Любовь, или Кошка на окошке - Алина Кускова

Взору Евгения открылось следующее. Испуганная Женя сидела на постели и хлопала глазами, пытаясь очнуться от сна. Возле ее ног возлежала Матильда и изумленно таращилась на хозяина.

А он таращился на Женю. Ее освещенное утренним светом лицо казалось безупречным, вылепленным по модели форм прекрасной римской богини. Ну да, ну да, с формами не так все было идеально: чего-то мастер недодал, где-то переборщил. Но в целом изящно и ненавязчиво подчеркнул красоту женского тела…

— Что случилось, Евгений?! — произнесла тем временем Евгения и зевнула.

Романовский отметил особенно трогательный изгиб шеи, тонкие изящные руки… Свет немного переместился, или это он отошел чуть в сторону, чтобы рассмотреть все остальное. А какие у нее красивые длинные ноги…

— Сегодня суббота, выходной, — продолжала говорить богиня начинающегося солнечного дня. — Я хотела проспать до обеда. Сколько сейчас?

— Шестой час утра, — заторможенно сказал Евгений.

— Шестой?! — вскричала она. — Вы… Ты с ума сошел?!

Богиня вскочила с постели и, продолжая недовольно бубнить, принялась натягивать на себя поверх пижамы легкий ситцевый халатик.

— …Дятел!

Только после этого эпитета Евгений очнулся.

— Какого черта?! — не сдержался он. — Какого черта заводить будильник на половину шестого, если собралась спать до обеда?!

— Так ты ведь все равно не спал! — невинно пролепетала богиня и деловито поинтересовалась: — Кофе варил?

— Для себя, — буркнул Евгений, повернулся и вышел.

Плита уже стояла, залитая сбежавшим напитком. Кофе отменялся. Чтобы Женя не увидела его промашку, Романовский принялся мыть плиту.

— А для меня чашечку? — Женечка заглянула в кухню. — Малюсенькую? А?

— Хоть целое ведро, — пробурчал Евгений, не поворачиваясь к ней.

Женя поблагодарила и пошла в ванную.

Внезапно Евгению стало интересно: а что она будет там, в ванной, делать? Мужской инстинкт при виде соблазнительного женского тела заставил его следовать за Евгенией. Он, инстинкт, он во всем виноват!

Романовский включил разум и затормозил у двери.

— Только не трогайте, не трогай мой шампунь! — чтобы оправдать то, что он направился, влекомый инстинктом, за соблазнительной соней, сварливо крикнул Евгений.

— Еще чего, он воняет тройным одеколоном!

— Когда-нибудь, — вздохнул Евгений, возвращаясь на кухню и наполняя заново турку водой, — мы убьем друг друга. Или…

Он не стал продолжать, пораженный собственной догадкой. Спокойно сварил кофе, решив прислушаться к своим дальнейшим ощущениям. Сварил больше, две порции, чтобы и соседке хватило. Пусть поддерживает свои формы, они у нее очень даже…

— Тьфу, — сказал Евгений. — И далась мне эта девчонка! Моя Зайка Колокольцева на внешность в сто раз роскошнее.

«Отчего же ты тогда не с Зайкой? — заинтересовался его внутренний голос. — То-то, дружище, подумай, обмозгуй положение. Ловушка расставлена бабулей ловко».

Евгений вспомнил приоритеты своей бабули.

Во-первых, она ценила девиц не за красоту. Большим достоинством в представительницах своего пола она считала душу. Чистую, искреннюю, широкую. Во-вторых, она ценила характер. По ее мнению, он должен быть упертым, вредным и самодостаточным, только тогда девушка могла чего-то добиться в этой жизни. А если ко всему этому прибавить то, что своего внука Ольга Геральдовна считала мягким и совершенно непоследовательным, то искала ему настоящую стерву. Только настоящие стервы, по мнению Ольги Геральдовны, становились опорой и поддержкой настоящим мужчинам.

— Бабулина мания зашла слишком далеко, — попытался оправдаться перед своим внутренним голосом Евгений.

— Ой, — зашла на кухню Женя. — Прелесть какая. Вы, в смысле, ты сварил кофе и на меня!

— Сделай тогда бутерброды!

— Слушаюсь, шеф!

Они сидели напротив друг друга и пили кофе. Жевали сделанные Женей бутерброды. Молчали. Под столом, то и дело задевая их за ноги, ходила Матильда, напоминая, что она тоже проголодалась. Но о ней опять забыли. Евгений изредка смотрел на Женю и думал, что, может быть, не так уж плохо, что судьба свела их в одной квартире. По крайней мере, можно порепетировать совместное утро. И, что самое интересное, утро с Женей ему нравилось. Она пила, ела, молчала и улыбалась. Не стала обижаться на то, что он как сумасшедший ворвался в ее комнату и разбудил. Нет, это она его разбудила! Будильник забыла выключить…

Может быть, все не хорошо, а плохо? Ведь если она начнет забывать выключать будильник каждую субботу?! А если она…

Романовский вздохнул. Ради такого утра ее можно простить. Он не станет мелочиться, пусть звенят ее будильники, пусть кошка, его кошка, между прочим, селится на ее территории и ни лапой не ступает к нему, пусть…

— Может быть, — раздался нежный Женечкин голосок, — сегодня вместе куда-нибудь сходим?

— Что ты сказала? — выпал из своих мыслей в реальность Евгений.

— Сегодня суббота, у меня выходной, — пояснила Женя. — Хочется сходить в музей современного изобразительного искусства, например.

— Мы можем сходить вместе, — предложил Евгений.

— Только сначала нужно покормить Матильду.

— Да, главное, про нее опять не забыть, — усмехнулся он.

— Ага, — кивнула Женя. — А то ты все время забываешь ее кормить…

— Я?! — изумился Евгений. — А ты забываешь ее в туалете.

— Один раз всего забыла, — невинно потупилась Женечка. — Один-единственный раз.

— Будильник тоже забыла выключить один раз!

— Чем тебе будильник помешал? Он еле звонит!

— Дребезжит так, что мертвого поднимет!

— Стоп, — сказала Женя, выставляя перед собой ладони. — Мы опять начинаем ссориться. Это фатум какой-то!

— Разве? — сварливо поинтересовался Евгений. — Я не заметил. Просто говорим о том, кто что обычно забывает.

— Я ничего не забываю! — взвилась Евгения. — Это мое правило, но в каждом правиле есть исключения.

— Если исключений слишком много, то это уже не правило, а профанация.

— Это я-то профанация?! Я не знаю, что обозначает это слово, но обзываться не дам.

— Так помимо забывчивости ты еще и глупая!

— А ты… а ты!

— Ну, что я? Что я?

— Всем привет. А это я.

Ольга Геральдовна умела появляться вовремя. Евгений замолчал, резко опрокинул себе в рот остатки кофе, самую его мелкую мелочь, от которой свело зубы. Женя уткнулась в свою чашку, едва кивнув старушке. Зато на первый план выскочила Матильда и принялась тереться о ноги хозяйки, жалобно поскуливая, как собака.

— Она жалуется! — воскликнула Ольга Геральдовна, тыча пальцем в кошку. — На что?