Александр Васильевич Колчак: «Нет ничего выше Родины и служения Ей» - Галина Майорова

Вскоре Александру Васильевичу удалось ближе познакомиться с многими именитыми членами Иркутского географического общества. Озабоченные судьбой пропавшего барона Толля, они все без исключения откликались на любую просьбу, будь то приличная финансовая сумма или просто добрый совет; проявляли море инициативы, каждой мелочью пытались облегчить предстоящий нелегкий путь спасателей.

Вот тогда-то и почувствовал Александр Васильевич огромную разницу между Западным и Восточным (т. е. Иркутским) отделами общества, о которой писали и столичные и местные газеты. Например: оба они получали субсидию в 2 тыс. р. годовых, но при этом Западный отдел нанимал квартиру для своей деятельности, а Иркутский построил себе на деньги горожан роскошное здание, да и капиталом владеет «без малого в 7 тыс. рублей, одних только взносов собирают за тысячу».

И уже нисколько не приходилось удивляться тому, что в этой «географической столичке» (так выспренно журналисты именовали Иркутск) простой полицейский пристав собирает гербарий; детский доктор во время отпуска отправляется в гости к туземцам и привозит в подарок музею палицу, украшенную волосами убитого врага. А уж иркутские купцы, члены-соревнователи общества, то берут ученых в свои торговые караваны, платят им зарплату как приказчикам, а потом большими тиражами издают их научные труды; а то просто предлагают на издержки очередной экспедиции полпуда чистого золота (1855 г. – исследование р. Амур, взнос члена-соревнователя Соловьева).

Вот и перед Новым годом, следуя старинной традиции, украсили иркутяне город декоративной картиной: «“Фрам”, затертый льдами». Рассказывала она об известном норвежском путешественнике Ф. Нансене, который (1903 г.), вморозив в лед свою шхуну «Фрам», три года дрейфовал в ледяном поле, пересекая Северный Ледовитый океан вблизи Северного полюса. За это путешествие Нансен и получил Большую Константиновскую медаль.

Обычай украшать город ледяными скульптурами сохранился в Иркутске до сих пор. Каждый Новый год на Площади им. Кирова можно любоваться ледяными композициями на самые различные темы: от сказок Андерсена до истории основания города.

В 1903 г. декоративная картина была установлена на катке детской площадки, совсем рядом с театром. И каждый раз, посещая ВСОИРГО, Александр Васильевич видел эту картину. Вечером она освещалась бенгальским огнем, и казалось, что эти громадные глыбы, сооруженные из снега и льда, озарялись северным полярным сиянием, величественней и красивее которого не было среди всех небесных явлений.

Каждую минуту, свободную от встреч, разговоров и договоров, Колчак стремился в музей, пытался как можно ближе, подробнее познакомиться с его богатством, бывшим поистине щедрым подарком для любого ученого, путешественника, оказавшегося в Иркутске.

Здесь были сосредоточены редчайшие коллекции предметов доисторического искусства. Например, среди нефритовых изделий каменного века была одна женская статуэтка, которую мастер вырезал более 40 тыс. лет назад. Переходя из зала в зал, можно было проследить процесс влияния русской культуры на быт коренного населения Сибири: бурятов, якутов, тунгусов.

Стенды музея знакомили с историей присоединения Восточной Сибири к России, с возникновением первых поселений сибирской земли. И становилось ясно, что российская история Восточной Сибири начинается с XVII в., когда отчаянные русские казаки понаставили остроги в местах своих стоянок и таким образом за полстолетия с небольшим прошли всю Сибирь до океана.

А когда в 1724 г., перед смертью, Петр I вспомнил «то, о чем мечтал давно, и что другие дела предпринять мешали», т. е. о дороге через Ледовитое море в Китай и Индию; когда составил приказ об экспедиции, главой которой назначил капитан-командора Витуса Ионассена Беринга, тогда и встал Иркутск крепостью российской в центре Азиатского материка, морской базой не только для экспедиции Беринга, но и всех последующих российских походов на Дальний Восток и в Америку…

Узнал Александр Васильевич, что автором этого великолепного музейного здания был член общества городской архитектор барон Генрих Владимирович (Васильевич) Розен, управляющий строительной и дорожной частью при Главном управлении Восточной Сибири. Что иркутяне здание это построили на собранные ими деньги всего за один год (старое здание сгорело во время пожара 1879 г., но город уже не представлял своей жизни без музея) и называли любовно «мавританский замок».

Именно для мавританской архитектуры, возникшей у арабов на завоеванной у Испании территории, характерны постройки в виде небольших крепостей. Вот почему и появились у музея круглые шлемовидные башни, крепостные зубцы со специальными бойницами, и окна, похожие на замочную скважину.

А потом увидел Александр Васильевич документы, рассказывающие об основании Иркутского музея, старейшего музея Российской империи. Причастны к этому делу оказались императрица Екатерина II, присланный ею для «облагораживания» сибиряков ученик Ломоносова Эрик Лаксман, генерал-губернатор иркутский Франц Кличка и его «правая рука» Александр Матвеевич Карамышев, корреспондент Академии наук, коллежский советник, директор ассигнационного банка. Перед отъездом в Сибирь на аудиенции у Екатерины выхлопотал Ф. Кличка три тысячи рублей для создания в Иркутске публичной библиотеки, где вскоре было отведено место и для музея. То есть к тому моменту, когда после пожара музей переезжал в новое здание (1883 г.), он уже перешагнул свой вековой юбилей (декабрь 1782 г.).

Услышал Александр Васильевич и подробные рассказы о тех ученых и путешественниках, чьи имена, помещенные на фризе музея, ему были мало известны или незнакомы совсем, но судьба которых невероятно будоражила воображение.

Миддендорф Александр Фёдорович. Имя его, оказывается, было занесено на фриз еще при жизни (1883 г.), и мало того, многие источники связывают путешествие Миддендорфа по Сибири (1843 г.) с рождением Русского географического общества. Врач по образованию, он, как и многие в то время, увлекся изучением других наук, а главное, путешествиями, одно из которых оказалась необычайно трудным. При следовании из Туруханска (город на Енисее) к Таймырскому полуострову и побережью Карского моря отряд сбился с маршрута, долго плутал среди снежной пустыни. В конце концов, отправив на поиски дальнейшего пути казаков вместе со своим помощником, Александр Фёдорович один, среди снега и холода, остался ждать их возвращения. Ждать пришлось 18 дней! Вскоре одиночное заточение повторилось уже на несколько месяцев, когда в небольшом селении в старой заброшенной хижине, почти без дров и продуктов, он продолжал изучать окружающую природу.

А в это время в Петербурге академик К. М. Бэр, являвшийся руководителем и организатором многих экспедиций Миддендорфа, всеми способами пытался ему помочь. И одна из таких попыток увенчалась успехом. Еще в 1820-е гг., когда в Париже открылось первое Географическое общество (1821 г.), Бэр вместе с адмиралами Литке и Врангелем мечтали основать такое общество в России, но осуществилась эта мечта только через 20 лет и совсем неожиданно. Поддерживаемые на этот раз великим князем Константином Николаевичем, ученые вырабатывают Устав общества, и 6 августа 1845 г. он уже утвержден. Первым председателем Императорского Русского географического общества, вплоть до 1892 г., становится великий князь Константин Николаевич Романов; общество получает первую субсидию в 10 тыс. р., а судьба известного исследователя становится заботой научной общественности и государства.

И Миддендорф продолжает свой маршрут: через Енисейск, Красноярск, Иркутск до Якутска (здесь он изучает вопрос промерзания почвы) и далее к подножию Станового хребта. Результат этого странствования – капитальное исследовательское сочинение «Путешествие на север и восток Сибири», где описаны климат сибирского севера, его растительность, животный мир, явление вечной мерзлоты. Потом были еще Приморье, побережье Охотского моря, членство в Академии и юбилейная телеграмма от Восточно-Сибирского отдела Географического общества:

«…ВСОГО в день пятидесятой годовщины прибытия экспедиции в Туруханск приветствует Вас сердечно, желая благополучия маститому путешественнику на многие лета.

Председатель отдела Сукачёв, член комитета, директор Иркутской магнитно-метеорологической обсерватории Шпиллинг, правитель дел Клеменц».

Телеграмма была послана А. Ф. Миддендорфу 25 февраля 1893 г. решением общего собрания членов Географического общества, на котором все были ознакомлены с его трудами. Было тогда академику 78 лет.

И еще одна фамилия, невероятно точно раскрывающая ту особенность Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества, которой Александр Васильевич в течение всего своего пребывания в Иркутске не уставал удивляться.