Чистовик - Сергей Лукьяненко

Но у Василисы в домике чувствовался запах иного мира. Ощущалась функция. Да и ее кузнечное увлечение было налицо.

А здесь — дом как дом.

Только довольно запущенный, как говорится, «пролетарский» дом.

На окнах грязноватые занавески и горшки с чахлыми цветочками. На крыше какая-то кривая антенна.

Дверь подъезда — деревянная, старая, обитая железом, крашеная недавно, но дрянной коричневой краской, уже пошедшей лохмотьями, из-под которой проступает старая синяя краска. Кодовый замок — дешевый, механический. Дверь, впрочем, все равно приоткрыта.

И изнутри доносится чей-то скрипучий и скандальный голос:

— Между прочим, это уже второй случай за год. Я сидел без интернета три часа! А вы еще отказывались ехать!

— Ну зачем вам интернет посреди но… — начал и тут же заткнулся чей-то усталый голос.

Я осторожно вошел в подъезд.

Воняло кошками. Вряд ли они тут реально жили, это была всего лишь имитация, мимикрия. По выщербленным ступенькам я поднялся на площадку первого этажа. Здесь была всего одна дверь — тоже полуоткрытая. Сквозь прохудившийся дерматин торчали клоки синтепона. Номер «1» болтался на одном шурупе. Изнутри шел свет.

Я заглянул внутрь — и тихонько вошел.

Комната начиналась сразу, без всякой прихожей. Очень большая, захламленная, но при этом удивительно чистая. Выглядела комната как воплощенный рай свихнувшегося на компьютерах тинейджера.

В одном углу большая и не застеленная кровать. Подушки не мешало бы взбить, а одеяло — расправить… похоже, на кровать падали и тут же засыпали мертвым сном.

В другом углу — какая-то навороченная плита. Неиспользуемая. На сверкающей стеклокерамике стояла простенькая микроволновка с открытой дверкой. Прямо на стеклянном поддоне микроволновки лежала четвертинка пиццы.

Третий угол — здоровенный шкаф с книжками. Пестрые растрепанные томики фантастики соседствовали с какими-то техническими пособиями в мягких обложках и серьезными, академического вида, темно-зелеными томами.

И четвертый угол — там и был краеугольный камень этого помещения.

Огромный компьютерный стол. Системный блок такого размера, что в него можно было бы запихнуть неплохой сервер. Два здоровенных монитора. Принтер и сканер. Кофеварка — мне показалось, что она подсоединена по ю-эс-би-кабелю к компьютеру, и я предпочел решить, что это и впрямь почудилось. А вот подставка под кофейную чашку была подключена к компьютеру без всякого сомнения. Знаем такие штуки, продавали их сотнями перед Новым годом и двадцать третьим февраля, лучший подарок для молодого сисадмина от его молодой сисадминихи…

И все это на столе помещалось легко и незаметно. Я же говорю — это был подлинный центр комнаты, даром что в углу.

А еще перед столом было Кресло.

Именно Кресло, с большой буквы. Что-то мне подсказывало, что эту исполинскую конструкцию из темной кожи, водруженную на легкомысленные ролики, просто так не купишь. Небось делают на заказ где-нибудь в Италии за очень большие деньги. Это было не просто место для сидения, на которое опускают зад, а что-то вроде кокона с высоченной спинкой, выдающимися вперед в районе изголовья «ушками», широченными подлокотниками. В общем, найдите фотографию Рокфеллера или Черчилля за работой — и вы поймете, что я имею в виду.

Но в образчике мебельного мастерства восседал вовсе не подросток, который смотрелся бы уместно в этой комнате, и не толстопузый начальник, который гармонировал бы с креслом. Кожаный монстр вмещал, будто скорлупа — подсохший орех, сухощавого седовласого старичка в обвислых на коленях брюках и замызганной рубашке с короткими рукавами.

Перед ним стояли два парня, моих ровесника, в униформе с надписями «Корбина-телеком» на спине. Между старичком и парнями лежала на уголке стола какая-то бумажка.

— Не подпишу акт приемки, — с явным удовольствием говорил старикан. — У меня с вами договор на круглосуточное обслуживание. А я три часа был без интернета!

— Два часа двадцать минут…

— Не важно! Ехали долго, чинили долго!

— Господин Цебриков, у вас дом старый, коммуникации все гнилые…

— Этот дом вас перестоит, молодые люди! — весело воскликнул старичок, и я подумал, что в этом трухлявый склочный пень на самом деле прав: дом будет стоять долго, очень долго…

Тут взгляд старика скользнул по мне. Похоже, мой возраст послужил причиной того, что и меня зачислили в интернет-провайдеры.

— А вы что можете сказать? — задорно воскликнул хрыч.

— А я по другому поводу, Николенька, — сказал я, не без содрогания обращаясь к старому скандалисту столь панибратски. — Мне всего-то в одну дверь войти, а в другую выйти.

Старик мигнул.

Потом молча расписался на бумажке.

Один из парней схватил ее, не сдержав вздоха облегчения, и оба корбиновца рванули к двери. Я подмигнул страдальцам. В ответ парень, урвавший подписанный акт приема работ, страдальчески закатил глаза.

Да уж. Сидеть на техподдержке — самое ужасное дело. А уж если найдется вот такой упертый склочник, так совсем пиши пропало…

За интернетчиками хлопнула дверь, по лестнице простучали шаги. Они явно спешили убраться.

— Что-то не припомню. — Старик сощурился, глядя на меня. — Раньше… не видались?

— Нет.

— Эх… — Он смотрел на меня и все никак не мог прийти к определенному выводу. — Ты… функционал?

— Бывший. — Я решил не врать.

— А… надоело на поводке сидеть? — Господин Цебриков подмигнул. — Эх… молодость. А мне, полагаешь, весело было? В году одна тысяча восемьсот шестьдесят шестом? Человеку немолодому, жизнью битому, но любознательному, получившему до обидного короткий поводок — три тысячи семь метров!

— Ой… — вздохнул я.

— До стен Кремля дойти мог, а внутрь уж ни-ни, — сказал старичок с такой обидой, будто привык ходить в Кремль на работу. А может, и впрямь привык? Кто знает, кем он был… — Человек я хоть и пожилой, но по натуре бойкий и свободолюбивый, легко ли мне было? А выдержал! Дождался телефона, радио, телевидения. Теперь — и вовсе просто. Весь мир рядом, и что мне поводок?

Я терпеливо подождал, пока он кончит хихикать, невольно глядя через плечо старичка в мониторы.

Да, забавно.

Насколько я мог понять, в обоих экранах был открыт один и тот же блог: электронный дневник, популярное развлечение молодых оболтусов и старых лентяев.

В одном мониторе старичок выступал от имени девушки, в другом — от имени парня. Оба персонажа азартно ругались. Целая толпа, вероятно — настоящих людей, комментировала происходящее.