Отцы тьмы, или Иезуиты просвещения - Борислав Печников

Виднейший католический теолог австрийский иезуит Карл Ранер, которого папа Иоанн XXIII назначил экспертом Второго Ватиканского собора, писал по этому поводу, что наука дает лишь ограниченные истины, имеющие частный, преходящий характер. Только руководство божественной истины, настаивает он, превращает естественнонаучную картину мира из «темницы для человека» в царство духа.

Спекулируя на бесконечности познания природы и относительности современных знаний о ней, Ранер утверждал, что наука ограничена в своих возможностях, а посему постигнуть тайны Вселенной можно, единственно опираясь на религию, на веру. Вместе с тем, будучи сторонником обновления церкви и более гибкого ее приспособления к нынешним условиям, он призывал не к отрицанию достижений естественных наук как таковых (в наш век это просто невозможно), а к размежеванию «сферы влияния», оставляя главное слово за религиозным воззрением.

Ту же мысль высказал и папа Иоанн Павел II, выступая 22 декабря 1980 г. перед группой ученых — лауреатов Нобелевской премии.

«Наука, одна наука, — подтвердил он основную установку Ватикана, — не в состоянии дать полный ответ о проблемах смысла жизни, значения человеческой деятельности. Это можно раскрыть лишь в том случае, когда разум, возвышаясь над физическими данными, обращается к метафизическим концепциям». Опасность ошибок разума человека, который, по мнению папы, «на ощупь ищет во мраке», можно преодолеть только благодаря свету веры.

Страх перед неопровержимыми научными данными, развенчавшими библейские представления о мире, боязнь потерять и без того редеющую паству — вот что диктует католической церкви и ее идеологическому авангарду в лице «Общества Иисуса» необходимость мирных взаимоотношений с наукой.

Сегодня орден иезуитов тратит огромные средства на научные исследования, на создание учебных центров, где ведется большая работа в этой области. Организуя широкую сеть колледжей и университетов, орден преследует двоякую цель: он, с одной стороны, выступает перед обществом в виде апостола знаний, а с другой — получает уникальную возможность поставить под свой контроль значительное число научных сотрудников.

Своего апогея подобная политика достигает в деятельности так называемой Папской академии наук (ПАН), основанной при самом деятельном участии иезуитов в 1936 г. Демонстрируя готовность шагать в ногу с научно-техническим прогрессом, Ватикан стремится собрать в нее наиболее выдающихся ученых-естественников мира «без каких-либо религиозных, расовых и других ограничений». Видимая цель академии — развивать «чистую науку» путем организации пленарных сессий (раз в 2 года), научных недель (раз в год) и рабочих групп. Тайная, но решающая задача — противостоять атеизму и материализму, предоставить доказательства того, что учение церкви не противоречит научному мировоззрению.

На сессиях ПАН часто выступают римские понтифики, дающие, так сказать, ключ к ее работе. В 1981 г. на одной из них, под названием «Космология и фундаментальная физика», Иоанн Павел II допустил некоторую вольность. Библия, сказал он, «учит не как было сотворено небо, а как попадают на небо». Сделав легкий реверанс в сторону науки, он тут же, впрочем, добавил, что для определения причин возникновения Вселенной помимо физики и астрономии «необходимо прежде всего знание, которое исходит от божественного откровения». А затем продолжал, что при изучении проблемы нельзя забывать о «духе-творце», который миллиарды лет тому назад «в жесте великодушной любви призвал к бытию полную энергии материю».

Взгляды, высказанные римским папой, в полной мере отражают основные положения теологов-иезуитов, занятых фальсификацией передовых научных теорий. Особое пристрастие в последние годы они проявляют к вопросам космологии, в частности к модели расширяющейся Вселенной, в которой усмотрели шанс религиозно-идеалистической интерпретации.

За что же зацепились апологеты религии? Толчок их измышлениям дал тезис концепции нестационарной Вселенной о космическом взрыве как точке отсчета ее расширения. «Ага, — возрадовались они, — вот тут-то мы вас и поймали. Ведь момент космического взрыва — это не что иное, как нулевой момент времени, начало божьего творения». Об этом недвусмысленно заявил иезуит Густав Веттер в своей снискавшей недобрую славу книге «Диалектический материализм»: «Понимание того, что наш мир фактически имеет начало во времени, вытекает не только из признания этого христианской верой, но оно хорошо согласуется также с сегодняшним состоянием науки и следует прямо... не только из известного вывода Клаузиуса о так называемой «тепловой смерти», но также и из известных данных современной астрономии ».

Таким вот образом, передергивая научные факты и выводы, сегодняшние богословы пытаются отстоять идею существования бога-творца. Проиграв в открытой конфронтации с наукой, не сумев задержать извечное стремление человека постичь новое и неизведанное, церковь лихорадочно ищет возможности сосуществования с научным знанием. С чисто иезуитским двуличием она твердит о равноправном партнерстве в области «тотального видения мира», по существу претендуя на более изощренное закабаление науки теологией.

Да, сегодня Ватикан уже не шлет проклятья на головы ученых, посмевших усомниться в метафизическом трактовании мира. В наши дни стало модным подчеркивать заслуги церкви перед человечеством и предъявлять длинный список взращенных ею «научных кадров». Особенно гордится своим вкладом в науку «Общество Иисуса».

К 400-летию ордена было подсчитано, что иезуиты сочинили 115 тыс. книг! Они и сегодня продолжают выпускать тысячи книг в год, среди которых основную массу составляют «научные труды» по богословию и литература антикоммунистического содержания. Вместе с тем нельзя отрицать, что и в рядах «солдат папы» были искренние подвижники знания. На них-то в первую очередь и сказалась пагубность церковной системы, ими же, по иронии судьбы, поддерживаемая, охраняемая и развиваемая.

Зажатые в узкие шоры религиозной доктрины, ученые-иезуиты редко поднимались до высот непредвзятого материалистического обобщения. Скажем, известный астроном XIX в. Анджело Секки, член «Общества Иисуса». Пока он оставался настоящим исследователем, он действительно двигал вперед наши знания о космосе; как только он делал попытку объяснить факты с точки зрения религиозного мировоззрения, терпел неудачу.

Как характерный пример служения в первую очередь католической церкви, Ватикану и лишь потом — науке приводил судьбу ученого-монаха Ф. Энгельс в классическом произведении «Диалектика природы». Упоминая о патере Секки в своем труде, представляющем наиболее развернутое изложение диалектико-материалистического понимания природы и важнейших проблем теоретического естествознания, Энгельс отмечал агностицизм Анджело Секки и его стремление протащить бога в науку хотя бы в виде идеи «первого толчка».

Однако отдельные имена — тот же Анджело Секки, или Кристоф Клавиус из Бамберга, автор учебника по математике, прозванный братьями-иезуитами «Евклидом XVI в.», или Франческо Гримальди, в XVII в. открывший преломление света и рассеивание цвета при прохождении через призму,— лица ордена не определяли. Тон в нем задавали такие деятели, как Парди, который математически «доказал» существование бога и нематериальной души, и математик Вариньон, «обосновавший» с помощью анализа бесконечно малых реальное присутствие тела бога в таинстве причастия.

А кто не знает о позорной роли иезуита-инквизитора кардинала Беллармини в процессе Галилео Галилея? Сразу же после выхода в свет в 1632 г. книги ученого «Диалог о двух главнейших системах мира — птолемеевой и коперниковой» вся иезуитская свора дружно набросилась на ученого, посмевшего высказать гипотезу, противоречившую буквальному истолкованию Библии.

Иезуиты выступали обвинителями в деле Галилея, причем их рвение в этом вопросе оказалось решающим. О закулисных кознях вокруг книги знал и сам Галилей, который писал своему другу: «Из верного источника слышу, что отцы-иезуиты наговорили решающей особе (папе), что моя книга ужаснее и для церкви пагубнее писаний Лютера и Кальвина».

Интересно, что во всей этой сфабрикованной иезуитами истории речь шла даже не об отступничестве ученого от веры в бога, а о конкретной естественнонаучной проблеме — о вращении Земли вокруг Солнца. И хотя Галилео Галилей, будучи вполне ортодоксальным верующим ученым, не покушался ни на какие религиозные догматы, «верные сыны Лойолы» усмотрели в его деле опасную ересь, которая могла послужить примером для других ученых. Приговор инквизиции был, по сути, приговором не против «заблудшего сына церкви», а против научного прогресса.

Сегодня, стремясь отвести от церкви обвинения в явном обскурантизме и ретроградстве, Ватикан решил покончить с «эрой Галилея» или, иными словами, реабилитировать себя в глазах человечества и заставить его поверить, что религия активно и плодотворно сотрудничает с наукой. В ноябре 1979 г. Иоанн Павел II на заседании Папской академии наук, посвященном вековому юбилею Альберта Эйнштейна, признал несправедливость и ошибочность преследования церковью Галилео Галилея. Казалось бы, последняя точка в этом скандальном вопросе наконец поставлена. Но на деле проблема осталась, только преподносится она в более привлекательной упаковке.