Тревога - Адыл Якубов

Вокруг ни звука. Но если вслушаться в тишину, хором посвистывают кузнечики.

У подножия холмов справа чернеют хлопковые поля бригады Шарофат. А слева, на самом гребне холма, едва маячат вершины деревьев. Здесь заложен яблоневый сад.

Сад пока небольшой, гектаров десять. Но это первый сад, разбитый Муталом, и оттого он дорог ему. За яблонями — тутовые деревья, пересаженные сюда с хлопковых полей. Здесь и молодые, выращенные за два года. Сейчас иные из них уже достигли высоты верблюда. В следующем году будет от них и доход.

Мутал обнял за плечи жену, спросил взволнованно:

— Ты в этом году видела сад?

Гульчехра по голосу поняла, что у него на душе. И чтобы не огорчать его, сказала неправду:

— Видела, конечно!

Он помолчал, потом заговорил тихо:

— Знаешь, два года назад, когда меня выбрали, я не думал, что смогу сделать что-нибудь на этой работе. И уж никак не ожидал, что полюблю ее…

Гульчехра нашла в темноте жесткую, в мозолях, ладонь мужа, ласково сжала:

— Почему так говоришь? Старики что-нибудь сказали тебе?

— Да нет!

— Тогда в чем же дело? Ведь только что ты был таким… окрыленным…

Мутал засмеялся:

— А сейчас на мокрую курицу похож? Нет. Грустно немного. Понял, что мог бы сделать и побольше. Главное — люди чудесные, раньше не знал…

Он не договорил — из-за деревьев у подножия холма выскользнул луч света. Машина.

— Ну, ладно, поехали!

Они едва успели сесть в свой «газик», как массивный «ЗИС-150», груженный чем-то тяжелым, медленно проехал мимо. Пройдя метров двадцать, остановился. Кто-то открыл дверцу.

— Мутал, ты? Что здесь делаешь?

— Гуляем! — Мутал усмехнулся, узнав по голосу «хозяина» — Рузимата.

— Гуляешь? А там тебя Джамалов дожидается! — крикнул Рузимат и прикусил губу: заметил Гульчехру. Подошел.

— Что ему еще от меня?

— Э, ну его! — Рузимат махнул рукой. — Я ему все рассказал. Говорю: «Сам я виноват во всем, один. Протокол подписываю и все — сажайте!»

Мутал положил руку ему на плечо.

— Больно ты расхрабрился, Рузимат.

— Да и ты героем себя не выставляй! — Рузимат дернул плечом, скинул его руку.

— Ладно, — мягче сказал Мутал. — Езжай, я уж сам решу, как быть.

Он сел за руль и тут же услышал горячий шепот Гульчехры:

— Ну чего он хочет, этот Джамалов? Я поеду с тобой.

— Незачем.

— Поеду!

— Я сказал: не поедешь!

Он думал: все-таки нужно было днем заехать к Джамалову. Задевать самолюбие человека не годится. Но где тут было успеть!

Колхоз уже несколько месяцев назад перешел на ежемесячную оплату труда, и Мутал всеми силами старался не запаздывать с выдачей денег. Это обычно удавалось, но тут как раз перед выплатой аванса в районе докопались до каких-то старинных долгов колхоза, и банк закрыл ему счет.

Сегодня Муталу, наконец, удалось все уладить и получить в банке деньги. Он отправил с ними кассира в кишлак. Но еще оставались хлопоты с получением нового комбайна. Уборка на носу, а в колхозе один комбайн, и тот старый.

Пока Мутал бегал из одного учреждения в другое, рабочий День приблизился к концу. А тут подъехала Муборак, с которой они договорились вместе посетить Шарофат. И Мутал подумал о прокуроре: «Подождет».

Теперь Джамалов сам приехал в кишлак. Не иначе, оскорбился.

Оставив жену дома, Мутал поехал в правление.

Едва он подъехал к ворота-м, позади с лязгом остановилась еще какая-то машина. Мутал обернулся: так и есть, «Волга» Латифа! И тут же из калитки напротив вышла Апа. На ней атласное платье, отливающее блеском, цветастый платок, на ногах лакированные туфли на высоком каблуке. Куда-то собралась.

Мутал не видел ее, кажется, с того времени, как приезжал следователь. Тогда она держалась непримиримо. А теперь улыбается. «Что это с ней?» — мелькнуло в голове.

— Привет, раис-ака! — будто ни в чем не бывало поздоровалась Апа. — Вы еще здесь?

— Как видите. Пока не забрали.

— Ну-у, зачем вы так, Муталджан? Разве я о том?

— А разве не о том?

Апа прикусила губу, улыбка сползла с ее широкого лица. Она хотела еще что-то сказать, но тут от ворот раздался голос Равшана:

— Приехал, Муталджан? — Он, видимо, смекнул, что за разговор начинается у Апы с председателем. — Пойдемте, вас ждут.

Подойдя к ним, он строго поглядел на Латифа:

— А ты чего глаза пялишь? Отправляйтесь по своим делам!

Латиф промолчал, потом обернулся к матери.

— Ну, нечего с ним сейчас разговаривать. Поехали!

Когда Мутал с Палваном шли по двору, Палван как бы невзначай бросил:

— Там еще телеграмма лежит. Вроде в обком вас вызывают.

«В обком? Зачем?» Но думать было некогда: на пороге своего кабинета Мутал столкнулся с Джамаловым.

Джамалов был в белом, аккуратно отглаженном кителе с форменными петлицами на воротнике. Широкие и прямые брови припорошены пылыо.

— Наконец-то, раис-ака! — Тонкие губы прокурора скривились в усмешке. — Я уже собрался ехать…

Он отступил на шаг — дал дорогу Муталу.

Не сразу поборов неловкость, Мутал вошел в кабинет и рукой указал Джамалову на диван: садитесь. Но тот не сел, остановился у стола и чуть склонил голову, приняв задумчивый вид…

Мутал помедлил, но Джамалов не начинал разговора. Тогда Мутал сказал:

— Пожалуйста, извините меня. Сегодня никак не удавалось…

— Ну, а я, — Джамалов вскинул голову, — нашел все-таки время приехать. Впрочем, вы — раис, большой хозяин. К вам только и ездить на поклон…

Джамалов начал с язвительной усмешкой, но, закончив фразу, мирно улыбнулся. Чутье, выработанное долголетним опытом и спецификой работы, подсказало: после победы Мутала в Чукур-Сае с ним нужно быть осторожным до предела. Настораживало и поведение Валиджана в последние дни.

Всю дорогу Джамалов обдумывал те несколько слов, которые он собирался сказать Муталу, заносчивому молодому председателю.

Разве мог Джамалов предполагать, что наступит время, когда он, занимая пост прокурора, очутится в столь унизительном положении, будет вынужден осторожничать с человеком, которого не любит и который, по сути дела, уже в его руках? А ведь как он умел говорить с теми, кого готовился свалить! Да и сейчас, когда ехал сюда, какие только слова не приходили на ум! Они будто кинжалом пронзили бы грудь того молодого выскочки! Но нет, времена не те… Джамалов, обладая сильной волей, умел обуздывать и себя.

И вот сейчас он не удержался, съязвил — то ли под впечатлением разговора с Рузиматом, тоже заносчивым гордецом, то ли давняя неприязнь к Муталу оказалась сильнее. И улыбнулся, когда уже понял, что не удержался.

Однако странное дело! Мутал сегодня был каким-то другим. Карие глаза мягко светились, и на лице покой, сознание правоты. Когда Джамалов улыбнулся, Мутал опустил голову, проговорил тихо:

— Вы… простите меня. Конечно, я должен был приехать к вам. Я сознаю, что виноват.

Джамалов посмотрел на него внимательно, даже с удивлением.

— Вот что, — сказал он, помолчав. — Я считаю, что следствие в основном закончено. Хотя надо еще кое-что уточнить. И я хотел, прежде чем представить все материалы в соответствующие органы, побеседовать с вами. Но… — он посмотрел на Мутала и кивнул на стол. — Вас, оказывается, вызывают в обком. Поэтому я решил: поговорим после. А пока — счастливого пути!

Обернувшись у двери, бросил:

— Вы человек занятой, можете не провожать.

Мутал, шагнув было за ним вслед, остановился.

Поглядел на телеграмму, которую только теперь заметил среди бумаг, подумал: «Ну, это даже к лучшему. Пусть хоть какой-нибудь конец!»

ХIII

Муминов подошел к раскрытому окну.

Солнце уже поднялось выше тополей, и сад, разросшийся, диковатый в своей запущенности, весь купался в море света, дышал зноем. Листва на деревьях поникла. Нигде не дрогнет ветка. Даже птицы, кроме юрких маленьких воробьев, приумолкли.

Мысли опять вернулись к Муталу. Очень сложно получается с ним… И главное — время такое напряжённое!

В эти дни Муминов дважды побывал у шахтеров, чья парторганизация подчинялась непосредственно обкому. Он разговаривал с секретарем парткома, с директором комбината. Дело в том, что в своем последнем заключении Джамалов делал упор на зло-получные трубы. Но поездка Муминова мало что изменила. Товарищи, с которыми он беседовал, отлично понимали суть этого, что ни говори, щекотливого дела. И сами готовы были помочь, уладить. Но беда в том, что по сигналу районной прокуратуры снабженческие органы не отпустили комбинату для текущей работы как раз то количество труб, которое получил колхоз имени XX съезда. Утешением, хотя и слабым, было то, что на комбинате составили и послали в обком письмо с просьбой отпустить эти самые трубы через комбинат для колхоза, который взялся за орошение засушливой долины. Ответа на письмо пока, правда, не последовало…