Не искушай меня - Сильвия Дэй

– И чем мы займемся, когда уедем отсюда? – В голосе его она услышала угрозу.

– Вы, вероятно, посчитали, что я предложила уехать вместе?

Скулы его внезапно покрыл румянец.

– В каких вы отношениях с виконтом?

– Это допрос? – растягивая слова, спросила Лизетт.

– Он ваш любовник?

Лизетт замерла в напряжении.

– Вы ведете себя непозволительно дерзко. – Она отвернулась и пошла прочь.

Сердце ее бешено забилось в надежде, что он пойдет следом. Она не была разочарована. Она слышала его шаги за спиной. Каблуки его отбивали нетерпеливую дробь на мраморном полу. Джеймс схватил ее за руку и потянул на себя, за папоротник. Лизетт обернулась и изумленно уставилась на Джеймса. Он смотрел ей в глаза все также испытующе пристально, без улыбки, поджав побелевшие губы.

– Зачем он так старался нас свести?

Лизетт приподняла брови:

– Возможно, он считает, что мне нужен порядочный мужчина, поскольку мой муж скончался.

Джеймс прожигал ее взглядом.

– Я не продаюсь.

– Какие странные вещи вы говорите. – Сердце ее колотилось как бешеное.

Она честно прочла все, что со слов дочери Анны написал Дежардан об Эдварде Джеймсе, но информация оказалась совершенно бесполезной.

– И, тем не менее, это правда, – с нажимом сказал Джеймс.

Он крепко сжимал ее предплечье, пальцы его больно впились в кожу.

– Как приятно, что мы уладили это маленькое недоразумение, – прошептала Лизетт.

Голос ее был хриплым.

– У меня другая версия происходящего, – пророкотал Джеймс. – Та, что лучше объясняет тот факт, что мы оказались в одно время в одном месте.

– Вы считаете, что я должна ее выслушать? – Лизетт вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха.

Она отступила на шаг, втайне опасаясь того, что Джеймс ее не отпустит. Он был исполнен решимости, решимости отчаяния. В таком состоянии человек может пойти на все. Однако страхи ее оказались беспочвенными. Он отпустил ее сразу, как только почувствовал, что она хочет, чтобы он ее отпустил.

– Я не тот, за кого вы меня принимаете.

Лизетт изобразила беспечную улыбку:

– С каждым мгновением дело принимает все более интересный оборот.

– Я не альфонс, – бросил он ей в лицо.

– Ну что же, – сказала Лизетт, сглотнув, вязкую слюну, – вероятно, вы мудро поступили, исключив для себя возможность такого рода заработка, если примять во внимание тот факт, что ваше обаяние далеко от совершенства. Будь вы платным любовником, то давно бы умерли с голоду.

Мрачный блеск в его темных глазах должен был бы ее насторожить, но, честно говоря, она даже подумать не могла о том, что он способен схватить ее и расцеловать до бесчувствия. Но когда он схватил ее, запрокинув ей голову и наклонив так, что спина ее изогнулась дугой, опираясь на его предплечье, когда он склонился над ней всем своим телом, она не только потеряла дар речи, но и потеряла способность двигаться, и состояние это продолжалось слишком долго. Ощущения, что дарили ей его губы, его язык, повергли Лизетт в настоящий шок. И, несмотря на то, что натиск Джеймса иначе, чем грубым и беспардонным назвать было нельзя, поцелуй его отнюдь не был груб. Он был безупречен – как его одежда.

Вскоре потрясение сменилось страхом. Легкие жгло – Лизетт не хватало воздуха. Она попыталась оттолкнуть его. Когда это не помогло, укусила за нижнюю губу.

Джеймс отпустил Лизетт и выругался. Ноздри его раздувались, на нижней губе выступила кровь. Он излучал похоть и жажду обладания. Взятые по отдельности похоть и жажда власти делают мужчину опасным, но опасность возрастает стократ, если им обуревают сразу и то и другое. Лизетт знала об этом не понаслышке. Размахнувшись, она залепила ему пощечину.

– Если вы еще раз посмеете распустить руки, пеняйте на себя, – бросила она ему в лицо.

Он даже бровью не повел, получив пощечину, хотя от удара на его лице остался красный отпечаток, и очки съехали набок. Лизетт, не желая более испытывать судьбу, бросилась прочь через весь зал к двери, расталкивая всех на своем пути.

На этот раз шагов за собой она не услышала, и, оказавшись в полутемной галерее, вздохнула с облегчением. Она повернулась и пошла к парадному холлу, решив послать привратника за экипажем. Здесь, в галерее, сумрак тоже служил одной общей цели – созданию атмосферы чувственности и вседозволенности. Лизетт полумрак вполне устраивал – ей не хотелось, чтобы ее кто-то узнал, и анонимность дарила чувство комфорта.

– Лизетт.

Она остановилась. Этот шепот она расслышала, даже, несмотря на то, что дышала громко и хрипло. Обернувшись, она оказалась лицом к лицу с Дежарданом. Он выходил из зала.

– Куда направляешься?

– Домой. Вам лучше подыскать кого-нибудь другого для соблазнения мистера Джеймса. Ту, которой нравятся грубияны и хамы.

К ее досаде, виконт запрокинул голову и засмеялся.

– Малышка моя, – сказал он и с улыбкой приблизился, – ты прелесть.

Виконт взял Лизетт под руку.

– Ты слишком разнервничалась. Тебе надо немного упокоиться, а я тем временем позабочусь о карете.

Лизетт не верила собственным ушам. Дежардан не стал настаивать на ее возвращении в зал! С чего бы?

– Пойдем со мной, – сказал он и повел ее по затемненной галерее к комнатам отдыха. – Ты же знаешь, что мой экипаж гораздо удобнее и чище, чем наемный.

Возразить ей было нечего. Как бы там ни было, ей не удалось оказать ему ту услугу, о которой он ее просил. Сделав глубокий вдох, Лизетт кивнула и, освободив руку, продолжила путь без Дежардана. Нервы ее были как натянутые струны, шла она быстро, но когда поняла, что вот-вот обгонит ту парочку, что шла впереди, решила укрыться в алькове: она не желала становиться свидетельницей еще одного любовного соития.

Когда парочка исчезла за дверью, ведущей в одну из комнат дома, Лизетт успела подумать, что ей понравилось белое платье, что было на женщине, которая шла впереди. Белый атлас светился в темноте. Скромный покрой и женственные банты – Лизетт предпочитала именно такие наряды. Мужчина, что шел с той женщиной в белом, был одет в темное, так что разглядеть его она не могла. Она лишь видела, что мужчина был высоким и крупным. Смелая женщина эта леди в белом, если не побоялась остаться наедине с таким крупным самцом. Она, Лизетт, на такое бы никогда не решилась, если даже поцелуй не слишком сильного на вид Джеймса обратил ее в бегство.

Оставшись в одиночестве, Лизетт вышла из укрытия и, никем не замеченная, прошмыгнула в комнату отдыха.

Наблюдая за тем, как удаляется Лизетт, Дежардан смеялся про себя. Он еще ни разу не видел ее такой взвинченной. И мистер Джеймс… Кто мог предположить, что за столь степенной внешностью скрывается буйный темперамент? Но Дежардан умел разглядеть суть за оболочкой. Выявить личность под личиной – этой своей способности Дежардан был обязан успешной карьере. Дежардан любил исподволь наблюдать за людьми, любил то, что непосвященные называют обидным словом «шпионить». Очень часто при закрытых дверях люди ведут себя совсем не так, как тогда, когда за ними могут наблюдать другие.