На пути в рай - Дэйв Волвертон

Я пришел в себя весь в поту. Зубы стучали.

Завала задыхался, он сполз с водительского сиденья на пол. Вначале я решил, что его тошнит, но рвоты не было. Завала не шевелил руками и ногами и не пытался встать.

Перфекто закричал:

— Завала! — и бросился к товарищу, отскочив от пушки. Он стащил шлем с нашего водителя и швырнул на пол.

Глаза киборга открывались и закрывались, на лбу выступили крупные капли пота, из горла доносился глубокий хрип.

— Он умирает! — продолжал кричать Перфекто, и стал снимать грудные пластины комбинезона. Я подскочил, отключившись при этом от компьютера, и ударил Завалу по спине, надеясь привести в действие его сердце, потом начал срочное восстановление сердечно-легочной деятельности. Завала подавился. Его вырвало, и он задышал.

— Думаю, все будет в порядке, — сказал Перфекто. — Пустяк. Он просто проглотил язык. — Завала застонал и слегка пошевелил правой рукой, не пытаясь сесть.

Но я-то знал, что это совсем не пустяк. Когда-то я на ярмарке познакомился с человеком, который зарабатывал на жизнь, охотясь на обезьян. И каждые две-три недели он приносил обезьяну, в которую стрелял, но промахнулся. Тем не менее обезьяна умирала — просто от ужаса. Шок оказывался для нее смертельным, хотя охотник и промазал.

Вот что произошло с Завалой. Его мозг не сумел отличить иллюзию, созданную симулятором, от реальности.

Завалу снова начало рвать, он попытался приподняться. Мы оттащили его от лужи блевотины, он долго лежал, прислонившись к машине, и с трудом дышал. Мавро стоял рядом с ним и повторял:

— Как ты, мучачо? Все в порядке?

Наконец Завала поднял руки.

— Горят! — закричал он. — Горят!

— Все в порядке, — сказал Мавро. И мы ждали, пока Завала придет в себя.

Кейго снова вызвал голограмму, и мы стали смотреть, как нас убили.

Мы медленно плыли над землей, встретились с ябандзинами, каждый поднял оружие и прицелился. Враги выстрелили. Кейго обратил внимание на нашу медлительность:

— Больше упражняйтесь в прицеливании и стрельбе. Shuyo, практика, убирает ржавчину с тела, делает вас хорошим бойцом, ne? Это битва. Настоящая битва, какой она должна быть. Когда умираешь на Пекаре, умираешь только раз. Помните, если вы убиваете самурая в симуляторе, боль испытывать будет он, а не вы. Держитесь правильно. — Он встал и вытянул вперед лазерное ружье, потом присел, согнув колени. — Не сидите и не стойте неподвижно, словно стреляете с земли. Тут большая разница. Колени всегда должны работать, поглощать небольшие толчки. Необходимо устойчиво держать цель. — Он продемонстрировал нам, как, словно моряк на корабле, противостоит каждому резкому движению машины, компенсируя с помощью согнутых колен все толчки на неровной местности. Это имело смысл, и я восхищался его техникой, пока не вспомнил, что он готовит нас к геноциду. — Теперь идите. Готовьтесь к завтрашней тренировке. Представляйте себе, что вы держите ружье и целитесь. Оттачивайте движения. Тренируйтесь в воображении. Пять часов. — Кейго отпустил нас взмахом руки.

Мы сняли защитное снаряжение, помогли Завале дойти до двери. Я весь взмок от пота — листочки со сведениями о людях, севших на корабль на станции Сол, тоже промокли, поэтому я стал размахивать ими в воздухе, чтобы просушить. Я нервничал при мысли о том, что сейчас придется выйти в коридор, — любой встречный мог оказаться убийцей ОМП: поэтому я вначале просмотрел записи, запомнил лица и вышел последним. Все шли, повесив головы. Все, кроме Мавро.

Он сунул в рот сигару. В то время как он прикуривал, руки его слегка дрожали.

— Не беспокойтесь об этих слабаках, — сказал он мне. — Когда я был ребенком, мать била меня посильнее. Самураев, живых, дышащих — а не эти симулированные изображения, — мы можем побить! Правда?!

Возражений не последовало.

Мы немного постояли в коридоре. Завала неожиданно вздрогнул. Он выглядел так, словно вот-вот упадет. Мавро обнял его рукой.

— Как дела, компадре?

Молодой киборг кивнул и чихнул. Обнажил руку-протез. Протез кончался у локтя. Он осмотрел кожу на месте соединения.

— Горит. Я чувствую, как горит моя рука, — сказал он удивленно. — Это «гниль». У меня ее нет. Но я чувствую, как она горит.

— Дай-ка мне взглянуть, — сказал я.

— Si, пусть посмотрит дон Анжело. Он врач, — посоветовал Перфекто.

«Гниль», L24 — бактериальная разновидность проказы, разработанная как биологическое оружие. Если человек заражается ею, за несколько дней зараженная рука сгнивает. В городах «гниль» не причиняет много неприятностей, потому что с ней можно справиться, коли есть лекарства. Но если заразить ею партизан в джунглях, она действует опустошительно, потому что партизаны не успевают вернуться в деревню для лечения. И хотя остановить процесс в человеческих силах, бактерия L24 делает невозможной регенерацию тканей.

Завала протянул руку, и я осмотрел кожу вокруг протеза. Кожа совершенно нормальная и здоровая, никаких белых хлопьев. Потрогал тело вокруг в поисках воспаления, ничего не обнаружил.

— Мне кажется, все нормально. — Завала нахмурился, поэтому я добавил: — Но нужно наблюдать несколько дней, просто для надежности. У меня в медицинской сумке есть антибиотики, они убивают все.

Я не сказал, что медикаментов у меня немного и использовать их можно только в случае крайней необходимости. Все равно для лечения не хватит В Панаме я такими лекарствами не пользовался Но их можно было купить в аптеке на каждом углу.

Абрайра собралась уходить, и Завала слабо улыбнулся ей. Попросил:

— Подожди минутку, — затем открыл дверь боевого помещения и крикнул: — Хозяин Кейго! По коридору ползут отвратительные тигролилии. Много раненых! Вниз! Быстро!

Мы улыбнулись: из комнаты выбежал большой самурай. Но он не бросился по коридору к лестнице, а схватил Завалу и поднял в воздух, как великан мог бы поднять ребенка. На ломаном испанском Кейго потребовал:

— Когда говоришь… со мной… говори по-японски. Неужели так трудно научиться языку?

Завала попытался вырваться. Японец несильно ударил его о стену и вернулся в комнату. Мавро подтолкнул Завалу и улыбнулся.

— Ты прав. Ты кузнечик.

Глава пятая

Мы немного постояли у входа в боевое помещение, потом Завала и Мавро отправились обследовать корабль. Абрайра предложила мне показать нашу комнату, и мы с Перфекто пошли за ней. На лестнице мы встретили Сакуру; он остановил нас взмахом руки. Он весь был — зубы и улыбка.

— Что вам нужно? — спросила Абрайра. Ровный тон голоса, который она старалась выдерживать раньше, исчез.

Сакура улыбнулся.

— Слушайте внимательно, я научу вас гимну компании, — сообщил он. — Мы поем его каждое утро, когда просыпаемся, и каждую ночь, когда ложимся спать. И если в коридоре вас встретит доверенное лицо компании и прикажет спеть, вы должны сделать это выразительно, от всего сердца.

Я переминался с ноги на ногу: мне не терпелось приступить к изучению листочков с биографиями.

Тут Сакура запел по-японски. Было похоже на урчание в животе, негромкие вопли и крики; к тому же восточная музыкальная манера отнюдь не являлась музыкой для моего уха. Из глаз Сакуры потекли слезы, он вдохновенно размахивал руками. Все это выглядело так:

Итами дэ иукури, Итами дэ ури…[22]

Я уже перестал следить за текстом. Сакура закончил и стоял, опустив голову; он плакал так, словно сердце у него было разбито, и сил, чтобы держаться на ногах, не осталось. Очнувшись, он поднял руки и велел нам петь вместе с ним.

Я был ошеломлен. Когда-то я знавал уличного «волшебника», который приделал цыпленку клюв-протез, в котором спрятал динамик. Когда поблизости включали магнитофон, цыпленок цитировал Священное Писание. Фокусник принес цыпленка на ярмарку и дурачил крестьян, объясняя им, что цыпленок научился цитировать Нагорную Проповедь, испив воды из святого фонтана. Таким образом он заработал довольно много денег. Я часто ходил смотреть на его представление: очень забавно было видеть удивление и страх на лицах крестьян. Я уверен, что когда Сакура предложил нам спеть, выражение моего ошеломленного лица напоминало выражение лиц тех крестьян. Может, если бы я был ребенком, я бы и запел. Но мы молчали.

Сакура перестал улыбаться.

— Послушайте, — сказал он, — начинайте же! Ит-а-а-ми… — Он замолчал, по очереди оглядел нас. — Давайте же, продемонстрируйте свое единство с компанией. Покажите, как вы благодарны «Мотоки»!

На что Абрайра ответила:

— Вот моя благодарность, — и, быстрая как змея, ударила японца по ребрам. Тот повалился на пол.

Пока Сакура дергался, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха, Абрайра схватила его за волосы и швырнула о стену.