Полировка зеркала. Как жить из своего духовного сердца - Рам Дасс

После своего просветления под деревом Бодхи Будда разъяснил своим новым ученикам то, что стало известно, как Четыре Благородные Истины. Первая Благородная Истина гласит, что все существование характеризуется страданиями. Страдания есть в рождении, страдания есть в смерти, страдания есть в старости, страдания есть в болезни. Страдания есть в неполучении того, что вы хотите; страдания есть в получении того, что вы не хотите. Даже получение того, что вы хотите, и не получение того, что вы не хотите, связано со страданиями, потому что и то, и другое разнесены во времени.

Все, что во времени, непостоянно. Иисус сказал: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют». Пока вы находитесь в плену времени, существуют страдания. Вторая и третья Благородные Истины связаны с причинами страданий, то есть с цеплянием ума — за то, что его привлекает, отталкивает, и за ложное чувство самости. Четвертая Благородная Истина выстилает Восьмеричный Путь избавления от страданий.

Я глубоко почитаю Будду, я много изучал буддизм и практиковал буддистскую медитацию. Но лично мой духовный путь лежит через моего гуру, Махарадж-джи. Гуру отражает нашу глубочайшую Самость, На самом деле, когда мы полностью его познаем, гуру — это наша глубочайшая Самость, и именно его мы видим, когда полируем зеркало нашего существа.

Мои отношения с Махарадж-джи — отношения веры. Эта вера позволяет мне видеть все, что встречается на моем пути, его милостью. Просто вспоминать, что все его милость — уже милость, но иногда эта милость не дается легко.

19 февраля 1997 года я перенес серьезный геморрагический инсульт (было кровоизлияние, а не закупорка сосудов). Я работал над книгой о старении, и когда я лежал в кровати, пытаясь представить, каково это — быть старым, больным и страдать, меня сразил обширный удар.

Зазвонил телефон. Я попытался встать с кровати, чтобы ответить, и упал на пол. Одна сторона моего тела была парализована. Я смог дотянуться до телефона и взять трубку, но не выговорил ни слова. Мой друг, звонивший из Нью-Мексико, понял, что что-то случилось, и попросил меня постучать по трубке, если мне нужна помощь, что я и сделал.

Через несколько минут появились мои секретарши, Марлин и Джоанна, а за ними и парамедики. Помню, как меня везли в больницу на каталке. В те первые несколько дней никто не знал, выживу ли я. Новости о моем инсульте разлетелись быстро — и даже достигли Индии. Молитвенные кружки по всей стране посылали мне целительную энергию. Окружавшие меня люди, врачи и медсестры, мои друзья и родственники — все ходили с печальным видом. Они повторяли: «Ах, бедняжка, у тебя был инсульт!»

Впитывая их настрой, я сам начал думать, что стал очередной несчастной жертвой инсульта. На меня полностью проецировали восприятие инсульта медицинской катастрофой. Это шло почти ото всех — кроме уборщицы. Каждый раз, когда она заходила ко мне в палату, она полностью со мной присутствовала. Она знала.

Перед инсультом я чувствовал, что веду жизнь, полную милости, потому что находился под защитным колпаком моего гуру. Инсульт пошатнул мою веру в эту защиту. Я чувствовал, что лишился милости. Я потерял веру и на какое-то время погрузился в сильную депрессию.

Я смотрел на фотографию своего гуру на стене палаты и говорил: «Где ты был, когда у меня случился инсульт? Ушел пообедать?» Первые два месяца я испытывал почти тотальную зависимость и страдания — физические, психологические и духовные. Я сидел в кровати, пытаясь разобраться, что происходит. С одной стороны, был инсульт, с другой — милость Махарадж-джи. Как инсульт соответствовал его милости?

Мало-помалу ситуация стала меняться. Я начал думать об инсульте в других категориях. Мог ли каким-то образом этот инсульт быть милостью? Ужасной милостью? Он определенно не помогал моему эго, но, возможно, мог принести пользу моей душе? К последствиям инсульта относились потеря речи, паралич и зависимость от окружающих. В стремлении вернуть свои чувства я попытался выяснить, где может скрываться милость. В конце концов, это по-прежнему была игра Махарадж-джи, его лила. Я пытался определить милость Махарадж-джи в инсульте, тот способ, которым эта болезнь должна помочь мне приблизиться к Богу.

Сначала я полностью потерял речь, вообще не мог говорить. Учиться говорить заново было трудно. Слова приходили медленно. Мне пришлось учиться иметь дело с молчанием — отличным даром в духовном плане, потому что оно заставило умолкнуть мой ум. Мне пришлось выйти за пределы интеллекта в безмолвие своего интуитивного сердца. Все глубже погружаясь в сердце, я обнаружил, что это то место, где исчезает разделение и знание дает дорогу мудрости. Примерно через полтора года после инсульта я вновь начал публично выступать. Пятьсот человек, ожидающих, когда ты начнешь извлекать слова — хорошая мотивация для речевой терапии.

Когда я читал лекции до инсульта, на них всегда присутствовали один-два человека, которых супруг(а) или друг притащили меня послушать. Было нетрудно выделить их из толпы; они сидели со скрещенными на груди руками и страдальческим видом. Я усердно работал, чтобы помочь раскрыться их сердцам. Теперь их сердца раскрывала моя инвалидная коляска. Также коляска всегда давала мне уверенность, что я смогу сесть, где захочу.

Инсульт научил меня зависимости. Я был водителем спортивной машины, а стал пассажиром. Я находился в теле, которому теперь требовалась помощь окружающих. В качестве пассажира я получил возможность ценить проносящиеся мимо деревья и облака так, как не мог раньше из-за того, что смотрел на дорогу.

Я написал книгу под названием «Чем я могу вам помочь?» (с Полом Германом); теперь же мне требовалось писать «Чем вы можете помочь мне?» После инсульта я был глубоко смирен состраданием других существ. Я благословлен заботой таких чудесных людей. Сейчас они ухаживают за моим телом, и вместе мы ухаживаем за душами друг друга.

Как мне представляется, у нас есть три точки обзора, или уровня, осознанности, из которых мы и живем. Во-первых, эго, уровень личности. Второй уровень — наша индивидуальная душа, часть которой — осознанность свидетеля, о которой мы говорили ранее. Третье — это наша мистическая часть. Квакеры называют ее тихим внутренним голосом или же внутренним светом, индуисты — Атманом. Также мы можем думать о ней как о Единстве.

Три этих канала есть в каждом из нас. Они все здесь одновременно, но ваше восприятие реальности зависит от того, на какой из них настроена ваша осознанность. Когда вы глубоко укореняетесь в интуитивной самости, вы на уровне души. Следуя этой осознанности и проходя все дальше внутрь, вы придете к осознанности Бога, к Атману. Та же самая осознанность есть в вас и во мне. Божественное самосознание одно и то же во всех нас. Пока мы думаем, что являемся нашей инкарнацией, наша душа все это свидетельствует и в конечном итоге соединяет нас со вселенским самосознанием Бога, укореняющимся в каждом из нас.

В эти дни я воспринимаю себя как душу, которая приняла инкарнацию в теле, пережившем инсульт. Итак, пока мое эго думало, что я человек после инсульта, страдание подтолкнуло меня в мою душу, которая свидетельствует или наблюдает за инкарнацией. Наблюдать за инсультом гораздо менее болезненно, чем переживать его.

Мое тело испытывает боль. Я записываю ее появление для врачей, но не отождествляюсь с ней. Я отождествляю себя с тем, что являюсь свидетелем боли. Физическая боль в теле, но я — не мое тело. Мое тело там, а я здесь. Боль — часть тела. А если мы говорим о психологической боли, она из эго, которое тоже там. Я помню, что я — мое самосознание, моя осознанность. Я внутри, и я живу с болью — не как боль, но с болью.

Это еще один момент, в котором инсульт оказался полезным: он подтолкнул меня в мою душу. Не оставил меня барахтаться в физических проблемах моей инкарнации, но пришел на подмогу, забрав меня в мою душевность.

Вспомните историю из «Рамаяны», в которой Равана, царь демонов, похищает Ситу, мать-землю или душу, которая замужем за Господом, Рамом. Он уносит ее в столицу демонов на остров Шри Ланка. Когда в поисках Ситы на берег океана в Индии приходит армия обезьян и медведей, Джамбаван, царь медведей, напоминает Хануману о его божественной силе. Тогда Хануман совершает рывок своей веры и летит через океан, чтобы найти Ситу.

Когда у себя в уме я силился принять этот инсульт, пришло сообщение от моего доброго индийского друга. Так же, как Хануману надо было напомнить о его силах, мне, по мнению моего друга из Индии К. К. Саха, требовалось напоминание о силе моей веры. К. К. написал простые слова, которые ему обо мне сказал Махарадж-джи: «Я что-нибудь для него сделаю». Одного этого воспоминания было достаточно, чтобы моя вера вернулась. Мою душу вновь укутало одеяло любви Махарадж-джи.