Федор Волков - Михаил Лучанский

Зато, когда лихорадочные дни торжества прошли, Федор Григорьевич почувствовал сильное утомление, а затем какое-то недомогание. Сперва ему казалось, что это пустяки, но вскоре болезнь уложила неутомимого актера в постель.

Двор интересовался состоянием его здоровья. Екатерина присылала к нему своих врачей. Было уже поздно… У Волкова началась, как говорили в старину, «гнилая или воспалительная горячка», т. е. тиф.

Жизнь первого актера и организатора русского профессионального театра таяла с каждым днем. 4 апреля 1763 года, на тридцать пятом году жизни, Федора Григорьевича Волкова не стало. Раньше всех выбыл из состава первой русской труппы главный ее организатор…

ПАМЯТИ ВОЛКОВА

Страстный театрал Виссарион Григорьевич Белинский, придя однажды на спектакль, увидел, что он несколько рано явился в храм своего любимого отдыха.

В ожидании поднятия занавеса Белинский дал «полную волю своей мечтательности». «Скоро ли, думали мы, в русских утвердится полное уважение к самим себе, к своему родному, без ненависти и враждебного пристрастия ко всему достойному уважения у иностранцев? А этот гениальный рыбак, это дивное явление, которому мало равных в истории человечества?.. А этот сын купца, пасынок кожевенного заводчика, отец русского театра?»

И Белинский начал раздумывать, какая завидная участь ожидала бы память Волкова, живи он в условиях сколько-нибудь культурного государства, ценящего своих лучших людей, а не в палочной атмосфере чиновно-дворянской России. «Вот, например, этот Волков — будь он иностранец, его соотечественники давно бы истребили его жизнь на трагедии, комедии и драмы, оперы, водевили, романы, повести, сказки; а у нас нет даже полной его биографии, потому что негде взять фактов о подробностях его жизни, а многие не знают его и имени»[23].

Скорбные размышления Белинского относятся к 30 — 40-м годам ХIХ века.

Размышлениям этим суждено было предопределить отношение царского режима к памяти Волкова за все долгие и свирепые годы существования русской монархии.

Прошло еще четверть века. Через сто лет после возникновения в Петербурге «Русского для представления комедий и трагедий театра» в Ярославль, на родину его организатора, приехал на гастроли Михаил Семенович Щепкин. В день приезда знаменитый артист был приглашен на обед к местному предводителю дворянства. Заговорили о театральном искусстве, о прошлом и настоящем русской сцены. Щепкин сперва задумался, как бы что-то припоминая, а потом произнес с увлечением: «А кому мы всем этим обязаны? Кто, где, когда, впервые привил к нашей жизни новое искусство? Он, незабвенный наш Федор Григорьевич Волков, здесь, в Ярославле, сто лет тому назад, и мы ничем почти не почтили этого человека!»

Через две недели ярославские гастроли Щепкина закончились. Представители местного общества дали в честь отъезжающего гостя обед у директора лицея. За обедом говорились речи, с уважением отмечалось пятидесятилетнее служение московского артиста русскому искусству. Когда все окружили престарелого актера, пили за его здоровье, Михаил Семенович снова вернулся к мысли, которая, повидимому, настойчиво волновала его все эти дни. «Вы балуете меня, старика, — я не заслужил такого радостного приема. Не зная за собой больших услуг искусству, я утешаюсь тем, что добросовестно служил ему, трудился… Волкову, Волкову, Волкову всем мы обязаны…»

И Щепкин закончил свои слова горячим предложением соорудить памятник инициатору русского профессионального театра.

Увы! Призыв Щепкина на ярославском обеде остался гласом вопиющего в пустыне. Его предложение не получило никакого практического отклика.

Прошло свыше тридцати лет. В 1888 году, в годовщину дня рождения Волкова — 9 февраля, антрепренер ярославского театра дал спектакль; часть сбора предназначалась для сооружения в Ярославле памятника Волкову. Эта часть выразилась в сумме… 32 рублей. Тридцать два рубля на памятник Волкову передали губернским властям; они признали, что это начинание заслуживает внимания и обратились за поддержкой в столицу. Но на этом дело и приостановилось. Правительство Александра III нашло, что организация первого русского театра — еще не такая значительная общегосударственная заслуга, которая позволяла бы отметить имя Волкова наряду с именами других русских деятелей.

Какими невероятными кажутся все эти факты в наши социалистические дни, когда театр и актерский труд окружены у нас атмосферой невиданного во всем мире внимания, заботы, поддержки!

Тяжелый путь пришлось пройти русскому актеру от Васьки Мешалкина, Тимошки Бубликова, Федора Волкова до их последователей и продолжателей вплоть до Октября 1917 года. Этот страдный путь дореволюционного русского актера отмечен и на театре. Драматург А. Н. Островский посвятил жизни русского актерства второй половины XIX века несколько пьес: «Лес», «Таланты и поклонники», «Без вины виноватые». В роли носителей внутреннего конфликта неизменно выступают в них актеры и актрисы. В столкновениях с социальными группировками господствующих тогда классов русского общества все эти Счастливцевы, Несчастливцевы, Негины, Кручинины, Шмаги, Незнамовы вынуждены признать себя побежденными. Иначе и не могло быть. Русская буржуазия до самого Октября считала «комедиантов» низшим слоем, а если и оказывала наиболее известным из них знаки внешнего почтения, то, в сущности, это только подчеркивало приниженное положение всей остальной актерской массы.

Нужна была Великая социалистическая революция, потребовались величественные годы гражданской войны и пятилеток, чтобы театры, наряду с лучшими из лучших воинскими частями, академиями, шахтами, начали получать ордена Ленина, чтобы волжские пароходы стали носить имена периферийных и столичных актеров, чтобы виднейшие артисты страны сделались членами местных и центральных органов Советской власти, чтобы десятки из них получили знаки высшей награды Советского Союза.

Уничтожая противоречия между городом и деревней, социалистическая революция стирает различие между столицей и «провинцией». Этот процесс очень наглядно виден и на периферийных театрах. Столичные театры выезжают в самые глухие углы страны, в Заполярье, а лучшие периферийные театры, и среди них Ярославский, получивший только после революции имя Федора Волкова, — с успехом работают над своими спектаклями, чтобы показать их и столичному зрителю.

Для дела, которому почти два века назад отдал весь свой ум и талант, всю свою жизнь Федор Григорьевич Волков, только теперь, в социалистическом Союзе советов, открываются поистине безграничные горизонты.