Секретные миссии - Э. Захариас

Когда я читал, как героически сражавшийся «Марблхед» прибыл на военно-морскую верфь Филадельфии в 1943 году, я не мог не вспомнить дней 1927 года, когда тот же корабль, на борту которого я находился, впервые встретился с японским флотом. Я не мог удержаться от сентиментальных воспоминаний и гордился тем, что этот корабль провел свою вторую встречу с японцами с тем же искусством и преданностью делу, как и первую.

У нас не возникало никаких угрызений совести в связи с вторжением в японские воды. Мы рассматривали его как ответный визит на внезапное появление множества японских танкеров всякий раз, когда наш собственный флот решал свои задачи. Даже в непосредственной близости от Гавайских островов, где в основном проводились наши маневры, японские танкеры появлялись тогда, когда мы меньше всего их ожидали. Можно себе представить удивление и досаду, которые испытали наши японские друзья, неожиданно увидев в бинокли иностранные суда.

При этом они вряд ли догадывались, что на одном из кораблей за радиоприемниками сидели наши люди и слушали их переговоры и донесения.

Следует, однако, заметить, что накануне моего отплытия моя тщательно сохраняемая в тайне миссия едва не стала достоянием гласности. Моя жена Клер была на званом вечере во французском клубе в Шанхае, когда жена одного из наших офицеров обратилась к ней с вопросом:

— Вы собираетесь вместе с Заком поехать в Японию?

Клер была весьма поражена, так как не знала, что я куда-то собираюсь. Моя поездка держалась в строгой тайне, и, естественно, я никому о ней не говорил. Не сообщил я о своем предстоящем отъезде даже Клер, а только намеревался сказать ей, что собираюсь в кратковременный обычный рейс. Поэтому она ответила на этот неожиданный для нее вопрос с полной убежденностью:

— Но мой муж никуда не собирается уезжать, а тем более в Японию!

Ее подруга настаивала на том, что я еду в Японию. Это уж было слишком. Клер ушла с вечера и поспешила домой, чтобы как следует расправиться со мной за то, что я скрываю от нее событие, о котором «знает весь город».

— Зак, — сказала она мне таким тоном, точно обнаружила в моем кармане любовные письма, — ты что это, собрался ехать в Японию?

— Куда, куда? — переспросил я с притворным удивлением.

— В Японию. Марджори мне уже все рассказала, и какие бы у тебя ни водились секреты, тебе незачем больше скрывать.

Меня это взорвало.

— Тебе Марджори обо всем сказала? Это серьезно, Клер. Следует что-то предпринять. Она должна немедленно прекратить болтовню.

Пока еще было не поздно, я начал расследование, надеясь пресечь разглашение секрета. Не представляло большой трудности определить, каким образом Марджори получила такую информацию. Я предполагал, что в один из периодов вынужденного бездействия, которые иногда случаются у корабельных офицеров связи, ее муж от скуки расшифровал радиограмму, посланную из Токио в Шанхай, относительно моей предстоящей поездки. Стараясь держать свою жену в курсе всех новостей, он сообщил ей новость. Я вызвал к себе офицера, виновного в этом грубом проступке, и после короткого разговора с ним убедился, что моя догадка правильна. Я сделал ему предупреждение о возможных последствиях его неосторожности.

— Я порекомендовал бы вам, — сказал я, — проявлять большую осмотрительность в разговорах с женой. Вы должны сделать все возможное, чтобы разуверить ее в своем сообщении, а в дальнейшем не говорите с ней о делах. Иначе придется принять другие меры.

Не знаю, как разговаривал он со своей женой в этот вечер, но ничего подобного больше не повторялось, и сведения о характере и цели моей миссии не достигли вездесущих ушей японцев.

Долгожданный момент наступил. 17 октября 1927 года «Марблхед» должен был выйти в море. На корабль тайно доставили необходимое оборудование и приняли меры, чтобы никто не видел, как я вступил на борт. Сам по себе маршрут «Марблхеда» не являлся секретным. Официально корабль направлялся в Нагасаки и Кобэ с обычным визитом вежливости, и японцы были уведомлены об этом. Секретным являлся тот курс, которым мы собирались плыть, и мое присутствие на корабле. На третий день плавания мы достигли района маневров японского флота, Мы все время записывали радиопереговоры японских кораблей в море и установили, что это комбинированные учения с целью отработать взаимодействие между военно-морскими и воздушными силами. Последние были представлены самолетами, базирующимися на авианосцы. Мы хотели появиться в самом центре японской армады, чтобы стать свидетелями таких операций, как возвращение самолетов на авианосцы, ибо, по нашим сведениям, японцы испытывали в этом трудности, и нам хотелось увидеть, как они решают эту задачу.

Мы не встретились с японским флотом, но позднее с ним встретился отряд наших эсминцев. Они безмятежно проплывали вблизи от японских кораблей в то время, как перехваченные нами японские радиограммы показали, что эсминцы уже обнаружены. В радиограммах сквозило явное беспокойство и раздражение. Пока наши корабли беспрепятственно наблюдали за посадкой самолетов на авианосцы, шустрые японские эсминцы вклинились между авианосцами и нашими кораблями и, поставив густую дымовую завесу, скрыли от последних происходящее. Но дымовая завеса ничуть не повлияла на радиоволны, так что мы многое узнали, хотя и не наблюдали за маневрами в бинокли. Было ясно, что японцы сталкивались со значительными трудностями при посадке самолетов на узкие палубы авианосцев, факт, который впоследствии подтвердился и явился причиной их неослабного интереса вплоть до начала войны к нашим методам посадки самолетов и оборудованию для этого. Мы уделили особое внимание изучению затруднений японцев. Нам удалось собрать много сведений об этой стороне их военно-морской и авиационной тактики.

Мы прибыли в Кобэ 28 октября и были встречены нашим военно-морским атташе, который специально приехал из Токио. Я рассказал ему о своих наблюдениях, показал заметки и черновик доклада. Как это обычно случается с информацией подобного рода, в ней имелись значительные пробелы, которые необходимо было заполнить. Поэтому решили, что я поеду вместе с военно-морским атташе в Токио с целью пополнить там собранные сведения и закончить составление доклада.

Мое прибытие в Токио совпало с парадом японского флота в Токийском заливе… За молом Иокогамы на несколько миль выстроились японские линкоры и другие боевые корабли. Их должен был инспектировать сам Хирохито, который являлся тогда принцем-регентом. Никого из посторонних не пригласили на этот парад, и корабли находились на вполне достаточном расстоянии, чтобы не попасться на глаза любопытным иностранным наблюдателям. Такие меры предосторожности вполне разумны, ибо опытный разведчик может многое узнать о корабле, даже наблюдая его издали. Я припоминаю, как интересовались немецкие и японские разведчики обычными фотографиями, которые продавались газетам нашими фотоагентствами. Они охотно платили положенные пять долларов за кажущийся вполне безобидным снимок американского или английского крейсера, заходившего в иностранный порт. Затем они просто сравнивали эту фотографию со старой и обнаруживали все внесенные конструктивные изменения, наличие новых зенитных орудий, изменение в вооружении и другие не менее важные подробности. Действительно, обычный снимок, стоящий в оригинале пять долларов и всего три цента в ежедневной газете, даст много таких сведений, за которые разведывательные органы вынуждены платить большие деньги, если они получены через агентов или каким-либо иным путем.

Мы решили воспользоваться присутствием японского флота в Токийском заливе, чтобы пополнить наши наблюдения. Но выполнить наше намерение оказалось не так-то легко. Наконец мы остановились на наиболее простом и эффективном, но вместе с тем и самом рискованном решении. Я предложил направиться на маленькой моторной лодке к месту стоянки японского флота. Капитан 1 ранга Эдди Пирс, в настоящее время один из наших видных экспертов по Японии, был тогда лейтенантом, изучавшим в Японии язык. Мы обдумали с ним мой план, который одобрил военно-морской атташе. Используя моих старых знакомых, нам удалось получить моторную лодку, не привлекая постороннего внимания. Вооружившись записными книжками и карандашами, мы пустились в путь под самым носом у вечно осторожных японцев.

Поздним утром мы отплыли от одной из пристаней Иокогамы. Убедившись в том, что за нами никто не наблюдает, мы развили довольно большую скорость, стараясь, однако, не привлекать к себе излишнего внимания. Вскоре мы очутились в центре скопления японских кораблей. Я и Эдди не были видны специально подобранному японскому рулевому, который ничего не знал о нашей миссии и которому вполне можно было верить, что он сохранит все в тайне, по крайней мере, пока мы не вернемся в Токио и не избавимся от своих заметок.