Гусары денег не берут - Дарья Калинина

Леся тоже пребывала в сомнениях. Ее изумительную розовую шифоновую кофточку, легкую и воздушную, зацепить и порвать тут — пара пустяков. И узкая темно-розовая юбка тоже не позволяла вольно двигаться.

Оглядев себя и подругу, Леся пришла к выводу:

— Придется раздеться.

— Как?

— Догола! Да не бойся ты, тепло на улице. Не замерзнем.

— А вдруг с другой стороны находятся люди?

— И ты думаешь, что они все это время спокойно наблюдали, как собака сначала портит их газон, прорывая себе лаз на свободу, а потом так же спокойно отпустили ее бродить по пригороду с риском, что она попадет под машину или ее украдут?

Кира так не думала.

— Никого там нет! Раздевайся!

Подруги разделись до трусиков, аккуратно свернули одежду таким образом, чтобы она не испачкалась по крайней мере снаружи, и полезли в собачий лаз. Похоже, собака пользовалась им уже не раз, потому что он был достаточно широким. Девушки даже не оцарапались. Да и земля тут была — сплошной песок, поэтому сильно перепачкаться подругам тоже не удалось. Так, немножко волосы пылью припорошило, да Кира умудрилась зацепиться своими крохотными шелковыми трусиками за какой-то корень. И в результате осталась совсем без нижнего белья.

Лезла она первой и потому первой высунула голову на поверхность. Повертев ею из стороны в сторону, она поняла, что вылезла на клумбе с какими-то невысокими цветами. И тут же наткнулась на изумленный взгляд круглых детских глаз. Это был мальчик лет пяти или шести, который занимался тем, что сдирал с репейников головки и осторожно прикреплял их к своей курточке, выполняя диковинный узор. При виде появившейся среди цветов Кириной головы, мальчик разинул рот и уставился на нее во все глаза.

— Ты что тут делаешь? — дружелюбно поинтересовалась у него Кира.

— Тетя, а вы там чего на клумбе? — заинтересовался ребенок. — Растете, да? Мне мамка рассказывала. Я знаю.

Кира растерялась. Но выяснять было некогда. Снизу ее подталкивала нетерпеливая Леся. Поэтому Кира цыкнула на мальчишку:

— Что за вопросы? Чего ты тут забыл? Не знаешь, что все люди на грядках растут? Мама тебе говорила? Говорила? Ты ей поверил? Ну и молодец! А теперь марш отсюда!

Услышав приказ, мальчик радостно вздрогнул и кинулся бежать, должно быть, к своей матери. Во всяком случае, на бегу он кричал так:

— Мама! Мама! А я видел, как на нашей клумбе тетенька выросла! Скажи, а на клумбах только тетеньки растут? А мальчики, что, только в капусте, да? Мама, а она совсем взрослая! Я тоже хочу! Мама, а зачем ты меня слишком рано сорвала?

— Что тут произошло? — чихнув, спросила Леся, выбираясь из-под земли следом за Кирой. — Что этот мальчишка развопился? Он тебя что, видел?

— Видел.

— Поздравляю! — критически оглядев голую подругу, заявила Леся.

Стояли они в этот момент в центре большого, но запущенного цветника, полного разноцветных ромашек. Собака, не будь дура, прокопала себе лаз в том месте, где земля была помягче.

— С чем ты меня поздравляешь?

— Ты только что подготовила пациента для какого-нибудь будущего психотерапевта. Лет этак через десять-пятнадцать у парнишки начнутся проблемы с личной жизнью. А корень зла — в тебе.

— Почему это во мне?

— Представляешь, сколько с ним придется мучиться его психоаналитику, чтобы мальчишка вспомнил этот вечер и тебя, голую, вылезающую из клумбы с ромашками.

И Леся снова чихнула, словно специально для того, чтобы подтвердить только что сказанные слова.

— Да что ты расчихалась? — с досадой воскликнула Кира. — И почему это у мальчишки обязательно должны быть проблемы? И голой он меня не видел. Только мою голову.

— Ах, ну да! Это сильно меняет дело! — хихикнула Леся.

— Да что такого, что он увидел меня среди ромашек? Можно подумать, меня можно испугаться!

— Когда ты выбираешься из-под земли? Можно!

— Нельзя! Во всяком случае, он не испугался. А очень даже обрадовался, потому что теперь он точно знает, что детей в самом деле в капусте находят.

— Нехорошо внушать детям разные глупости!

Кира только рукой махнула.

— Лучше одевайся, пока сюда полпоселка смотреть на тетенек, которые на клумбах растут, не сбежалось!

Подруги отряхнули с себя мусор и песок. И натянули свою одежду, по мере сил постаравшись ее не испачкать. И все равно на сарафане Киры, помимо зеленых разводов, появились сероватые отпечатки ладоней и еще какие-то закорючки. А юбка Леси выглядела явно пожеванной. Единственное, что не пострадало, — это обувь подруг. Леся надела босоножки, состоящие из тончайших золотистых ремешков, потому что хит этого сезона, по утверждению «Вог», — золотой цвет.

Босоножки стоили бешеных денег, несмотря на то что фирма-производитель была самой Лесе неизвестна. Какой-то «Багратиони». Странно, какое отношение полководец имел к обувной промышленности?

Но босоножки отличались очень удобной колодкой. И несмотря на пятнадцатисантиметровые шпильки, ходить в них можно было целый день. И судороги начинали хватать за икры лишь к позднему вечеру. Одним словом, не босоножки, а настоящее чудо. Одно в них было плохо — ходить в них по мягкой земле было решительно невозможно.

На Кире была более практичная обувка: белоснежные сабо на толстой прозрачной пластиковой платформе. Все же Кира сидела за рулем. А давить на педаль газа или тормоза в туфлях на шпильке просто самоубийственно. И туфли испортишь, и на тормоз вовремя не нажмешь. Но ходить в них по газону было сплошное удовольствие. И Кира бойко заковыляла в сторону поселка, то и дело оглядываясь на увязающую в рыхлой земле Лесю.

— Да сними ты их! — не выдержала она наконец такого издевательства.

— А как я их потом надену? Не смогу же я сунуть грязные ноги в мое чудо?

Стельки в Лесиных босоножках и в самом деле не заслуживали такого варварского обращения. Они были вырезаны из золотистой замши, очень нежной и приятной на ощупь. Когда Леся надевала их на свои ножки, ей казалось, что ее пяточки гладит чей-то нежный прохладный язычок. Снять обувь, пройтись по земле и потом сунуть грязные ступни в этакую красоту? Ну уж нет! И Леся самоотверженно продолжала ковылять на каблуках.

Наконец подруги выбрались на твердую почву. И принялись озабоченно озираться по сторонам. К этому времени уже совсем почти стемнело. Но в поселке еще никто не спал. Всюду горели красивые фонари и фонарики, гирлянды и шутихи. А с участков доносился шум голосов и запах жарящегося на огне мяса. Барбекю или шашлык. Поселок жил своей обычной вечерней жизнью. Обеспеченные люди и их семьи собирались вместе, чтобы отметить еще один приятно прожитый день.

И Кира неожиданно ощутила нечто вроде зависти. Нет, не к тому, что эти люди жили в каменных четырехэтажных домах под нарядными черепичными крышами и с безупречно гладкими стенами. Не к тому, что их дома располагались всего в сотне метров от морского побережья, и даже не к тому, что они могли позволить себе купить или построить дом в таком дорогом месте. Вовсе не это волновало Киру.

— Просто мне хочется, чтобы у меня тоже были муж и семья, с которыми я могла бы вот так же посидеть вечерком.

— Не торопись заглядывать в чужие окна, — произнесла Леся, которая в это время внимательно изучала рекомендации, которые дал шофер Пешкова. — И уж тем более не завидуй. Как говорят, в каждой избушке свои погремушки.

— Даже если эта избушка больше походит на дворец?

Но Леся не дала втянуть себя в философскую дискуссию.

— Вот тут написано, что нам нужен дом под сине-зеленой черепичной крышей. Ты такой видишь?

Кира наконец отвлеклась от своих мыслей. И радостно воскликнула:

— Да, вон он, пестренький!

Крыша, которая была набрана из черепицы двух цветов, и в самом деле выглядела пестрой. Стены дома были выкрашены очень светлой краской. А углы были облицованы декоративными кирпичиками густого темно-зеленого цвета.

— Красиво! — одобрила Леся. — Мне нравится.

Этот дом был самым высоким в поселке, с окнами, разбросанными в хаотическом беспорядке. Так что снаружи этажность с трудом поддавалась подсчету. Но, так или иначе, в нем было не меньше четырех этажей. И этот домик стоял на крохотном участке. От силы десять соток.

— Верх идиотизма — строить огромный дом на таком маленьком клочке земли!

— Тут все так строят, — заметила Леся. — Наверное, земля очень дорогая.

— Еще бы! И чем это лучше обычного садоводства с их шестью сотками? Тут дома такие огромные, что от этого кажется еще тесней. И зачем людям такое кучное соседство? Ведь как в курятнике, честное слово! Нет, ты мне скажи, чем это лучше?

— Осенью можно ходить в туалет, не выходя из теплого дома.

— Разве что это, — согласилась с ней Кира.

Участок, куда стремились подруги, был не огорожен. И к дому вела выложенная плиткой миленькая дорожка, все в той же любезной сердцу хозяина цветовой гамме. Такими же были скамеечки и зонт с летней садовой мебелью.