Сияние базальтовых гор - Федор Кабарин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Значит, — говорил он про себя, — разведцентр «ОСТ» имеет резидентуру в Самгуньской долине. Вторую создаёт барон фон Бретт в «Лесной каравелле». Куда же направит адмирал Ландэ «Туриста»? А если в Самгунь, то через какой кордон?
Зазвонил телефон. Вересаев взял трубку.
— Вересаев…
— …
— Слушаю, товарищ генерал.
— …
— Есть. Сейчас приеду.
Генерал Галаджи встретил Вересаева совсем необычно. Строгий в официальной обстановке, он здесь, у себя дома, был совсем другим человеком. Не успел Вересаев появиться на пороге, как Галаджи шагнул ему навстречу и заговорил просто, по-дружески:
— Понимаешь, полковник, теперь ясно, где черти зимуют. Поступило ещё одно преинтересное сообщение. Барон фон Бретт действует в открытую. Для своего нового владения, около «Лесной каравеллы», помимо «наблюдающих за сквозняками», он подыскивает надёжного электрика-радиста. Как ты думаешь, куда он его приставит? К домашней радиоле?!..
— И шпионской рации, — уточнил Вересаев.
— Я склонен так же думать… Молодец НР-6, что не пропустил такую мелкую деталь. А мы этот прыщик запеленгуем…
Галаджи взял со стола сообщение «НР-6» и протянул Вересаеву.
— Садись, читай… До чего же разгорелся аппетит у адмирала Ландэ! Он решил, видимо, окружить шпионами и радиоушами всю Самгуньскую долину… Читай, читай…
Вересаев присел на край кресла, начал читать:
«Барон и баронесса фон Бретт переехали в свою виллу около «Лесной каравеллы». Установлено — увозят к себе радиста-электрика Энрике Томмаха, внука ключника в замке фон Бретт — Иржи Томмаха. Сам старик вчера умер.
Смерть старика и выезд Энрике Томмаха лишают нас связи с замком фон Бретт. Принимаем меры по замене связного».
— Ну, как тебе нравится? — спросил Галаджи, когда Вересаев закончил чтение. — Догадываешься, в чём дело?
— Всё ясно. Решили убрать лишний и к тому же ненадёжный глаз из окрестностей замка. А в районе «Лесной каравеллы» оборудуется рация — это совершенно бесспорно.
— Проверим — увидим. — Галаджи склонился над столом и сказал вполголоса: — Надо усилить охрану профессора и Споряну, причём самыми проверенными людьми. Подготовьте список, посоветуемся.
Вересаев вышел. А Галаджи накинул на плечи лёгкий плащ и, насвистывая какую-то мелодию, спустился к подъезду, сел в машину и поехал подышать свежим воздухом, полюбоваться водопадом, низвергающимся с водосброса двенадцатиметровой высоты второго Каскада.
На другой день Галаджи выслушал доклад полковника Вересаева, посидел несколько минут в раздумье и сказал:
— Такой шаг иностранного шпиона — не новость. Но чем он продиктован: внутренним убеждением или соображениями той разведки, которая решила заслать его к нам… Причём, повторяю, не новый, но смелый, рискованный…
— Согласен, генерал. Но не воспользоваться ли такой возможностью?…
— Воспользоваться… год, два, пять и больше он будет работать на нас по инструкциям своих настоящих хозяев.
— Ваше мнение, генерал?
— Моё мнение?.. Слишком рискован этот шаг. И, в то же время, заманчив. Надо взвесить, проверить… Вы сличали то, что он сообщил, с истинным положением вещей?
— Никаких противоречий…
— А ценность его сообщений для нас и наших врагов?
— Именно это и убеждает в его искренности. Он сообщил все подробности о разведцентре «ОСТ», его руководителе — адмирале Ландэ, школе разведки «Колледж Экономик», тайнах замка фон Бретт и действительных целях «научной» экспедиции барона фон Бретт в район «Лесной каравеллы».
Генерал раскрыл лежавшую перед ним папку. Прочитал справку, сличительные данные, достал из конверта-папки фотокарточку.
— Возраст по анкете и фотокарточке не вызывает подозрений… Уроженец села Мархамат Андижанской области… Что дала проверка?
— В Мархамате есть его сестра. Родители умерли. У сестры сохранилась фотокарточка. Копия есть в деле. Всё совпадает с тем, что он рассказал…
— Мобилизован в Советскую армию в 1941 году, — добавил генерал, читая объяснение шпиона, — попал в окружение. Был ранен. После лечения завербован разведкой, закончил школу и, как знающий в совершенстве арабский язык, начал работать в восточном отделе разведцентра «ОСТ»… Значит, работал против нас, изменил Родине, а теперь решил искупить свою вину… Как он объясняет эту метаморфозу?
— В деле есть подробное объяснение…
— Бумага всё выдержит… А как он ведёт себя? Взгляд, тон разговора, чувства, нервы? Что подсказывает вам чутьё?
— Не перестаю сомневаться, товарищ генерал, но думаю, что он откровенен. Не просит ни о чём. «Я знаю, говорит, что вы обязаны поступить со мной, как с изменником. Не жду снисхождения. Прошу лишь об одном: поверить в мою искренность, не отвергать ту пользу, которую я могу принести Родине…»
— Пользу Родине, — повторил раздражённо генерал. — О какой родине печётся этот славянин австрийского происхождения? Выяснили родословную?
— Всё сказанное им — подтвердилось. Отец, Клемент Руссель, уроженец Австрии, в 1914 году был призван в армию. В октябре 1915 года под Тарнополем попал в плен к русским. Как военнопленный, до начала революции в России проживал в районе Андижана. В период репатриации, военнопленных и позднее, при разрешении свободного выезда на родину, остался в Средней Азии. Женился на дочери русского колониста и поселился в Мархамате в доме тестя. Здесь и родился его сын — Николай, ставший сначала изменником, затем шпионом разведцентра «ОСТ» и аспирантом Лесного института в Самгуни.
— Когда он кончает аспирантуру?
— Не скоро. Ещё два с половиной года.
— Как ему удалось попасть к нам в институт?
— В конце войны по заданию разведки поселился в Праге. Поступил на завод. В дни боёв за Прагу «оказался» в партизанах. После изгнания немцев из Чехословакии был заслан к нам. Здесь он окончил институт и поступил в аспирантуру.
— Да-а-а. Всё темным-темно. Но эта фигура может нам пригодиться.
— Тем более, если он не ведёт двойной игры…
— Вот именно… Попробуем присмотреться повнимательнее… Когда вы с ним беседовали в последний раз?
— Вчера под вечер.
— Устройте мне с ним свидание за городом.
— Это возможно через неделю. Так условлено.
— Хорошо… Только вечером, около восьми часов.
— Будет выполнено…
* * *Аспирант Руссель, или Ярусов, как его назвал полковник Вересаев, собирался на каникулы. Ему предоставлялась полная возможность выбора: поехать на лето в экскурсию по Советскому Союзу, на Крымские или Черноморские курорты. Он знал, что разведцентр «ОСТ» оплатит ему любую поездку. В последнем письме об этом сказано совершенно ясно:
«…Временно оставайтесь в тени. Наблюдайте, но не проявляйте активности в пересылке донесений. Летние каникулы используйте для накопления сведений. Было бы хорошо совершить туристские поездки по нужным нам районам…»
А эти «нужные разведцентру районы» были хорошо известны Ярусову.
В воскресенье Ярусов поехал в условленное место — на рыбалку. Закинув удочки, он задумался над тем, с кем его хочет познакомить Вересаев. «Не доверяют, — беспокойно размышлял он, — не верят в то, что я готов ради их дела пожертвовать жизнью…» Занятый своими мыслями и ныряющими то и дело поплавками, Ярусов не замечал, как бежало время. Снимая с удочки крупного окуня, он услышал за спиной незнакомый голос:
— Майор Ярусов, вас ждёт Вересаев.
Ярусов обернулся, выронив окуня. Перед ним стоял, так же, как и он, в одних трусах, загорелый атлет лет тридцати. Большие карие глаза, казалось, пронизывали насквозь. Незнакомец присел на корточки, откусывая маленькими дольками стебелёк хвоща, улыбнулся и сказал тихо:
— Я послежу за вашими удочками. Идите строго по прямой, в гору. Сделаете восемьсот шагов, поверните под углом сорок пять градусов налево. Через двести шагов будет лужайка. На ней и ждут вас.
Ярусов поднялся, внимательно посмотрел на незнакомца. Не спуская с него пристального взгляда, взял портсигар, достал папиросу, прикурил. «Может, ловушка?» — мелькнула мысль.
— Я вас не понимаю, — сказал он с расстановкой, — о каком Вересаеве вы говорите?
Незнакомец, улыбнулся и сказал тихо:
— Вода тёплая, можно купаться…
— Осторожнее, тут глубокие ямы, — ответил Ярусов, улыбнулся и, захватив портсигар, размеренными шагами пошёл в гору.
Около лужайки Ярусов остановился. Ему показалось неудобным появляться перед полковником Вересаевым в таком пляжном виде. К тому же на лужайке, у костра сидели двое в штатском и о чём-то спорили. Но Вересаева среди них не было. «Наверно, шаги у нас разные, — подумал Ярусов, — неправильно вышел, не к той лужайке. Где же она: дальше или ближе к реке?» Справа треснул сучок. Ярусов обернулся — перед ним с букетом цветов стоял Вересаев, отмахиваясь от мошкары веткой рябины. Он молча кивнул головой в сторону сидящих у костра людей и пошёл на лужайку. Следом пошёл и Ярусов.
