Облачный атлас - Дэвид Митчелл

Человек виновато роняет тетрадь, и Луиза понимает, что несколько мгновений она выиграла.

— О боже, — он смотрит на нее, — вы, должно быть, Меган.

«К чему возражать?»

— А вы?

— Айзек Сакс. Инженер. — Он встает и обрывает преждевременное рукопожатие. — Я помогал вашему дяде с его отчетом.

Внизу с лестницы доносятся торопливые шаги. Айзек Сакс закрывает дверь. Говорит негромким взволнованным голосом:

— Меган, где скрывается Руфус? Я ужасно беспокоюсь. Вы что-нибудь от него слышали?

— Я надеялась у вас узнать, что случилось.

Входят Фэй Ли и невозмутимый охранник.

— Луиза. Все еще ищете дамскую комнату?

«Веди себя глупо».

— Нет. С дамской комнатой у меня прошло удачно — кстати, там безукоризненно чисто, — но я опоздала на встречу с доктором Сиксмитом. Только… в общем, он, кажется, отсюда уехал.

Айзек Сакс издает озадаченный звук. Сглотнув, спрашивает:

— Так вы не племянница Сиксмита?

— Простите, но я никогда этого не говорила. — Луиза воспроизводит заготовленную полуложь для Фэй Ли. — Я познакомилась с доктором Сиксмитом прошлой весной на Нантакете. Выяснилось, что мы оба приехали туда из Буэнас-Йербаса, так что он дал мне свою визитку. Три недели назад я ее разыскала, позвонила ему, и мы договорились встретиться сегодня, чтобы обсудить научную статью для «Подзорной трубы». — Она посмотрела на часы. — Десять минут назад. Речи в связи с запуском продолжались дольше, чем я рассчитывала, так что я потихоньку оттуда улизнула. Надеюсь, это не причинило какого-нибудь вреда?

Фай Ли изображает убежденность:

— Мы не можем допустить, чтобы неспециалисты расхаживали по столь засекреченному исследовательскому институту, как наш.

Луиза изображает раскаяние:

— Я думала, что контроль ограничится регистрацией и проверкой сумки, но, видимо, была слишком наивной. Хотя доктор Сиксмит может за меня поручиться. Просто спросите у него, и все.

И Сакс и охранник переводят глаза на Фэй Ли, которая не пропускает удара.

— Вряд ли это возможно. Внимания доктора Сиксмита потребовал один из наших канадских проектов. Могу лишь предположить, что его секретарша не была в курсе подробностей вашего с ним разговора, когда отменяла все встречи, обозначенные в его еженедельнике.

Луиза глядит на ящики.

— Похоже, он уехал надолго.

— Да, так что мы высылаем ему его оборудование. Здесь, на Суоннекке, его консультации заканчивались. Доктор Сакс любезно помог подчистить хвосты.

— Вот, значит, и все мое первое интервью с большим ученым.

Фэй Ли держит дверь открытой.

— Возможно, мы сумеем найти вам другого.

13

— Алло, междугородная? — Руфус Сиксмит держит трубку телефона в безымянном пригородном мотеле за чертой Буэнас-Йербаса. — У меня проблема со звонком на Гавайи… да. Я пытаюсь позвонить… — Он диктует номер Меган. — Да, буду у телефона.

На телеэкране без желтого или зеленого цвета Ллойд Хукс похлопывает по спине Альберто Гримальди на введении в действие нового реактора «ГИДРА» на острове Суоннекке. Они машут публике в лекционном зале, словно спортсмены-победители, а сверху сыплются серебряные конфетти.

— Как и следовало ожидать, — говорит репортер, — президент правления Приморской корпорации Альберто Гримальди объявил сегодня об одобрении строительства на Суоннекке блока «Си». На второй реактор «ГИДРА-зеро» выделяются пятьдесят миллионов долларов из федерального бюджета, при этом создаются тысячи рабочих мест. Опасения, что массовые аресты, имевшие место на «Тримайл-Айленд»[93] этим летом, повторятся в Золотом штате,[94] не оправдались.

Надломленный и изможденный, Руфус Сиксмит обращается к телевизору:

— А когда водородный пузырь взломает корпус реактора? Когда преобладающие ветры разнесут радиацию по всей Калифорнии?

Он выключает телевизор и стискивает себе переносицу. «Я доказал это. Я это доказал. Вы не сумели меня купить и решили запугать. Я, да простит меня Господь, поддался, но теперь — все. Больше душить собственную совесть я не буду».

Звонит телефон. Сиксмит хватает трубку.

— Меган?

Резкий мужской голос:

— Они идут за вами.

— Кто это?

— Они отследили ваш последний звонок из мотеля «Тальбот», бульвар Олимпия, тысяча сорок шесть. Немедленно отправляйтесь в аэропорт, ближайшим рейсом улетайте в Англию и сделайте, если вам это надо, разоблачение оттуда. Но поспешите.

— Почему я должен верить…

— Будьте логичны. Если я лгу, вы все равно вернетесь в Англию целым и невредимым — со своим отчетом. Если я не лгу, вас убьют.

— Я требую, чтобы вы сказали…

— У вас двадцать минут, чтобы убраться отсюда, максимум. Поезжайте!

Тон набора — гудящая вечность.

14

Джерри Нуссбаум переворачивает стул, садится на него верхом, складывает руки на его спинке и опускает на них подбородок.

— Вообрази себе сцену: я и шестеро этих негроидов в дредлоках, и гланды мне щекочет ихняя пушка. Я толкую не о глухой ночи в Гарлеме, я толкую о Гринвич, черт его, Виллидже, средь бела, черт его, дня, после стопудового стейка с Норманом, черт его, Мейлером.[95] Ну и вот, этот черный братан шмонает меня своей двухцветной лапой и вытаскивает мой бумажник. «Чо это? Кожа аллигатора? — Нуссбаум воспроизводит акцент Ричарда Прайора.[96] — Негусто, бельчонок!» Негусто? Эти задницы заставили меня вывернуть все карманы — буквально до цента. Но кто посмеялся последним? Нуссбаум, кто же еще! Сел в такси и по пути к Таймс-сквер написал свою редакционную статейку «Новые племена», которая ныне, без ложной скромности, стала классикой и которую к концу недели у меня закупили в тридцати изданиях! Мои грабители сделали мне имя. Так что, Лу-Лу, как насчет того, чтобы ты пригласила меня на ужин, а я научил бы тебя, как извлечь немного золотишка из Клыков Судьбы?

Пишущая машинка Луизы звякает.

— Если грабители обобрали тебя буквально до цента, то что ты делал в такси от Гринвич-Виллиджа до Таймс-сквер? Ты что, расплачивался за проезд натурой?

— Ты, — Нуссбаум грузно ерзает, — просто гений по части неврубания.

Рональд Джейкс капает на фотографию свечным воском.

— Определение Недели. Что такое консерватор? К лету 1975 года эта шутка давно устарела.

— Ограбленный либерал.

Уязвленный Джейкс возвращается к искажению фотографии. Луиза пересекает кабинет, направляясь к двери Дома Грелша. Ее босс говорит по телефону тихим, полным раздражения голосом. Луиза ждет снаружи, но слышит его слова.

— Нет — нет-нет, мистер Фрам, это очень опасно, назовите мне — эй, сейчас я говорю — назовите мне более опасное состояние, чем лейкемия! Знаете, что я думаю? Я думаю, что моя жена для вас — это не более чем канцелярщина, отделяющая вас от вашего перерыва на гольф в три часа, что, не так? Тогда докажите мне это. У вас есть жена, мистер Фрам? Есть? Есть. Вы можете себе представить, что это ваша жена лежит в больничной палате с выпадающими волосами?.. Что? Что? «Эмоциями делу не поможешь»? Это все, что вы можете предложить, мистер Фрам? Да, приятель, ты чертовски прав, я поищу себе адвоката!

Грелш швыряет трубку, колотит боксерскую грушу, при каждом ударе выдыхая «Фрам!», падает в кресло, закуривает сигарету и замечает, как Луиза мнется в дверном проеме.

— Жизнь. Буря дерьма в двенадцать баллов. Слышала что-нибудь?

— Самое главное. Я могу зайти позже.

— Нет. Входи, присаживайся. Луиза, ты молода, здорова и сильна?

— Да. — Луиза садится на краешек стула. — А что?

— А то, что я скажу пару слов насчет твоей статьи о неподтвержденном сокрытии фактов в Приморской корпорации, и ты станешь старой, больной и слабой.

15

В международном аэропорту Буэнас-Йербаса доктор Руфус Сиксмит кладет ванильного цвета папку для бумаг в ячейку под номером 909, оглядывается по сторонам запруженного народом зала, бросает в щель монеты, поворачивает ключ и опускает его в коричневый конверт с набивкой, на котором уже значится адрес: Луизе Рей, редакция «Подзорной трубы», Клу-билдинг, строение 12, 3-я авеню, Буэнас-Йербас. Сиксмит пробирается к почтовому ящику, и сердце у него бьется все чаще. «Что, если они меня схватят, прежде чем я до него дойду?» Пульс взмывает. Бизнесмены, семьи с тележками для багажа, цепочки престарелых туристов — все, кажется, намерены преградить ему путь. Щель почтового ящика становится все ближе. Вот она уже в нескольких ярдах… в нескольких дюймах.

Коричневый конверт заглатывается и исчезает. «С богом». После этого Сиксмит становится в очередь за билетом. Сообщения о задержках рейсов убаюкивают его, словно литания. Вскидываясь, он тревожно выискивает агентов Приморской корпорации, приближающихся, чтобы схватить его в этот поздний час. Наконец кассирша делает ему знак подойти.