Чезар - Артем Михайлович Краснов

— Я вам что-то должна?

Значит, всё-таки есть в тебе что-то человеческое.

— Таблетку «Пенталгина», — буркнул я. — Голова болит. Через три часа на работу.

Она взяла моё запястье двумя пальцами, как держат мёртвую рыбу, попробовала его на вес и тряхнула.

— Расслабьте, — приказала она. — Не сопротивляйтесь.

Всё также держа меня за руку, она провела ладонью над моей головой, сделав жест, словно снимает невидимую плёнку. Боль ушла внезапно, и в первую секунду мне показалось, будто я оглох: уши были заложены ватой, а челюсть слабо покалывало. Я подвигал ей, прислушиваясь к ощущениям. Боли как будто не было.

— Колдунья, что ли?

Она смотрела на меня сосредоточенно, но без прежней озлобленности. Мне показалось, она едва заметно улыбалась.

— Слушай, Кэрол, — сказал я, поймав волну её дружелюбия. — Мне нужно поговорить с Отрадновым. Это в его интересах. Я не мент, не прокурор, я могу помочь. А чем больше он скрывается, тем более виновным выглядит. Правда всё равно выйдет наружу, и если она выйдет бесконтрольно, под раздачу попадут многие — и он в том числе. Понимаешь, когда человек скрывается…

— Он не скрывается, — заявила она вдруг, и брови её удивлённо двинулись вверх, точно крылья чайки.

— Хорошо, — кивнул я. — А как это у вас называется? Он… скажем так… Предаётся тишине и покою, что ли? И где же?

— Да я не знаю.

Её мимика рассказывала так много, что вряд ли она лукавила. Либо же Кэрол была превосходной актрисой.

— Ты не знаешь… — повторил я. — Почему ты тогда не волнуешься за него? Один человек погиб, второй, знавший его близко, внезапно пропал. Тебе судьба Отраднова совсем безразлична?

— Совсем не безразлична. Просто вы не знаете Лиса. Он часто так пропадает, а искать его бесполезно. Но с ним всё хорошо — я знаю.

— Ну, откуда ты знаешь?

— Знаю, — упрямо заявила она.

Я стиснул руль. В черноте зеркала заднего вида плыл огонёк сигареты: кто-то выгуливал косматого ризен-шнауцера.

— Вы же сами Эдика и убили, — сказала Кэрол негромко. — Может, не вы лично, но кто-то из ваших. А теперь изображаете.

Я повернулся к ней и наткнулся на свирепый взгляд. Она решила сыграть по-крупному.

— Это серьёзное обвинение, — сказал я, сдерживая голос. — Спроси свои высшие силы, убивал ли я. А если нет никаких высших сил, тогда что остаётся? Повторять чушь за другими? Пересказывать статейки из интернета? Можешь идти. Не задерживаю. Папе привет.

Кэрол выбралась из машин, стащила куртку и протянула мне, но я лишь кивнул: брось на сиденье.

Дверь невесомо щёлкнула. Она выглядела обескураженной, замёрзшей, но всё же храбрилась.

— Отраднов правда не скрывается, — сказала она уже без резкости. — Скорее всего, он даже не знает, что случилось с Эдиком. Он раньше ушёл.

— Куда ушёл?

— Да просто… — она пожала плечами. — Он любит ходить. Скоро летнее солнцестояние. Он так каждый год делает. Ну, что вы смотрите так? У каждого своя жизнь.

— Ладно, — кивнул я примирительно. — Уже кое-что. Куда он идёт?

— Да никто не знает. И связи с ним нет. Я просто знаю, что в эту минуту с ним всё хорошо.

Лёгкие туфли зашуршали к подъезду.

— Спасибо! — крикнула она со ступенек. Дверь чавкнула ей вслед.

Наивная, выдала друга с головой. Знала Кэрол или нет, куда держит путь Отраднов, но теперь это знал я. В ночь с 21 на 22 июня все городские сумасшедшие, шаманы, проповедники, паганы и шерпы со всего Урала собирались в единственно возможном месте — в Аркаиме. Там проходит энергетическая ось мира, там небо слипается с землёй, там излечиваются болезни и люди сходят с ума от просветлённости. Я готов был спорить на «Мазду», что Отраднов стремится именно туда.

Утром на парковке заводоуправления я столкнулся с Подгорновым. Он, должно быть, караулил меня, встав в распор в узком проходе между машинами:

— Ты что позволяешь? — проговорил он тяжёлым голосом. — Я в твои дела лезу?

Место было людное. Мне не хотелось собачиться с Подгорновым на виду у подчинённых.

— Остынь, — ответил я негромко. — В кабинете всё решим.

— Я в твои дела лезу? — повторил он, и краснота расползлась по его щекам. Он чувствовал свою правоту и мою слабость, иначе бы не решился на этот спектакль.

С Подгорновым нас сталкивала не только конкуренция служб, но и разница во взглядах на жизнь. Бывший артиллерист Подгорнов за двадцать с лишним лет службы дорос только до майора, но на «Чезаре» вёл себя, как генерал. Он принёс с собой культ военной дисциплины, в котором, на мой взгляд, было больше самолюбования, чем реального порядка. Он строил подчинённых и отдавать им приказы лающим голосом. Иногда он смягчался и проявлял почти отеческую заботливость, подражая, видимо, кому-то из кумиров прошлой военной жизни. Он любил вспоминать те годы, когда люди были совсем другими: послушать Подгорнова — так сплошная белая кость. Но по большей части Подгорнов был импульсивен и груб, но его подчинённые видели в этом признак силы. Безопасность в его представлении обеспечивалась жёсткими караульными мерами, и кроме этого он не хотел знать ничего. Он натягивал потуже камуфляжную кепку и размашистым шагом Петра I шёл проверять посты. Все, включая Рыкованова, знали, что посты, караулы, охрана — это его территория. Забрав Кэрол, я ударил в больное место и понимал это. Но я не мог уступить, потому что такие как Подгорнов не остановятся на полпути: дам слабину — сожрёт целиком.

— Не надо кричать, товарищ майор, мы не на войне, — ответил я спокойно. — Я отвечу на вопросы в своём кабинете, если вопросы будут конкретными.

— Конкретными? — кивнул он по-лошадиному, словно сгоняя стаю оводов. — Хорошо, конкретно спрашиваю: где задержанная?

— Она не была задержанной. Статья 12 закона об охранной деятельности: твои орлы должны были незамедлительно доставить её к следователю или дознавателю, а не удерживать в здании пожарной части с непонятной целью.

Ядовитость Подгорнова всегда обострялась, когда речь заходила