Интервью длиною в годы: по материалам офлайн-интервью - Борис Стругацкий

Почему у Вас подавляющее большинство цивилизаций — гуманоидные? Это свойство Космоса, или просто так было удобнее?

Елена Мишина. Россия — 15.07.00

С негуманоидными цивилизациями иметь дело нам (АБС) было просто не интересно. Какое, собственно, нам до них дело?

Общество мира Полудня — тоже неплохое — похоже на высокоочищенный химический продукт. Там нет воров и жуликов, паразитических групп населения, попов и верующих, расистов, националистов, гомосексуалистов… Однако даже в самом очищенном продукте бывают примеси. Ефремов о примесях думал, он придумал для них остров Забвения. А как Вы с братом — думали над этой проблемой?

Михайлов. Кишинев, Молдавия — 17.08.00

Думали, но не считали эту проблему действительно серьезной. Слишком уж она была очевидна, лежала на поверхности и не требовала сколько-нибудь оригинальных решений. Ну, психотерапия. Ну, позитивная реморализация. Ну, изоляция, в конце концов — тот же Остров Забвения. Не интересно. В конце концов, у нас там ежегодно десятки прогрессоров возвращаются с чужих планет — свирепые зверюги, жесткие и шершавые как перчатки из акульей кожи. Каждый проходит рекондиционирование, заново приспосабливается к условиям Мира Полудня, где ему ничто не грозит и где он тоже не должен кому-либо грозить. По сути — та же проблема «нравственных уродов», причем — в массовых масштабах.

Как вы сами «по состоянию на сегодня» представляете мораль, цементирующую общество Полдня? Лукьяненко в «ЗХИ» довел «коммунарскую» составляющую этой морали до абсурда — и получилось откровенно неприглядно. А как тогда иначе?

Роман. Тула, Россия — 09.10.00

Грубо говоря, мораль общества Полудня это Десять заповедей плюс убежденность в том, что ничего более интересного, чем активный, успешный, творческий труд, в мире не существует. Мир Лукьяненко (как я его понимаю) получился неприглядным не потому, что мораль этого мира плоха, а потому, что система воспитания там подкачала. Наставники лепят своих воспитуемых «по образу своему и подобию», совершенно не вдаваясь в детали: к чему наиболее способна данная человеческая особь, в чем ее главный талант, чем она ОТЛИЧАЕТСЯ от всех прочих. А дьявол, как известно, именно в деталях. И главная привлекательность человеческой особи — в ее самобытности, непохожести на других. В мире Лукьяненко людей не воспитывают, а программируют (зомбируют), нивелируют, подгоняют под единый образец, в конечном итоге, делают из них идеологических солдат. Наставники — не Учителя, они — Инженеры. Но воспитание человека это не конвейер. Это искусство. Человек — штучный продукт. И когда воспитание поставлено на поток, превращено в производственный процесс, можно ожидать больших разочарований. Вы получите «средневоспитанного» индивидуума. Сам по себе он, может быть, вовсе не плох (умеет вести себя в обществе, доброжелателен, трудолюбив, нравственно чистоплотен), но в большой толпе себе подобных производит удручающее впечатление. Старая добрая Антиутопия: превращение социума в казарму, а человека — в солдата. Большая победа Лукьяненко в том и состоит, что ему удалось показать неприглядность мира, все население которого «средневоспитано»: придраться, вроде бы, не к чему, а с души воротит.

Представьте себе, что Вы написали «Солярис» Станислава Лема в антураже мира вашего «Полдня». Будет ли какая-то принципиальная разница в сюжете, если в «зеркало» Океана Соляриса заглянут люди «Полдня», такие, как, скажем, Горбовский? Или же им придется пережить то же самое, что и Кельвину, Снауту и Сарториусу?

Анатолий. Наария, Израиль — 26.01.06

Это хороший вопрос! Но ответить на него сколько-нибудь конкретно я бы не взялся. Конечно, темные уголки подсознания есть и у людей Полудня тоже, но, полагаю, живут там совсем другие «существа», а какие именно?.. Любопытная психологическая задача, бесспорно. Но, все-таки, не тема для романа. «Выдумать можно все, ноне психологию». Это сказал, кажется, Лев Толстой. Психология людей Полудня доступна нам лишь постольку-поскольку, самым поверхностным образом, на уровне сознания, а копать вглубь я бы не рискнул, мне это явно не по силам.

Сколько народу живет на Земле в будущем, описанном Вами в «Попытке к бегству», «Трудно быть богом», «Обитаемом острове», «Малыше», «Парне из преисподней»? У Вас в этом мире как-то свободно и многомиллиардные (и по необходимости нищие) Индии совсем не просматриваются…

Олег Токарев. Москва, Россия — 16.03.01

Мы считали, что в Мире Полудня обитает около 20 миллиардов человек. Оценка, как я теперь понимаю, чрезмерно оптимистическая, но это же как-никак — утопия. И никаких «нищих индий» там нет и по определению быть не может.

Впечатление, что профессионалов по Космосу (если к ним отнести Десантников, оба КОМКОНа, Институт ЭИ и СГБ) человек двести-триста, а любителей (прибавим ГСП, всех исследователей и шоферов на Пандоре, туристов-охотников типа Вадима и Антона, аутсайдеров типа толкущихся на Радуге — вообще всех, кто хоть раз вылетал за пределы Земли—Венеры) — от силы в десять раз больше. Скажите, Вы действительно хотите показать, что Космос в том будущем будет интересен такому ничтожному количеству людей?

Максим. Магнитогорск, Россия — 24.01.03

Думаю, это ощущение у Вас — следствие применяемого авторами сюжетного приема: больше «знакомых» на единице печатной площади. По сути, авторы сами создают ощущение «тесного мирка», которого на самом деле, конечно, нет и быть не может. С другой стороны, тот реальный мирок, в котором крутятся наши герои (звездолетчики, прогрессоры, ксенологи и пр.) и на самом деле довольно узок. Не сотни людей, конечно, но и не миллионы — тут Вы правы.

Ваш Мир Полдня получился несколько «обезлюженный»; возникает ощущение, что плотность населения на планете как в республике Саха-Якутия: десяток человек на тысячи квадратных километров. Это у Вас получилось намеренно?

Юрий Зибинский. Ростов-на-Дону, Россия — 21.12.03

Это очень верное наблюдение! Нас самих смущала эта «безлюдность», но мы не знали, как ее избежать. Описывать толпы — не хотелось. Мы не любили толп. Мы старались держаться от них подальше — и в жизни, и в литературе.

Каково в Мире Полудня место следующих больших групп людей и каково, по-Вашему замыслу, отношение к ним Землян (например, Горбовского): психически неразвитые люди, вплоть до очень высоких ступеней врожденной или приобретенной деградации личности…

Владимир Некрасов. Киев, Украина — 06.01.03

Отношение как к больным, нуждающимся в лечении и/или (специальном) воспитании. В социально опасных случаях — содержание в специальных пансионатах.

…люди с высоким или необычным сексуальным темпераментом, сохраняющие чистоту чувств к человеку, в том числе, гомосексуалы…

Владимир Некрасов. Киев, Украина — 06.01.03

Эти люди вольны жить своей жизнью, пока их свобода не начинает ограничивать свободу других.

…аутичные люди, одиночки по своей природе…

Владимир Некрасов. Киев, Украина — 06.01.03

Отношение как к людям с «тяжелым» характером. Безусловное соблюдение права на одиночество и «нелюдимость».

…люди, не приемлющие идеалов Коммунарства и свободного творческого труда, но принимающие высокую поведенческую мораль…

Владимир Некрасов. Киев, Украина — 06.01.03

Свобода жизни и действий, ограниченная только свободой и образом жизни других людей.

…люди, верящие в Бога и желающие эту веру сохранить и передать детям лично.

Владимир Некрасов. Киев, Украина — 06.01.03

Полная свобода совести. Но со все теми же ограничениями «Тоталитарные секты» — вне закона. Судьбы детей отслеживаются врачами и психологами. Открыто. Но твердо. Вообще, все области, Вами перечисленные, чрезвычайно болезненны в социальном плане и БЕЗУСЛОВНО будут источниками коллизий и несчастий. В любом разумно построенном обществе с элементами тоталитаризма, сведенными практически к нулю.

А что Вы сами думаете о тех, для кого «понедельник начинается в субботу»? Мне кажется, каким бы свободным и творческим ни был бы труд, хорошо и другие интересы иметь.

РВС. Пермь, Россия — 18.09.03

Разве мы говорили где-нибудь, что интересный творческий труд должен иметь место в ущерб и за счет прочих человеческих интересов? Мы говорили только, что для Человека Полудня интереснее и увлекательнее указанного труда ничего быть не может. Интересы могут быть сколь угодно разнообразны и изысканны, но никакие из них не способны доставлять человеку большего наслаждения, чем успешный творческий труд. Я, например, знаю это точно — по собственному опыту. Хотя среди моих интересов и чтение, и компьютер, и филателия, и ловля грибов.