Тринкет - Ольга Батлер

— Тебе кто разрешил окна открывать? — вернулась ведьма. Мэри высунулась наружу, с подозрением осмотрела безлюдную улицу и, захлопнув окно, заперла его на обе щеколды:

— Девочку надо отвести в подвал, — приказала она Друвиту.

В подвале Брэнда уселась на полу, прижала лицо к ободранным коленкам. Как бы ей хотелось стать эльфом… Нога сама выскользнет из железного кольца, и крылья понесут ее домой. До свидания, странный город! До свидания тетя Мэри, теперь вам придется самой убирать в своей гостинице!

— Брэнда, — позвал кто-то слабым голосом.

Девочка обернулась и увидела пузатого человечка с клоунским носом и пышным воротником. Он показался очень-очень знакомым. Подвал был полон и других лепечущих странных созданий — с такими же знакомыми лицами.

— Не бойся, мы твои человечки.

Брэнда вспомнила их — это были смешные фигурки и мордочки, которые она давно приметила в трещинах и пятнышках подвала. Когда ей было одиноко, она разговаривала с ними.

Здесь были геройский офицер в треуголке — он придумался из скола краски на двери, индеец в перьях — из отбитого кафельного узора, дядька с трубкой и в кепке, который ей мерещился на потолке, и даже обезьяна с круглыми ушами и улыбающаяся коза, которых она привыкла видеть на стене. Никто, кроме Брэнды, не знал про них.

Человечки поохали, разглядывая цепь и натертую ногу девочки, посовещались и убежали. С Брэндой остался один клоун.

— Мы поможем тебе, — успокаивал он, сам трясясь от страха.

Скоро все вернулись — офицер верхом на козе привез молоток, обезьяна притащила пилочку, индеец где-то раздобыл отвертку. Они подложили под цепь найденный в комнате ведьмы платок, чтобы не было больно, и принялись стучать и пилить. Стучали и пилили человечки долго, но ручки у них были маленькие, а цепь толстая — ничего не вышло.

— Прости. Мы очень хотели спасти тебя, — сказал клоун и расплакался. — Эх, если бы кто разбудил Зеленого человека…

— Разве его можно разбудить? — спросила Брэнда.

— Его нужно разбудить! — воскликнул бравый офицер.

— Сделать это совсем несложно, — наперебой заверещали человечки, карабкаясь на плечи девочки.. — Достаточно лишь пойти к… — они сложили ладони и зашептали ей прямо в уши.

— Не может быть! — рассмеялась она, поежившись от щекотки.

— Правда-правда! Это очень простой способ, но о нем никто не догадывается, все ищут сложные пути.

— А вы откуда знаете?

— Мы — его сны, — ответили фигурки.

Они сообщили Брэнде, что в этот самый момент добрый гигант слышит Брэнду и улыбается. А еще он часто видит во сне Августину. Ему известно о несчастьях принцессы.

Глава девятнадцатая

Голубь приносит весть

Когда-то отец научил Джорджа время от времени задавать себе вопросы, почему он попадает в неприятные ситуации. Спрашивать себя: «Что это было — невезение или дурость?». Честный ответ требовал подробностей.

Если просто подскользнулся и со всего маху упал в канаву, полную грязной воды, — это, конечно, невезение, с любым случается. Но если перед падением ты балансировал на мокрой железяке перил паркового мостика, вдобавок строил рожи и выпендривался под одобрительное улюлюканье приятелей, — это чистой воды дурость. Или, допустим, тебя укусила соседская собака — это невезение. Но кто перед этим дразнил ее?

Не первый день Джордж бродил около трактира и обдумывал свои предыдущие поступки. Дождик промочил его голову и плечи. Мальчик был грязен, голоден — он спал где попало, а оставшихся монеток хватало только на хлеб. Лицо его было мокро не только от дождя, но и от слез: ему больше не увидеть дом и родителей. Он не сможет пойти в замок к дракону, а тетя не выпустит Брэнду. Хотя какая она теперь тетя…

Вдобавок Питер исчез бесследно. «Он, наверное, давно злился на меня. И зачем я козырял перед ним собственной начитанностью и отцом?» — корил себя Джордж.

Даже богатство не сделает его счастливым. Теперь он понимал слова отца о том, что лучше довольствоваться меньшим, но зато иметь дружную замечательную семью.

До чего тоскливо без родного дома… Там ничего особенного вроде и не происходит в будни. Можно просто сидеть вечером всей семьей, жаловаться на скуку и смотреть телевизор. Но там всё наполнено теплом и любовью.

Каждый занимает свое любимое место — Джордж на полу у горящего камина, мама в кресле, к ней на колени забирается Леди. Отец лежит на софе, и Брэнда сидит там же — у него в ногах.

Во время рекламного перерыва мама идет на кухню, она готовит чай и не спрашивает, сколько сахара и молока добавлять в чашку, потому что наизусть знает вкус каждого.

И чашки никогда не спутает. У отца — белая с парусником, у Брэнды — с кошачьей мордой и словом «Мяу», у Джорджа — синяя, с его именем. А у самой мамы нет чашки — не везет ей с ними. Ее любимая, с клубничками, недавно разбилась, и поэтому она себе чай наливает в первую попавшуюся ничейную чашку, но Джордж с Филиппом уже подыскивают для нее новую, похожую на ту, разбитую — в подарок ко дню рождения.

Домашние праздники выделяются в череде будничных дней, как позолоченные орехи в россыпи обычных. И среди этих позолоченных есть самый главный и большой — Рождество. Это поколениями отшлифованный волшебный ритуал: с ангелочками, бумажными коронами, обязательными хлопушками-сюрпризами, чулком у камина, венком из остролиста и еловых веток.

Ему предшествует Генеральная Уборка, когда дом буквально выворачивают наизнанку, пока не очистят от всех пятен и пыли. Потом отец достает с чердака гирлянды лампочек и украшения, закрепляет их по фасаду дома, стоя на длинной выдвижной лестнице. Он хочет, чтобы их огни сияли ярче других в ночи Кленовой улицы.

Дни бегут, праздник приближается, и родители валятся с ног от усталости. Они уже мечтают о Боксинг-дне, понедельнике, когда все будет позади.

Шуршит на полу подарочная обертка. Китайский Санта-Клаус поёт из-под елки: «Сисливого вам лоздества, сисливого вам лоздества!». Под ногами вьются золотистые ленты, и падают серебряные банты со стула. Из комнаты в комнату разносятся крики: «Кто взял ножницы, где скотч?» — все, кроме Брэнды, знают, что идет тайная упаковка многочисленных подарков. Только она ждет с трепетом, что Санта Клаус положит их ночью под елку и в красный носок над камином. Сестренка до сих пор верит в Санту.

Наступает рождественская ночь. На подзеркальнике выстраивается шеренга поздравительных открыток от друзей, родных, соседей. В духовке млеет фаршированная индейка, ее запах доносится до спален, а под елкой в гостиной словно сама собой складывается нарядная куча из коробок, коробочек, а также мягких свертков и пакетов. Утром Джордж и Брэнда найдут свои имена на них, с нетерпением надорвут праздничную упаковку… В последний раз Брэнда всех насмешила — прочитав ярлык супермаркета, она сказала: «А Санта подарки в Теско покупает».

Как ни странно, с этого момента праздник засобирается уходить. Он подождет немного, пока дети и взрослые порадуются на свои подарки, пошумят хлопушками, наденут бумажные короны, съедят праздничный обед, посмотрят лучшие телепередачи; — и потихоньку пойдет на убыль. Останется куча рваной подарочной бумаги и холодная индейка, потом можно будет делать бутерброды с ней и брусничным джемом.

Но ощущение счастья продержится несколько дней.

На одно Рождество случилось чудо — выпал и не растаял снег. Они гуляли днем в парке, и отец показывал детям следы: здесь лиса пробежала, здесь заяц, а вот эта маленькая дорожка оставлена барсуком. «Разве барсуки не залегают в спячку?» — спросила мама. «Этому не спится», — ответил отец.

Брэнда сразу завалила их вопросами — что барсуки едят, где живут, какие у них детеныши. «Давайте вступим в общество наблюдения за барсуками, купим большой бинокль, и все про них узнаем», — предложил отец. «Давайте, — серьезно ответила Брэнда. — И еще… я хочу всю жизнь вот так гулять с вами по снегу». Джордж посмеялся тогда над сестрой. А ведь она все правильно сказала…

Бедная Брэнда, может, ее уже нет в живых?

— Опять ты, — сказал Джордж сидевшему в темном углу улицы мокрому голубю.

Вид у птицы был измученный, но она не отставала.

К трактиру подъехала знакомая бричка, и мальчик спрятался за кустом. Бойкая лошадка послушно замерла перед входом.

— Хозяйка, экипаж подан! — позвал он.

На пороге «Перепелки и ужа» появилась принаряженная Мэри.

— Довольно прохладно после дождя. Что вы там возитесь, где мои перчатки? — проворчала она, обернувшись в трактир.

— Вот, вот — тепленькие, специально подышал в них, — крикнул оттуда мистер Друвит.

Едва ведьма уехала на бричке, Джордж бросился к двери трактира. В привратницкой началось густое жужжание: шмели с жалами наготове понеслись в сторону мальчика. Они прогоняли его не первый раз…