Гегемония, или Борьба за выживание - Ноам Хомский

Силовые диверсионные акции продолжались на протяжении всего периода ракетного кризиса. Формально они были приостановлены 30 октября, через несколько дней после того, как Кеннеди и Хрущев пришли к договоренности, однако снова возобновились через некоторое время. 8 ноября, «в ходе секретной операции на территории Кубы, высадилась группа, приплывшая со стороны США, и было успешно взорвано здание завода», в результате чего, по данным кубинского правительства, погибли 400 рабочих. Реймонд Гартхоф написал, что «советская сторона могла рассматривать [данную акцию] как попытку переиграть ключевой вопрос заключенной договоренности: гарантии США о ненападении на Кубу». Он полагал, что эта и другие акции подтверждали то, «что для обеих сторон опасность была по-прежнему велика, и вряд ли можно было исключить вероятность повторения кризиса»{163}.

После окончания этих событий Кеннеди возобновил кампанию борьбы с терроризмом. За десять дней до своей гибели он утвердил план ЦРУ по проведению «подрывных действий» отрядами наемников, «целью которых должны были стать крупный нефтеперегонный завод и нефтехранилища, крупная электростанция, рафинадные заводы, железнодорожные мосты, гидротехнические сооружения в бухтах, а также подводное минирование верфей и судов». План физического устранения Кастро родился на следующий день после убийства Кеннеди. Данная операция была прекращена в 1965 году, хотя «одним из первых постановлений Никсона, после того как он пришел к власти в 1969 году, было указание ЦРУ о возобновлении секретных операций против кубинского правительства»{164}.

Особенно интересно посмотреть, как виделась вся эта ситуация лицам, принимавшим основные политические решения в тот период. В предисловии к недавно опубликованным архивным документам эпохи борьбы Кеннеди с террором Домингез отметил, что «среди тысяч страниц архивных томов лишь однажды встречается некоторое подобие осуждения (с точки зрения морали) поддержки правительством США террористических действий». Член штаба Совета национальной безопасности высказал мнение, что текущие действия правительства США могут спровоцировать ответные меры советского руководства, а силовые операции «носят бессистемный характер и приводят к гибели невинных людей… что способствует негативному восприятию ситуации в дружественных странах». Подобного рода взгляды разделяли участники закрытого обсуждения стратегии действий США. Так, Роберт Кеннеди предупреждал, что полномасштабное вторжение на Кубу «приведет к чудовищным человеческим потерям и на США градом посыплются обвинения во всех смертных грехах»{165}.

Подрывные террористические операции получили новый импульс при президенте Никсоне, пиковым моментом в этом отношении стала середина семидесятых, когда произошло особенно много нападений на рыболовецкие судна, посольские учреждения и кубинские зарубежные представительства, когда взрыв кубинского авиалайнера унес жизни семидесяти трех человек. Эти и последующие террористические акции направлялись с территории США, хотя тогда было принято считать, что за этими преступлениями стояло ФБР.

Ситуация мало в чем изменилась, а Кастро продолжали осуждать многочисленные наблюдатели за то, что он, «несмотря на гарантии ненападения, полученные от США в 1962 году, держал свои военные базы в полной боевой готовности»{166}. Вне зависимости от возрастания количества тревожных фактов американцы недоумевали: чего же, кроме официальных гарантий, этим кубинцам надо? К тому моменту стало хорошо понятно, насколько можно доверять любым заявлениям, даже оформленным документально: примером тому служит «инцидент с нападением на зоны размещения советских военных специалистов на Кубе», который произошел в июле 1960 года.

Во время тридцатилетней годовщины кубинские власти выступили с протестом после обстрела из пулемета туристической гостиницы, владельцами которой были испанские и кубинские компании. Ответственность за эту акцию возложили на группировку, чья штаб-квартира находилась в Майами. Следы организации, подготовившей взрывы на Кубе в 1997 году, в результате которых погиб итальянский турист, также ведут в Майами. Злоумышленниками оказались сальвадорские преступники, действовавшие под руководством Луиса Посада Карилеса и получавшие финансирование из Майами. Будучи одним из наиболее одиозных международных террористов, Посада сбежал из венесуэльской тюрьмы при поддержке Хорхе Мас Канозы (бизнесмен, который возглавлял Кубино-американский национальный фонд, чья деятельность не облагалась налогами), где он отбывал срок за взрыв кубинского авиалайнера. Посада переехал из Венесуэлы в Эль-Сальвадор, где на базе ВВС в Илопанго под руководством Оливера Норта оказывал содействие военным США при подготовке силовых операций против Никарагуа.

Посада в деталях описывал террористические операции, в которых он участвовал, и рассказывал о том, что они финансировались из-за рубежа из Кубино-американского национального фонда в Майами, но, несмотря на свои признания, он не беспокоился, что ФБР начнет расследование его деятельности. Он был ветераном «операции в заливе Свиней», и все последующие операции, в которых он участвовал, были организованы ЦРУ. Когда позднее, при поддержке ЦРУ, он стал работать на венесуэльскую разведку, то смог договориться с Орландо Бошем, его старым знакомым по работе в ЦРУ, чтобы тот присоединился к его деятельности в Венесуэле по подготовке дальнейших диверсий на Кубе (Бош получил срок в США за взорванный им на границе с Кубой сухогруз). Бывший сотрудник ЦРУ, который занимался делами о взрывах на территории Кубы, рассматривает Посада и Боша как единственных подозреваемых в организации взрывов, которые Бош называл «легитимными военными акциями». Бош, которого принято считать «главным организатором» взрывов самолетов, также, поданным ФБР, несет ответственность за более чем тридцать других террористических акций. Его дело подпало под президентскую амнистию в 1989 году после того, как в президентское кресло сел Дж. Буш-первый, в результате активной лоббистской кампании Джеба Буша и кубино-американских бизнесменов из Южной Флориды. Они смогли переубедить Министерство юстиции, позиция которого сводилась к тому, что «предоставление прибежища Бошу, несомненно, нанесет вред национальным интересам США, [потому что] безопасность американской нации во многом зависит от способности американского руководства убеждать другие государства не предоставлять помощь и убежище международным террористам»{167}.

Предложения кубинской стороны о сотрудничестве спецслужб в обмене информацией для предупреждения террористических акций были отвергнуты Вашингтоном, так как это могло обнаружить причастность американских властей к террористической деятельности. «В 1998 году руководство ФБР посетило с рабочим визитом Кубу, где, в ходе общения, кубинские коллеги передали им материалы о предполагаемой террористической сети со штаб-квартирой в Майами: большая часть этой информации была собрана кубинскими агентами, внедренными в террористическую организацию». Через три месяца ФБР арестовало кубинцев, работавших под прикрытием в террористической организации в Майами, деятельность которой контролировала американская разведка. Пятеро из них были приговорены к длительным срокам заключения{168}.

Мотивы о необходимости обеспечения национальной безопасности потеряли всяческую значимость с распадом в 1991 году СССР, однако лишь в 1998 году американская разведка заявила, что Куба более не представляет угрозы для национальной безопасности США. Несмотря на это, администрация президента Б. Клинтона, хотя и подчеркивала, что опасность, исходящая от Кубы, «незначительна», все же не исключала ее полностью. В конечном счете американские спецслужбы признали, что Куба не была источником опасности. Тем самым они подтвердили высказанную в 1961 году мексиканским послом идею, когда он возразил на призывы президента Кеннеди объединить усилия против кубинского правительства, заявив, что, «если мы публично объявим о том, что Куба представляет угрозу национальной безопасности Мексики, сорок миллионов мексиканцев умрут со смеху»{169}.

Справедливости ради стоит все же признать, что размещение ракет на Кубе было действительно очень опасно. В приватных беседах братья Кеннеди выражали тревогу, что присутствие советских ракет на Кубе может помешать американскому вторжению в Венесуэлу. Таким образом, «операция в заливе Свиней была вполне оправдана», считал Дж. Кеннеди{170}.

Администрация президента Дж. Буша-первого после отказа от концепции Кубы как источника угрозы усилила экономические санкции против этой страны в ответ на резкую правую риторику, которую успешно использовал Б. Клинтон против своего оппонента на президентских выборах в 1992 году. Экономические санкции в отношении Кубы к 1996 году все более напоминали драконовские меры, что произвело фурор даже среди близких союзников США. Экономическое эмбарго товарооборота с Кубой вызывало сильное возмущение и в американском обществе, ведь это наносило вред американским импортерам и экспортерам, которые, как обычно происходит в США, стали единственной жертвой такой политики правительства; кубинцы при этом не пострадали. Согласно данным правительства США, все было иначе. В специальном исследовании Американской ассоциации всемирного здравоохранения говорилось, что эмбарго могло иметь серьезные негативные последствия для здоровья граждан, и только отлаженная кубинская система здравоохранения позволила предотвратить «гуманитарную катастрофу». Официальные представители США никак не отреагировали на эти сообщения{171}.