Пароль больше не нужен. Записки нелегала - Олег Северюхин

В твоих докладах есть много дельных данных, но от них веет прорусским духом. Многие наши коллеги говорят, что тебя нужно отзывать, так как ты стал русским и одобрительно воспринимаешь все происходящее в России. А твои доклады о русской идеологии и моральном духе расценены как капитулянтские теми нашими сотрудниками, которые поддерживают новые политические течения и участвуют в их собраниях.

Мы считаем, что ты твердо закрепился в России, и являешься нашим стратегическим резервом на перспективу, для решения задач, от которых будет зависеть судьба Германии. Поздравляю тебя гауптманом (капитаном) и даю новое задание нашего руководства.

В авиации Россия отстает. Кроме тебя в авиационной отрасли работают наши люди, подтверждающие наши предположения. По оценкам специалистов, в России будут яркие всплески инженерной мысли и большие достижения точечного масштаба, направленные на то, чтобы удивить весь мир. Левша, который блоху английскую подковал, это одиночка, который не может определять всю техническую политику. В этом вопросе Россия пойдет путем наименьшего сопротивления. Постарается строить гиганты-техники. Например, самолеты. Чтобы один самолет смог нести столько тонн бомб, как целая эскадрилья бомбардировщиков. Чтобы на самолете можно было разместить четыре-пять маленьких самолетов. Чтобы на танке было десять пушек, и чтобы его броню не пробил ни один снаряд. Выпекать такие булки хлеба, чтобы одной булкой можно было накормить взвод солдат.

Сейчас нас беспокоит танковая отрасль. Теоретические разработки германских и русских машиностроителей примерно одинаковы: нужен быстроходный легкий танк, способный прорывать боевые порядки обороняющихся войск и уничтожать танки противника. Здесь важно не прозевать момент, когда противная сторона сможет создать танк, неуязвимый для наших танков.

В теории применения танков русские генералы Фрунзе, Тухачевский, Триандафиллов разрабатывают пока сумасшедшую мысль создания танковых дивизий и корпусов, которые будут действовать самостоятельно. Эта идея получила высокую оценку в нашем подпольном Генштабе. Вряд ли русские правильно оценят это новшество. Мы их не будем в этом разубеждать.

Тебе необходимо будет перебраться в центр танкостроения на Украину. По каким-то нам неведомым причинам русские сосредотачивают стратегические отрасли вблизи западной границы. Не исключено, что они готовятся повторить «Drang nach Westen» 1920 года. Как у них в песне поется: «И от Курил до британских морей Красная Армия всех сильней». Пока Россия не в состоянии это сделать, но лет через десять от нее можно ожидать всего. Присмотрись ко всему новому. Я не уверен, что все то, что ты добудешь, будет применено у нас. Оценить новшества могут люди с богатым опытом и отменным образованием. Судя по всему, и нам, немцам, придется скоро сталкиваться с узколобостью недоучившихся политиков, непоколебимо уверенных в своей правоте, основанной на недостатке знаний.

Не тревожься о своей семье. У них все нормально. Они надеются тебя увидеть, так как им сообщили, что ты пропал без вести в африканской командировке. Это нужно для твоей безопасности. Мы отмечаем активизацию разведывательной деятельности русских с позиций эмигрантов, которые во множестве рассеяны по всей Европе, в том числе и в Германии. А информация о безвестно отсутствующем немецком офицере всегда интересна для любой разведки. Прощайте, господин гауптман. Условия связи на Украине мы передадим обычным путем.

Легко встав с парковой скамейки, Мюллер ушел. А мне надо было думать о том, как приступить к выполнению очередного задания.

Встреча прошла настолько быстро, что я не успел задать ему вопрос, который меня давно беспокоил. В 1925 году, находясь в служебной командировке в городе Казани, я нос к носу столкнулся с моим однокашником по военному училищу Гейнцем Гудерианом. Встреча была настолько неожиданной, что я чуть не бросился обниматься с ним, но сдержался и прошел мимо. Поворачивая за угол, я краем глаза увидел, что Гудериан остановился и внимательно смотрит мне в след. Только позднее я узнал, что Гудериан учился в танковом центре, созданном русскими для подготовки немецких офицеров-танкистов. Танковых частей в Германии тогда вообще не было. Русские друзья помогли Германии создать их и подготовить хороших специалистов.

Глава 28

По приезду домой я окунулся в рутину дел на авиапредприятии. В группе шасси разрабатывались элементы тележек для крупногабаритных самолетов. Моя новая разработка представляла собой две сочлененных пары колес, обеспечивающих снижение нагрузки на колеса тяжелого самолета и его посадку даже на грунтовом аэродроме.

Павел Сухой, посмотрев на мое произведение, рассмеялся и сказал, что этот проект неплохо бы посмотреть специалистам танкостроения. У них есть проблемы в опорных катках для танков. Но идею мою одобрил, отметив, что мы занимаемся конструированием истребителя, а не бомбардировщика или танка.

Первый шаг к выполнению задания был сделан. По предложению Сухого я направил свою разработку на Харьковский тракторный завод. В письме указал, что имею достаточный опыт конструкторской работы в оборонной промышленности и просил использовать мои знания в создании новой тяжелой техники.

Переход с места на место имеет большие преимущества для людей моей профессии. На старом месте человек достаточно примелькался. Все прекрасно знают, кто он, чем занимается, его привычки, увлечения. Поэтому что-то из ряда вон выходящее бросается в глаза и становится достоянием соответствующих органов. Чем больше меняешь мест, тем меньше возможности у органов присмотреться к тебе и внедрить своего человека для твоего изучения.

Как-то Густав мне сказал:

– Если хочешь запутать контрразведку, то переставляй у себя мебель раз в месяц или через год меняй места жительства и работы.

А тут еще получилось так, что встретился я на заводе с Иваном Кирьяновичем. С тем, что свела нас судьба в концентрационном лагере. Время прошло. Изменились мы достаточно сильно, но узнать друг друга смогли. Правда, Иван Кирьянович, как человек рабочий, деликатный, место свое знающий, с объятиями и расспросами ко мне не бросился, а ждал удобной ситуации, чтобы подойти и узнать, а не ошибся ли он в своих предположениях. Да и я тоже раздумывал, как бы мне получше к Кирьяновичу подойти, чтобы узнать, как он меня представляет и что обо мне помнит и в зависимости от этого легенду свою подправить.

Ох, и не хотелось мне этого делать. Любое, даже маленькое отступление от легенды, дает контрразведке такую зацепку, от которой вся легенда может разрушиться. А через несколько дней Кирьянович исчез. Еще через несколько дней и меня вызвали в первый спецотдел нашего предприятия. Начальник отдела так хитренько спрашивает, а не знаю ли я, куда подевался Иван Кирьянович, с которым я вместе был в немецком плену.

Так и есть. Арестован Кирьянович и меня подставил. Приехали, господин капитан, как говорят русские. Можно сразу расколоться и прямиком в трибунал и под расстрел. А можно и не признаваться ни в каких предъявляемых прегрешениях. Доказать никто ничего не сможет. Документы мои в порядке. Хотя, если захотят репрессировать, то и без доказательств репрессируют.

Я включил второй вариант. Какой Иван Кирьянович? Какой немецкий плен? Все мои документы о военной службе находятся в моем личном деле в военном комиссариате и напраслину на меня возводить не надо. А Кирьяновича своего проверьте на предмет нахождения его в своем или еще в чем-то уме.

После этого заявления у начальника спецотдела радости сразу поубавилось.

– Извините, – говорит, – Иван Петрович, но вам сегодня же нужно явиться в районное отделение ОГПУ. Вот повесточка.

Поглядел я на повестку. Все честь по чести. Пропуск в рай. Если без воронка обходятся, то либо улик совсем мало, либо бдительность хотят усыпить.

Зашел домой, предупредил Катю и отправился в ОГПУ. В то время названия органов безопасности менялись одно за другим как в России в годы перестройки. Чтобы тебе было более понятно, то ОГПУ это все равно, что ВЧК-НКВД-МВД и КГБ вместе взятые.

Катя заплакала. Знали мы, чем заканчивались такие вызовы. Но идти надо. Бросишься в бега, завалишь все дело.

Пришел я в отделение ОГПУ. Органы безопасности сильно высоко себя ставили. Главным у них был генеральный комиссар безопасности, а сотрудники носили армейские знаки различия и звания у них были на два чина выше, чем в армии. Сержант госбезопасности носил знаки различия лейтенанта. Специально так делалось, чтобы любого военного унизить. Ты капитан, а в органах безопасности даже сержант выше тебя, лапотника.

Моим делом занимался сержант госбезопасности, лет двадцати пяти, вежливый такой. Расспросил, кто я, где работаю, где родился, где крестился. А сам все в протокол данные заносит. Вообще-то мог бы и сказать, кто я – обвиняемый или свидетель?