Хранители - Джон Толкин

– И записки? – вскричал Фродо. – Да что же это в самом деле! Неужели ничего нельзя сохранить в тайне?

– Почему, можно, но не от всех, – сказал Мерри. – Я, правда, одним глазком только глянул, а уж как ловчил! Записки свои он берег словно зеницу ока. Любопытно, что с ними сталось, я бы еще и другим глазом поглядел. У тебя они, кстати, не с собой?

– Нет. Записок в Торбе не было. Видно, Бильбо их забрал.

– Да, ну так вот, – продолжал Мерри, – я что знал, то держал про себя до нынешней весны. А когда запахло бедой, мы составили наш заговор, и каждый выложил, что ему известно. Ты ведь молчун, вроде Гэндальфа – тот, правда, еще хуже тебя. Не скрою, однако, был у нас и главный слухач-соглядатай; не скрою и, ладно уж, покажу.

– Покажи, где он? – сказал Фродо, затравленно озираясь, словно ждал, что сейчас из буфета вылезет черный соглядатай в черной маске.

– Давай, Сэм, не стесняйся! – позвал Мерри, и Сэм встал, виновато опустив руки, красный до ушей. – Вот кто наш главный добытчик сведений! И немало, я тебе скажу, он их добыл, пока его не сцапали. А с тех пор как воды в рот набрал – честность ему, видите ли, не позволяет.

– Сэм! – только и мог воскликнуть Фродо. Он даже не знал, смеяться, сердиться или с облегчением вздохнуть: так и так он-то выходил дурак дураком.

– Я, сударь! – испуганно объявил Сэм. – С вашего позволения, сударь! Я ведь потому что из-за вас, сударь, и Гэндальфу я, право слово, не поперек. Он зря-то ничего не скажет, а ведь он что сказал? Вы ему: один мол, пойду, а он вам: нет, говорит, возьми с собой тех, на кого надеешься!

– На кого уж теперь надеяться, – проворчал Фродо, и Сэм опустил несчастные глаза.

– Смотря что ты имеешь в виду, – возразил Мерри. – Можешь надеяться, что мы пойдем за тобой в огонь и в воду, что погибнем, если придется, вместе. И тайны твои, будь уверен, сохраним не хуже тебя. А что мы тебя бросим и ты пойдешь один – на это не надейся. Глупый ты, Фродо, – мы же твои друзья! И в путь собрались – не сослепу. Мы знаем почти все, что рассказал тебе Гэндальф, знаем про Кольцо. Нам очень страшно, но мы пойдем с тобой, а не возьмешь – все равно пойдем.

– И вы уж простите, сударь, – прибавил Сэм, – только эльфы-то вам что посоветовали? Гаральд сказал же вам: бери, кто с тобой захочет, разве не так?

– Так-то так, – сказал Фродо, глядя на ухмыляющегося Сэма. – Только глазам и ушам своим я верить теперь не буду: вижу, дескать, спит, слышу, мол, храпит. Я тебя ногой-то проверю, от хитрости ты храпишь или взаправду!.. Да и все вы, конечно, хороши! – добавил он, обернувшись к заговорщикам. – Ну, разбойники! – он невольно фыркнул и развел руками. – Что ж, ладно, сдаюсь. Принимаю совет Гаральда. Не было бы так страшно, я бы, может, и в пляс пустился, замечательные вы мои негодяи. Что уж скрывать: я до смерти боялся этого вечера, а вышла такая радость.

– Сказано – сделано. Атаману Фродо и всей шайке его – ура! – закричали хоббиты и заплясали вокруг Фродо.

А Мерри с Пином пляску оставили и начали песню: сочиненную, конечно, заранее, вроде той, которую пели гномы, отправляясь в путь с Бильбо:

– У-р-р-ра! Споем, друзья, втроем,Прощай, очаг и отчий дом! –Сквозь ветер злой, дожди и знойМы до Раздола добредем!

Туда, где эльфы с давних порЖивут в тени туманных гор,Мы побредем, покинув дом,Лихим врагам наперекор!

А что потом – решим потом,Когда в Раздоле отдохнем, –Нелегок долг, и путь далек,Но мы вернемся в отчий дом!

Близка рассветная пора!Нам в путь пора! Нам в путь пора!

– Неплохо спето! – заметил Фродо. – Но уж ежели так, то дел у нас хватает, и давайте примемся за них под крышей; ведь потом крыши-то не будет.

– Крыша крышей, а песня песней, – сказал Пин. – Так ты что, и правда думаешь в путь до рассвета?

– Пока не решил, – ответил Фродо. – Я боюсь Черных Всадников и боюсь оставаться в доме, про который им известно, что я в нем поселился. Гаральд мне, опять же, задерживаться не советовал. Я бы только очень хотел повидаться с Гэндальфом. Вот и Гаральд удивился, что Гэндальф обещал да не пришел. Вопрос один, вопрос другой. Первый: долго ли Всадникам до Зайгорда? Второй: долго ли нам собираться? Путь – сами знаете...

– На второй вопрос ответ готов, – сказал Мерри, – хоть через час. Я уж все собрал. Шесть лошадок щиплют травку, мешки набиты; разве только подбавить чего-нибудь для тепла и брюха?

– Да вы, я вижу; опытные заговорщики, – восхитился Фродо. – Но может, все-таки денек подождем Гэндальфа?

– Мы-то подождем, только Всадники твои как бы не нагрянули, сам гляди, – сказал Мерри. – Они бы, пожалуй, уже до нас добрались; да застряли, наверно, у Северного Хода, там Городьба в три сажени до самой реки. И сторожа по ночному времени никого не пустят, проси не проси. Разве что прорвутся силой, но там, по-моему, вряд ли прорвешься. Там и днем-то не очень пустят, тем более каких-то черных и подозрительных. Пустить не пустят, но Забрендия – не крепость, сам понимаешь.

Фродо задумался.

– Вот как мы сделаем, – сказал он наконец. – Выходим завтра чуть свет. Только не по дороге: это самое опасное. Вдруг нас обложили со всех сторон – я же не знаю, сколько Всадников, может, два, а может, больше. Нам бы надо уйти, как под землю нырнуть.

– Это же вам путь только через Вековечный Лес! – с ужасом воскликнул Толстик. – Берегитесь, лучше куда угодно, чем туда. Подумаешь, какие-то Черные Всадники!

– Вот ты и подумай на досуге, – посоветовал ему Мерри. – Страшно это, конечно, а все же Фродо, наверно, прав. Там нас преследовать не будут – повезет, так и всякая погоня нас потеряет.

– Это в Лесу-то Вековечном вам повезет? – визгнул Толстик. – Покамест никому не везло. Погоня их потеряет, как же! Сами навек потеряетесь! Туда никто не ходит.

– Ну как – никто! – сказал Мерри. – Брендизайки ходят: не каждый день, конечно, но когда понадобится. И своя тропка у нас там есть. Фродо по ней ходил – давным-давно, правда. И я тоже ходил, несколько даже раз: днем, когда деревья спят.

– Ваше дело, ваше дело! – замахал руками Фредегар. – По мне, так страшнее Вековечного Леса ничего и на свете нет: а что о нем рассказывают, лучше даже не слушать. Ну, я-то что, я же с вами не иду. И теперь, честное слово, очень рад, что остаюсь: вот Гэндальф не сегодня-завтра объявится, я ему все про вас расскажу.

Толстик любил Фродо, но бросать Хоббитанию боялся: мало ли что окажется где-то там. Он и за рекой-то был в первый раз. Впрочем, заговорщики не собирались брать его с собой: по плану ему надлежало стеречь дом и сбивать с толку любопытных – притворяться, что господин Торбинс здесь, пожалуйста, только не сейчас. На всякий случай были наготове даже старые костюмы из Торбы; Толстик их наденет, авось его и примут за Фродо. Никто не подумал, что это самая опасная роль.