Роксолана Великолепная. Жизнь в гареме (сборник) - Марина Дяченко

— Мое сердце пленила христианская невольница необыкновенной красоты и ума. — Сказал. — Как высший хранитель Корана не хочу переступать святых заветов его и силой брать ее.

Визир не мог скрыть удивления:

— Тебе, о великий Падишах, посмела отказать рабыня в твоей спальне? Такого я еще не помню. Накажи ее!

— За что наказывать? — покачал головой Сулейман. — Она такая удивительная… Я такой еще не встречал. Изучала языки, науки, поэзию… С ней приятно говорить. Она умнее многих моих улемов… И ей же всего семнадцать лет!

— Дело женщины рожать детей, а не поэзия, о Великий султан… — спокойно уже вел беседу царедворец. — Я могу посоветовать лекарство от этой сладкой отравы…

— Какое же оно?

— Возьми ее силой! Утоли свою страсть. И эта рабыня станет такой же, как все остальные. Никто не посмеет что-либо сказать Падишаху.

И султан твердо отказал:

— Нет! Прошу тебя — освяти ее сердце благочестивой верой Пророка. Пусть она примет нашу веру!

Молча склонился в почтительном поклоне Ахмед-паша.

Настя играла с Мустафой. Теперь уже девушка была одета как пани. И за ней туда-сюда ходили две служанки — одна белая, одна черная. И новое положение не изменило Настю и ее взаимоотношения с маленьким мальчиком — радовались друг другу и шалили, на замешательство свиты царевича. Вот и сейчас играли в прятки. Мустафа нашел Роксолану за деревом, она, смеясь, побежала от него, а он — за ней. Вдруг зацепился за корни и упал. Ушиб колено. Больно было мальчику, но он крепился, не смел плакать. Роксолана бросилась к нему, подула на ранку, приголубила, искренне разделила его боль — он заплакал у нее на руках, обняв девушку.

Именно здесь перед ними появился суровый и неприступный Ахмед — паша. На этот раз он поклонился и перед царевичем, и перед Настей, поприветствовал их, а после сказал:

— Негоже наследнику престола слезы лить и искать жалости у женщины. Ты мужчина рода Османов, великих воинов и завоевателей!

— Он же еще ребенок! — не удержалась Настя. — Ему же больно!

Ахмед-паша потемнел от этих слов, и сказал:

— Позволь, о, наследник престола, поговорить с Хюррем. Пожалуйста, оставь нас. Тебя отнесут в палаты. Там доктор осмотрит твое божественное колено.

— Не пойду! — неожиданно заявил Мустафа. Он уже оправился, и еще крепче обнял Настю. — Хочу быть с Роксоланой!

Ахмед-паша удивленно замолчал. Неподалеку застыли слуги Мустафы с лектикой, готовые отнести мальчика.

Наконец Ахмед — паша, вздохнув, еще раз поклонился Насте:

— О Хюррем! Ценю твое доброе сердце, но в каждой стране свои обычаи. Тебе, на которую склонил свою десницу самый могущественный из султанов, следовало бы привыкнуть к жизни и законам нашего народа. Принять веру нашего Пророка. Многие новые и прекрасные тропы к счастью открылись бы перед тобой.

Роксолана улыбнулась:

— Я глубоко уважаю обычаи и культуру вашего древнего народа. Но разве для этого нужно отрекаться от Бога?

Ахмед — паша выпрямился, не стал больше уговаривать. Сказал с уважением:

— Я передаю тебе пожелания нашего повелителя Сулеймана.

Это он прислал меня к тебе. Думаю, что и царевич попросит тебя о том же.

Мустафа склонился к Насте.

— Прошу тебя, Роксолана! Разве ты не знаешь, что пророк Магомет самый могущественный и самый справедливый?

Но Настя покачала головой:

— Разве можно сравнивать богов разных народов… И наш Бог Христос могущественный и справедливый… Он все видит и все слышит… И знаешь, Мустафа, он может простить нам, грешным, любой грех, если видит покаяние… Но есть один грех, который он никому и никогда не простит… Знаешь, какой?

— Какой же? — спросил мальчик, забыв про колено.

— Богоотступничество! Потому что это предательство.

Замолчал Мустафа, обдумывая эти слова. Молчал и Ахмед-паша, тяжело глядя на Роксолану — он уже понял, что эта женщина действительно отличалась от всех.

Роксолана обняла мальчика, заглянула в глаза, в самую душу:

— Скажи, Мустафа — а ты мог бы изменить Пророку?

— Никогда! — вскочил Мустафа на ноги. Роксолана посмотрела на него внимательно и серьезно:

— Как же я могу предать Бога?

Молчал великий визирь Ахмед-паша.

Султан стоял и смотрел в окно. Там, вдали, виднелись его город, его владения, его земля. За море садилось солнце.

Был печальный, усталый, не прикоснулся к еде, стоящей на низеньком столике, украшенном слоновой костью и перламутром. Ахмед-паша только развел руками:

— Мой повелитель, нельзя из-за женщины, даже лучшей, запускать государственные дела… Убивают турецких послов. Надо готовиться к джихаду, священной войне с неверными. Иди на Запад! Твои храбрые янычары уже давно рвутся в бой. Застоялись в конюшне — может начаться мятеж…

Сулейман слушал визиря невнимательно. Вдруг вскочил:

— Я подумаю об этом.

Визир довольно улыбнулся. Но после султан сказал совсем не то, что хотел услышать старый державник: — Скажи ей, что я приду вечером! Ахмед-паша только покачал головой.

Решительным шагом шел султан по коридору гарема. Дверь комнаты Махидевран были открыты. Он увидел ее, напряженно-напыщенную, остановился на мгновение, прошел мимо и остановился перед другой дверью.

Настенька вышивала украинский узор. Встала, поклонилась султану. Ровно, спокойно, уважительно.

Повелитель мира был поражен. Перед ним стояла совсем другая Роксолана — та, которую он еще не знал. На ней уже не было серой одежды невольницы, которая скрывала ее красоту. Сквозь тонкий и белый как снег муслин просвечивалось ее розовое молодое тело. Наброшенный на плечи плащ и подшитый дорогим адамаском, ниспадал до маленьких ножек, обутых в туфли из белого шелка. На груди красовались прекрасные бусы из бело-матового жемчуга, а на золотистых волосах белый шелковый тюрбан на турецкий лад. На нем торжественно сверкал драгоценный алмаз. Выглядела Настя в этом наряде как настоящая султанша…

Но наибольшее впечатление производила она сама. Чем-то теплым, радостным, живым веяло от ее спокойного лица. И Сулейман растерялся… Наконец сказал:

— Ты собрана на выход?

— Да. Может, пойдем в парк?

Чудесная тишина ночи царила в величественном парке Дери-Сеалет. Над кронами столетних деревьев тихо плыл месяц в безграничную даль. И ярко светил девушке с неба родной Млечный путь.

Настя сорвала ветку жасмина с куста, и подала ее султану. И сказала тихо;

— Хочу поблагодарить тебя за новую одежду. Она такая красивая!

А это так приятно хотя бы на короткое время иметь красивую одежду…

— Почему на короткое время? — спросил султан, поблагодарив взглядом за цветы.