят пудов серебра в течении десяти лет. А возможно и быстрее. А если будет предусмотрено освобождение от крепостной зависимости, то еще столько.

У поручика Аксенова даже дух перехватило. Довесок в пятьдесят пудов серебра, такое ему даже в голову не могло прийти. Не говоря о сотне пудов. Если всё состоится, то он может рассчитывать на серьёзное повышение по службе.

Расставаясь, решили что до получения указа государыни господину Аксенову лучше находиться в Красноярске и ни каких действий пока не предпринимать.

Наши посланцы вернулись из Красноярска десятого октября. Вернулись все, живые и здоровые. Результат, который они привезли, был просто ошеломительный. Мне даже казалось, что это сон. Но я решил со своими восторгами не спешить и дождаться указа Екатерины Второй. А пока надо просто жить. Все недели я промотался между Мирским хребтом и Северами. Почти каждый день происходило что-нибудь, что вызывало тревору и подозрение. Ерофей полностью еще не оправился после ранения и мне не хотелось его тревожить.

Теперь же, когда военные опасности отступили, временно или постоянно, можно наконец заняться и прогресорством. Посовещавшись с Ерофеем, мы решили все усиленные караулы снять. И даже более того, постоянные гарнизоны решено было пока оставить только в Мирском остроге и новом остроге около пограничного знака Хаин Дабан. У всех остальных десятков появилась возможность сочетать приятное с полезным и находясь в мобрезерве, принять активнейшее участие в нашей хозяйственной жизни. В Туране на таком же положении остался десяток Ермила Нелюбина. Десяток переформировали, его укомплектовали добровольцами, желающими служить в Туве.

Тувинские десятки, сформированные из людей Мергена, ждала та же участь, что и десятки Лонгина. Воины Ольчея тоже в основном вернулись в свои кочевья. По одному десятку от каждого сумона они по очереди несли караульную службу на границах.

Ипполиту и четырем-недотепам я предоставил право выбора, оставаться у нас или вернуться в Красноярск. Ипполит выбрал второе, а вот четверка строителей предпочла остаться у здесь. Кондрат очень обрадовался этим новым рабочим рукам, тем более что работягами они оказались весьма умелыми. А время у него сейчас очень горячее: подошла пора строить основательное жилье. С раннего утра до позднего вечера у нас везде стучали топоры, несколько бригад ставили деревянные избы.

Первый деревянный лом в Усинске построили для моей семьи. Я пытался протестовать, но Кондрат заявил мне, что они, а говорил он от имени всех своих людей, не будут работать пока не построят дом для меня. Пришлось соглашаться.

Когда мужики начали ставить наш дом, я поинтересовался его планировкой. И к огромному моему изумлению я узнал, что в доме предусмотрен теплый нужник и ванная комната в моем понимании. И мало того, дом планировалось подключить к центральным водоснабжению и канализации.

Кондрат рассказывал мне все правильно, но как-то неуверенно и я заподозрил, что эта идея не его. Выяснить автора труда не составило. Как я и ожидал, им оказался Фома Васильевич!

Но когда я увидел план Усинска, нарисованный в канцелярии под чутким руководством дедушки Фомы, то в буквальном смысле потерял дар речи. Передо мной лежал технически безукоризненно выполненный план центральных канализации и водоснабжения Усинска.

Как эта идея могла прийти в голову дедушки Фомы — загадка. Конечно центральная канализация была уже известна людям, но в таком виде она должна появиться только через несколько десятков лет в Англии. С водоснабжением была та же картина. Мне, фактически, представили напорную систему водоснабжения образца тысяча девятьсот какого-то года. И мало того здесь были предусмотрены унитазы со смывными бочками, водопроводные краны и ванны, а все трубы все должны быть керамическими.

Поразмыслив, я подумал, а что тут невероятного? Со дня на день в Европе француз Джозеф Брама изобретёт ватерклозет с поплавковым клапаном, а через несколько лет и винтовой кран. Правда когда я подробно расспросил Фому Васильевича, выяснилось, что автором идей была моя супруга. Естественно она не могла признаться, что всё это ей рассказал я, Машенька любила расспрашивать меня р будущем. Поэтому она сочинила историю, что что-то подобное она видела в Китае. А дальше Фома Васильевич где сам придумал, а где озадачил других и всё получилось, кроме системы горячего водоснабжения. На кирпичных заводах во всю уже шли работы по налаживанию керамических труб.

Всю техническую документацию, составленную для дедушки Фомы, я разглядывал долго и молча. Ни каких ошибок и изъянов я не нашел. Но изобретатель мое молчание расценил как недоверие к своему детищу.

— Фома Васильевич, я просто потрясен вашими планами. Мне правда не совсем понятны сроки воплощения в жизнь.

— По мере возможности, Григорий Иванович. Наделаем труб и начнем укладывать в землю. Также и унитазы. Все постепенно. Вы вот всё знаете. А что насчет того, кто изобрел первый унитаз со сливным бачком?

Таких подробностей я не знал, так что лишь пожал плечами.

— То-то же. Первый унитаз со сливным бачком был изобретен в тысяча пятьсот девяносто шестом году Джоном Харингтоном специально в подарок королеве Елизавете.

— А воду как подавать?

— Тут я проблем не вижу.