12 ульев, или Легенда о Тампуке - Валерий Тихомиров

— Неплохо сказано. Знаете, милочка, последнее время мне крупно везет на юмористов. Мой друг не даст соврать... Так вот, я не поняла, регистраДура — это вы? Или мне нужно обратиться в десятый «каб.»? — уточнила Виктория Борисовна. — И потом, почему вы обращаетесь ко мне на «ты»? По-моему, приличные люди должны обращаться к незнакомым на «Вы».

Вслед за покрытым химией лицом из-за полок появилось остальное. Тщедушное тельце на коротких тонких ножках, облаченное в белый халат, быстро перемещалось в тесном пространстве, отведенном ему для работы. Маневрируя между тумбочками, столами и полками, оно приближалось, обильно источая кошмарно-навязчивый запах духов. Складывалось впечатление, будто женщина впопыхах пролила на себя целый флакон. Она подступила вплотную к окошку и отработанным движением приблизила лицо. Густой аромат буквально выдавил посетительницу наружу Регистраторша оперлась о стойку руками. Каждый палец был украшен золотыми кольцами с камнями и без.

— Я тебе, старая, ничего не должна. Ты мне в долг не давала. Я за свои семьсот рэ выкать всем не собираюсь. Дохромала со своим старпером до нас — и ладушки. Теперь стой и жди.

— Долго?

— Сколько надо, столько и будешь ждать. Ясно?

Не дожидаясь ответа, медсестра победоносно захлопнула окошко и счастливо помахала перед ним оттопыренным средним пальцем. И вдруг раздался страшный хруст. Фанерная створка дрогнула и брызнула щепками внутрь. Сестра оцепенела от ужаса. Пробив дыру в толстой фанере ей в лицо уставился длинный палец с безупречным маникюром. Женщина моргнула. Палец дважды призывно согнулся и исчез. А дыра осталась.

Медицинская сестра высшей категории дрожащей рукой послушно открыла окно регистратуры. В проеме снова появилось лицо посетительницы.

— Ты меня уже боишься? — страшно улыбаясь, спросила она.

— Ногти у ВАС крепкие, — робко ответили из окна.

— Ну вот, совсем другое дело. Ты иди, открой дверь. Разговор есть. А я своего спутника успокою, пока он стрелять не начал. Старпер, нервы ни к черту.

Виктор Робертович пропустил эту милую женскую болтовню. Он спокойно ждал у дверей в длинный коридор, изучая надписи, сделанные на стенах дегенеративной молодежью. Некоторые представлялись относительно нормальными в физиологическом смысле: «Хочу бабу!» или «Отдамся за баян!» Но вот заявление: «Хочу сена!», — казалось довольно странным.

— Витя, можно тебя на минуту? — окликнул его знакомый голос. — Мне надо заглянуть в регистратуру, уточнить кое-что. Подождешь?

Но профессор взмахнул руками и с жаром заговорил:

— Витя, я хирург, врач, как-никак! Здесь я на своей территории.

— Опять — дежа вю. — Виктория Борисовна закатила глаза. — Что сегодня такое? Ты уже как-то был на своей территории. Я помню, что из этого получилось.

— Ты не поняла. Мне достаточно поговорить с заведующим, и вся информация у нас в кармане, — он с мольбой посмотрел на руководителя операции.

Хана согласилась на удивление быстро.

— Иди добудь языка. Только не оставляй свидетелей! — Профессор с ужасом уставился на собеседницу

— Шучу, шучу. — Дверь регистратуры щелкнула замками. — Встречаемся на выходе через двадцать минут.

Как опытные шпионы они сверили часы. Виктория Борисовна посмотрела вслед напарнику.

По загаженному помещению, широко расправив плечи и гордо подняв голову, уверенной походкой шел ПРОФЕССОР!

Старпером и не пахло.

Хана удовлетворенно кивнула и скрылась за дверью регистратуры...

С момента посещения травмпункта Потрошиловым ничего не изменилось. По кабинету заведующего гулял ветер. Услышав стук в дверь, Андрей Васильевич Пряный неохотно убрал в стол «Собачье сердце».

— Прошу, прошу

Файнберг уверенно зашел в кабинет, с удивлением отмечая наличие плохой мебели, отсутствие каких бы то ни было признаков ремонта и жуткий холод.

— Профессор Файнберг, Виктор Робертович. — Он подал руку для приветствия. В другой протянул визитку с золотым тиснением.

Заведующий внимательно изучил бумажку, затем взглянул на посетителя и несколько виновато, но с достоинством произнес:

— Вам бы, профессор, лучше полечиться где-нибудь в другом месте. Наше искусство рассчитано, так сказать, на массового читателя.

— Ценю вашу откровенность, коллега, но врачебную помощь я еще в силах оказать себе сам, — Файнберг присел на край стула.

Из груди Пряного непроизвольно вырвался вздох облегчения.

— В таком случае, чем могу?..

Тем временем Виктория Борисовна закрыла за собой дверь регистратуры, повернула ключ на два оборота и пристально посмотрела в глаза медсестре.

— Помнишь меня?

— Нет, — проскулила женщина-регистратор.

— Давай знакомиться. Ханина Виктория Борисовна, — она протянула руку.

Услышав знакомое имя, сестра округлила глаза.

— Никифорова Анна Олеговна, — обреченно отозвались в ответ. Тонкая кисть легла в холеную длань Ханы.

— Ч-ч-ч-ч, — послышался неизвестно откуда шепоток.

Дамские пальцы все сильнее сжимали окольцованную руку. Золотые украшения постепенно впивались в кожу. Будто подчиняясь гипнотизирующим звукам, Никифорова тихонько завыла, стараясь не привлекать внимания. Боль усиливалась.

— Когда обо мне спрашивали? — с трудом преодолевая отвращение от резкого запаха, Виктория Борисовна приблизила лицо вплотную.

Боль становилась нестерпимой, но кричать все равно было страшно. Легкое изменение положения кисти заставило медсестру неуклюже усесться на стул.

— Два дня назад, — послышалось сквозь вой. — Двое... в кашемировых пальто из «Пактора»... каждое — по две триста зелеными-и-и...

— Молодец! — Виктория Борисовна несколько ослабила хватку.

На лице Анны Олеговны отразилось почти рабская благодарность.

— Сколько взяла?

— Пятьдесят долларов.

— Нормально, хотя можно было и поторговаться. Так кто работал в тот день, когда я приходила? Полистай-ка свои бумажки, — Хана совсем отпустила руку, и Никифорова полезла за журналами.

— Доктор Рыжов Игорь Николаевич и сестра.

— Они сегодня здесь?

— Рыжова нету точно. А медсестра здесь.

— Иди позови ее. Ты баба умная, лишнего не сделаешь, правда? — Виктория Борисовна посмотрела так, что собеседнице сразу захотелось в туалет.

— Давай, иди, пописай, и сестру вашу — ко мне. Я пока зарегистрирую кого-нибудь вместо тебя.

Через пять минут Анна Олеговна постучалась в свой кабинет. Страшная посетительница была на месте, наглядно подтверждая, что это был не кошмар. Никифорова подтолкнула девушку, с удовольствием бросив в след:

— Это к тебе.

По всему было видно, что коллеги недолюбливали друг друга.

— Не буду вам мешать, — быстро выпалила регистраторша и прикрыла дверь.

Медсестра стояла в дверях и с интересом разглядывала посетительницу. Девушка была молода, красива и неглупа.

— Я вас где-то уже видела, — утвердительно произнесла она.

— С негром, две недели назад, — Хана внимательно посмотрела на выражение приятного лица, но не обнаружила ничего подозрительного.

— Точно, точно! — девушка обрадованно всплеснула руками. — Ну, как он? Хороший парень, только терпит плохо. Знаете, я почему-то вспоминаю его иногда. И потом, его Рыжов лечил... Я старалась сделать гипс полегче, но у нас... сами знаете.

Виктория Борисовна посадила девушку напротив и внимательно посмотрела в глаза.

— Не знаешь, мой парень ничего здесь не оставил?

— Он что-то потерял?...

Через десять минут Виктория Борисовна вышла из регистратуры, резко открыв дверь. Никифорова вкатилась в помещение, чуть не сбив высокую стопку с документами.

— Если девочка мне на тебя пожалуется, я сделаю так, что у тебя во рту вырастут волосы. И мне придется выдирать их по одному. Помни. Я за тобой наблюдаю. — Она вышла, но через секунду вернулась и добавила:

— Старость надо уважать.

Файнберг замерз еще в кабинете заведующего. Он уже десять минут стоял, как договаривались, на улице, переминаясь с ноги на ногу. Когда Виктория Борисовна появилась, он был почти счастлив. Виктор Робертович добыл адрес врача, принимавшего Манангу, и теперь чрезвычайно гордился собой. Вскинув голову, он сообщил об этом подруге и замер в ожиданий проявлений восхищения его оперативными навыками.

— Молодец, — суховато, по его мнению, похвалила Хана и продолжила:

— Медсестра фетиш не брала. Остается доктор, но он помешался на чародействе, и болезнь, судя по всему, прогрессирует.

«Лохи» нашли меня через местную регистраторшу за пятьдесят баксов. Так дешево меня еще не продавали! Видимо, возраст... — она жестом прервала не успевший начаться поток комплиментов.

Файнберг и не предполагал, что в регистратуре можно узнать так много интересного.

— На сегодня, пожалуй, все. Поехали по домам. Мне нужна ванна. Я опять руки испачкала.