Зеркала (СИ) - "Джиллиан"

Шаг Тима к ней оказался таким неожиданным, что она не успела уследить за его движением. Он сам нагнулся к ней и быстро тронул её губы своими губами. Как она вчера, сегодня он попробовал её губу на вкус и на мягкость. От той же неожиданности его движения она не стала отстраняться и теперь чувствовала его всего и разом, прижавшегося к ней всем телом. Она уже сама искала его губ, ощущая его горячее тело, которое словно обволакивало её. В его ладонях её плечи мгновенно согрелись, как в волчьей дохе, а потом одна ладонь скользнула с плеча к ней на затылок. Пальцы медленно пропустили её волосы и остановились, и от тепла и мягкости этой ладони на голове она замерла, наслаждаясь секундами этой странной близости.

— Ты бы осталась, попроси я? — прошептал Тим прямо в её губы.

— Да… — выдохнула она.

Он осторожно провёл ладонью по свежим царапинам на её лице и отстранился.

— Спокойной ночи. Мне завтра вставать рано.

— Спокойной ночи, — удивлённо и немного обиженно откликнулась Кира.

После ухода хозяина дома она забрала Шустика вместе с его приданым и отнесла котёнка наверх. В совершенном смятении она долго сидела на кровати, время от времени вспоминая о том, что произошло между нею и Тимом, и машинально продолжая дразнить котёнка верёвочкой. Так и не придя ни к какому решению, не разъяснив себе ни одного вопроса, которые тучей реяли перед глазами, она быстро приготовила всё ко сну и легла. Правда, через некоторое время пришлось встать. Шустик орал с претензией и тонким голосом явно звал маму, большую, тёплую и надёжную, не желая засыпать в одиночестве. Кире, которая всё никак не могла уснуть, размышляя о Тиме и его странном поведении, пришлось забрать Шустика к себе в постель. Котёнок пристроился на той же подушке, что и она. И они заснули крепко-крепко — так, что ничего и не видели, и не слышали…

… Мягко подалась дверь в комнату. Полуосвещённый коридор давал мало света. И в фигуре, проскользнувшей в комнату, трудно было бы кого-то узнать. Правда, Кира, не спи она, узнала бы легко. По насторожённым, выверенным движениям хищника, который крадётся во сне. Тим осторожно встал у кровати и осторожно же нагнулся над Кирой. В морозную ночь мягкого света в окно хватало, чтобы разглядеть небольшой комочек в руках девушки. Тим слегка кивнул, словно ожидал увидеть котёнка в её руках, а потом отступил. И снова пропал в коридоре.

Он вернулся быстро, тем же мягким, вкрадчивым шагом, таща с собой дверь шкафа, прикрытую покрывалом. Застывая на каждом шагу, Тим дошёл до шкафа и прислонил к нему дверцу, закутанную в покрывало. Он прислонил её так, чтобы верхний конец оставался свободным, не приткнутым к шкафу.

Затем отступил к стене у двери и съехал по ней на корточки, приготовившись ждать. Времени было мало, и он надеялся, что ожидаемое событие произойдёт скоро.

Белое покрывало отчётливо виднелось в серовато-голубом свете. И Тим оказался прав. Долго себя ждать не заставили.

Как и в прошлый раз, покрывало задвигалось сверху. Рывками. Как будто кто-то неведомый пытался снять покрывало втихаря, чтобы оно не шуршало, не шелестело. Поэтому действовал короткими движениями. Рывок — тишина. Рывок… Тим, приноровившись к ритму происходящего, резко встал на следующий рывок. Тишина. Рывок — Тим шагнул. Рывок — хозяин дома бесшумно очутился в шаге от спрятанного зеркала. Край покрывала был уже снят — тем же треугольником, как и в прошлый раз.

Именно напротив этого треугольника и встал Тим, загораживая собой кровать со спящей девушкой. Будто учуяв его, над краем плотной ткани всплыли глаза. Без единого намёка, что на чьём-то лице. Просто — глаза. Они сияли чёрно-голубым свечением, и долго глядящий в них будто постепенно падал в пропасть, откуда не выбраться.

Только не Тим. Он смотрел спокойно — и существо, наткнувшись на его жёсткий взгляд, попыталось было ответно вкрутить свой взгляд в его глаза, чтобы сбить и напугать… И медленно уплыло вниз, под покрывало…

Тим выждал ещё немного — и вынес дверь шкафа туда, где она стояла, в пустую комнату. Вернувшись к комнате Киры, он плотно прикрыл дверь и пошёл к себе спать.

11

Это чувство неловкости за подаренные вещи…

Эти слова, сказанные в запале…

Это объятие, пронизанное извинением за своё противоречивое поведение…

Как часто мы сами так поступаем в реальной жизни.

Иля

Котёнок тяжело прыгал на ступеньку, по ней упрямо шёл несколько своих кошачьих шажков, после чего снова валился на очередную ступень. Кира всё боялась — вот-вот шмякнется большой головой и треснется носом! Но пока Шустику то ли везло, то ли он уже научился держать равновесие… Выбрались в холл без особых происшествий. Девушка только с облегчением вздохнула, как котёнок решительно направился к входной двери. Пришлось крупным шагом опередить его и ухватить за шкирку.

— Пока нельзя, — негромко, но сурово сказала Кира. Шустик как будто понял: обернулся посмотреть на неё, но мордаха насупленная — ну-у, нельзя!.. Шаг в сторону от двери, и, поглаживая котёнка, девушка засмотрелась на густо падающий утренний снег во дворе.

— Кирочка! Помоги мне на кухне! — позвала тётя Соня.

Прижимая к себе котёнка, девушка вошла в столовую комнату и закрыла дверь. Здесь, в этом помещении, из-за тюля, мягких, жёлтого с коричневым оттенков, из-за всё идущего снега было странное освещение: вроде и предвечерне темно, а вроде и тёплый намёк на восходящее утреннее солнце образовался.

— Гуляй, где хочешь, — предложила она котёнку, поставив его наконец на пол.

Ни секунды на месте — сразу зашагал, обнюхивая всё на пути и пофыркивая… Проследив, как целеустремлённо Шустик принялся обследовать стены и мебель помещения, Кира оставила на виду его коробку-туалет и быстро добралась до кухни. Завтрак, кажется, уже был готов.

— Тащить на стол? — спросила она, выглядывая подносы.

— Да нет, — сказала старушка, утираясь полотенцем: от кухонной жары её округлое лицо блестело капельками пота. — Ты мне, Кирочка, вот чего скажи. Я человек старый, могу себе позволить в лоб спросить: что за кольца у вас с Тимычем? Не обручальные ли?

— Тётя Соня, — улыбнулась Кира. — Если б что-то было, сказала бы сразу. Пока известно только одно: нам с Тимом придётся сыграть, что мы обручены. Меня втянули в одну нехорошую историю, Тимыч меня вытаскивает. Так что эти кольца ничего не значат.

— А жаль, — вздохнула старушка, а потом как-то скептически оглядела наставленные на столовом столе салатники. — Тимыча-то давно бы окрутить надо. А то… — Тётя Соня вдруг запнулась, шлёпнув себя по рту ладонью. Смущённо посмотрела на озадаченную девушку. — Не-ет, милая, тебе этого не скажу. Кирочка, а нравится ли тебе наш Тим?

Из озадаченности Кира мгновенно перешла в состояние полного ошеломления.

— А-а… Не поняла. Ну… В общем, нравится. Он мне помогает, поддерживает. — Чувствуя, что уже из растерянности просто играет дурочку (опять что-то играет!), девушка той же дурочкой и спросила: — Тёть Сонь, а зачем ты меня о нём спрашиваешь?

— Пристроить хочу! — отрезала старушка и отвернулась к разделочному столу.

— Кира-а…

Обернувшись к двери на шипящий шёпот, девушка обнаружила в полуоткрытом проёме довольно ухмыляющегося Леонтия. Тот поманил её кивком за дверь. И исчез.

Прежде чем уйти, Кира всё же осмелилась ещё раз спросить у рассерженной чем-то тёти Сони, так нужна ли ей помощь на кухне. Услышав бурканье: «Нет!», девушка попятилась из кухни, совершенно дезориентированная, к кому же относились слова старушки: «Пристроить хочу!» Кого же она пристроить хочет? Тима или её, Киру?

Леонтия в столовой не было. Придерживая на руках то и дело пинающегося котёнка, который нетерпеливо требовал опустить его на пол, Кира на всякий случай выглянула в холл. Леонтий нашёлся именно здесь. Кажется, он только что пришёл откуда-то: рядом с ним на диване валялась та самая подбитая ватой фуфайка, мокрая, а по вороту ещё и заснеженная. Впрочем, снег уже начинал таять и на вороте.