Отряд скорби - Тим Хэй

— Какой мнимой жалобы?

— Давай не будем тратить время, Хетти. Ты — единственный человек, которому было известно, где я нахожусь и чем занят. И когда я возвращаюсь, меня ожидает фальшивое обвинение насчет религиозных домогательств.

— Ах, это! — рассмеялась она. — Но это была моя смелая догадка. У тебя ведь был экзаменатор, не правда ли?

— Да, но я не…

— Ты не выдал ему на полную катушку?

— Нет.

— Послушай, Рейфорд, ты навязывал это мне, своей дочери, Камерону Уильямсу, Эрлу Холидею, да почти всем, с кем тебе приходилось работать, не так ли? Неужели ты не читал никаких проповедей экзаменатору?

— Даю слово, что нет.

— Ну ладно, значит, я ошиблась. Но все равно получилось забавно, правда? Один-ноль в мою пользу. А что было бы, если бы ты поспорил и не придал бы этому особого значения, а тут поступает жалоба? Ты бы стал извиняться перед ним, а он сказал бы, что это не важно. Я люблю так подшутить. Ну так что, остаемся друзьями?

— Хетти, если ты хочешь отплатить мне за то, как я поступил с тобой, я понимаю, что заслужил это.

— Нет, Рейфорд, совсем нет. Поверь, я выше этого. Если бы наши отношения зашли слишком далеко, я бы не оказалась там, где нахожусь сейчас. Можешь мне поверить: о большем я и не мечтала. Это вовсе не было местью. Просто я думала, что получится забавный розыгрыш. Если тебя он не позабавил, прости.

— Из-за него у меня вышли неприятности.

— Ах, ты все об этом… И как долго ты еще намерен обсуждать эту историю?

— Ждут ли меня еще какие-то сюрпризы?

— Не думаю, но на всякий случай будь настороже.

Рейфорд не поверил ни одному ее слову. Безусловно, Карпатиу должен был знать о предложении Белого дома. Записка Хетти и этот звонок, который почти сорвал дело, — все это было больше, чем простое совпадение, и тем более не неуклюжая попытка пошутить. В мрачном настроении Рейфорд вернулся в гараж. Он только надеялся, что хоть Хлоя не слишком расстроена, а если расстроена и она, то на собрание вечером они оба отправятся в довольно мрачном настроении.

Хаим Розенцвейг положил свою морщинистую руку на колено Бака

— Я советую вам согласиться занять этот пост. Если вы откажетесь, его займет кто-то другой, и в результате уровень газеты не будет таким высоким.

Баку не хотелось спорить с Хаимом.

— Спасибо вам, — ответил он, — у меня еще есть время подумать.

Но он вовсе не собирался ни обдумывать, ни принимать это предложение. Ему остро хотелось поскорее рассказать обо всем сначала Хлое, а потом Брюсу и Рейфорду.

Как раз в тот момент, когда Стив начал что-то шепотом объяснять Баку, Хетти Дерхем, извинившись, подошла к столу Карпатиу и заговорила с ним спокойным, ровным тоном. Бак был одарен полезной способностью, находясь в кругу разговаривающих друг с другом людей, отделять то, что имело смысл слушать, от того, на что можно и не обращать внимания. Сейчас он решил, что будет полезнее прислушаться к тому, о чем говорят Николае с Хетти, чем обращать внимание на Стива. Он слегка наклонился к Стиву, делая вид, что слушает его.

Бак догадывался, что Стив сейчас уговаривает его занять эту должность, не забывая при этом упомянуть, что именно он выдвигал и поддерживал его кандидатуру и признавая, что с точки зрения журналистской этики это бред и галиматья, но сейчас наступили новые времена и тому подобное, и все такое прочее. Бак изредка кивал Стиву и смотрел ему прямо в глаза, чтобы создавать видимость контакта, а сам в это время слушал разговор Хетти с Карпатиу.

— Мне только что позвонила мишень, — сказала она.

— Да? Ну и что?

— Он не потратил много времени на то, чтобы вычислить меня

— А что насчет флагмана?

— Мне кажется, он ни о чем не догадался.

— Прекрасная работа. А как насчет другого?

— Пока никакой реакции.

— Спасибо, дорогая.

«Мишень». Звучит весьма зловеще А остальное, как он предположил, относилось к полету Николае на президентском самолете.

Карпатиу вновь обратился к своему гостю:

— По крайней мере, Бак, посоветуйтесь с вашими друзьями. Если у вас есть какие-то особые пожелания, они будут удовлетворены при наличии необходимых средств. Помните, что сейчас все в ваших руках. Сейчас вы на рынке продавец. А я — покупатель, который хочет получить человека, который ему нравится.

— Вы заставляете меня отказываться хотя бы для того, чтобы показать, что меня нельзя купить.

— А я неоднократно повторял вам, что именно по этой причине вы подходите для этого дела. Не упускайте возможность, которая выпадает раз в жизни, чтобы не оказаться в конце концов ни с чем.

Бак чувствовал себя, как в западне. С одной стороны от него сидел человек, с которым он вместе проработал многие годы и которым восхищался, журналист, придерживающийся определенных принципов; с другой — человек, которого он любил как отца, блестящий ученый, который во многих отношениях был настолько наивным, чтобы оказался простым статистом, одной из пешек в драме конца мира. За дверями находилась женщина, с которой он познакомился в самолете в тот день, когда Бог так радикально вмешался в дела этого мира. Он представил ее Николае Карпатиу, чтобы порисоваться перед ней. И вот теперь они собрались здесь все вместе.

Прямо напротив него, улыбаясь своей обезоруживающей улыбкой, сидел сам Карпатиу. Изо всех этих четырех персонажей Бак лучше всех понимал Николае. Но он также понимал, что не имеет на него никакого влияния. Впрочем, может быть, уже поздно было воздействовать и на Стива, пытаться объяснять ему, куда тот попал? Наверное, слишком поздно было и спасать Хетти от последствий этого дурацкого знакомства. Возможно, и Хаим чересчур увлекся геополитическими перспективами, чтобы услышать голос разума и истины.

К тому же, если бы Бак попытался откровенно поговорить с каждым из них, ему едва ли удалось бы уже скрывать от Карпатиу, что он защищен от его влияния Богом.

Бак не мог дождаться, когда он, наконец, сможет вернуться в Чикаго. Конечно, его квартира была новой и еще необжитой. И друзья — недавно приобретенными. Но во всем мире он больше никому не мог доверять. Брюс выслушает, подумает, помолится, даст совет. И Рейфорд с его аналитическим и прагматическим умом выскажет несколько соображений, впрочем, ни к чему его не обязывающих.

Но больше всего ему не хватало Хлои. Было ли это чувство от Бога? Бог ли напомнил ему о ней в самый критический момент его отношений с Карпатиу? Бак плохо разбирался в женщинах Женщина? Она едва стала взрослой девушкой, но казалась… какой? зрелой? Нет, дело не в этом. В ней было что-то чрезвычайно притягательное, магнетическое. Слушая Бака, Хлоя, казалось, буквально впитывала в себя его слова. Она понимала, сопереживала. Она могла дать совет, не произнеся ни единого слова.

Вокруг нее царил такой покой! Дважды Камерон прикоснулся к ней. Однажды — чтобы стереть с ее губ след шоколада от пирожного, потом — в церкви, чтобы привлечь ее внимание. Сейчас же, в двух часах лета от нее, он чувствовал непреодолимую потребность обнять ее.

Конечно, он не мог этого сделать. Он слишком мало знал Хлою и не хотел ее обидеть. Но в своих мечтах он уже предвкушал день, когда они возьмутся за руки и прижмутся друг к другу. Он уже видел, как они сидят вместе, наслаждаясь обществом друг друга; ее голова — покоится на его плече, а его рука обнимает ее.

Сейчас же он ощущал только одиночество.

Рейфорд нашел Хлою в чрезвычайно скверном настроении. Он решил пока не рассказывать ей о своих злоключениях. Вся эта история была слишком запутанной, да и у нее явно был трудный день. Он обнял ее, и она разрыдалась. Рейфорд обратил внимание на большой букет цветов, торчавший из мусорного ведра.

— Мне стало хуже, папа. Моя реакция показала, по крайней мере, мне самой, как я люблю Бака.

— Довольно аналитическое высказывание, — ответил Рейфорд и тотчас же пожалел об этом.

— Я не способна мыслить аналитически, потому что я женщина, не так ли?

— Прости, мне не следовало так говорить.

— Я сижу здесь целый день и реву, так что у меня совершенно эмоциональная реакция. У меня в зачетке оценки за пять семестров — вот это не эмоции, это логика. Помнишь, я была больше похожа на тебя, чем на маму.

— Как же мне не помнить. Из-за этого мы и остались здесь.

— Я рада, что мы открылись друг другу. По крайней мере, была рада до того момента, когда ты обвинил меня в том, что я типичная женщина.

— Я никогда этого не говорил.

— Но ты так думал.

— Теперь ты уже читаешь мысли?

— Я эмоционально ясновидящая.

— Сдаюсь, — объявил Рейфорд.

— Ох, папа, не надо сдаваться так скоро. Никто не любит тех, кто легко отказывается от борьбы.

В самолете у снова заботливо помещенного в первый класс Бака была только одна забота: подавлять рвущийся наружу смех. Издатель «Трибюн»! Поработать бы так лет двадцать, только если бы газета не принадлежала Карпатиу, да еще если бы и Христос вернулся на землю не раньше этого срока. Бак чувствовал себя так, будто он выиграл в лотерею в стране, которая обходится без денег.