Призраки войны - Уилл Мюррей

Лан ухватила его за пояс и попыталась стащить с дороги.

– Эй! Завязывай! – заорал Римо, вырываясь из ее рук.

Тогда Лан ухватила его за руки и попыталась проделать то же самое.

– Уйди! – взмолилась она. – Спрячься. Вертолеты летят.

– Ну и хорошо. Они нас подберут.

– Нет. Не американские вертолеты. Вьетнамские.

– Не свисти. У вьетнамцев нет вертолетов. А по звуку это – американский “Хьюи”.

Шум мотора приближался. Лан еще раз попыталась стащить Римо с дороги.

– Эй, послушай! – прикрикнул на нее Римо. – Не зли меня. Если хочешь – беги, а я остаюсь.

Римо сорвал с себя майку и обернулся туда, откуда доносилось рокотание моторов. Лан бросилась к придорожным деревьям и в страхе притаилась.

Вот показался вертолет. Огромный, весь увешанный ракетами. Вертолет летел медленно, как если бы люди в нем внимательно следили за тем, что происходит внизу.

– Отлично, – пробормотал Римо, – так они меня обязательно заметят. – И принялся размахивать майкой.

– Эй! Здесь американец! – кричал он. – Подберите меня!

Вертолет пролетел над головой Римо, как бы и не заметив. Римо развернулся лицом в ту сторону, куда он улетел, и продолжал махать майкой и кричать:

– Эй! Вернись!

Вертолет так и сделал. Он круто развернулся и полетел назад. И тут Римо заметил у него на боку желтую звезду на красном поле и понял, что звал на помощь не друзей, а врагов.

– Твою мать! – выругался он. – У вьетнамцев, оказывается, есть теперь вертолеты.

– Я говорила тебе! – крикнула ему Лан из своего укрытия. – А теперь торопись!

Римо рванулся прочь с дороги под защиту леса, притаился между двух больших деревьев, подальше от Лан. Сорвал с плеча автомат и принялся ждать.

Вертолет зловеще завис над дорогой. Римо понял, что ищут именно его.

Римо решил пока не стрелять, но тут вертолет начал снижаться, и Римо понял, что его засекли.

В этот момент Лан бросилась бегом через дорогу прямо под брюхом вертолета, крича во все горло.

Вертолет снова поднялся в воздух и понесся вслед за девушкой. Тяжелый пулемет Гатлинга открыл огонь. Пули сбивали ветки с каучуконосных деревьев, оголяя их, и деревья плакали молочно-белыми слезами.

– Черт побери! – заорал Римо, выбежал из своего укрытия и открыл огонь одиночными выстрелами вслед удаляющемуся вертолету.

И вдруг хвостовой винт разлетелся на куски. Шальная пуля вывела его из строя. Вертолет закрутился, как огромное елочное украшение, подвешенное на ниточке.

У пилота не было иного выхода, кроме как посадить вертолет. Огромная машина начала снижаться – сначала все шло спокойно, но только до тех пор, пока главный винт не соприкоснулся с верхушками деревьев. Тут началось светопреставление. Ветки ломались и летели во все стороны, как шрапнель. Раздались чьи-то крики.

– Лан! – заорал Римо.

Внезапно мотор вертолета заглох, и он завис, как в люльке, среди веток и листвы в нескольких футах от земли. Из его открытых дверей начали выпрыгивать люди.

Римо увидел, что все они вооружены, и помчался им наперерез. Если он не нападет на них первым, пока они еще не вполне пришли в себя, то преимущество будет на их стороне.

Римо пересек дорогу и нырнул в кусты. Он двигался, пригнувшись и сжимая в руках АК-47. Не самое удобное оружие для Римо – он ведь привык к винтовке М-16. Вертолет висел на дереве, словно огромный гнилой плод. Из люка вылезал вьетнамский солдат, на плече у него висел автомат. Римо прицелился и нажал на курок.

Автомат щелкнул, но выстрела не последовало. Римо попытался еще раз. Опять ничего. Римо упал на траву и проверил магазин. Пусто! Вьетнамец держался обеими руками за край люка. Повисел так какое-то мгновение и спрыгнул на землю.

Римо отбросил ставший бесполезным автомат и пополз вперед. Вьетнамец стоял к нему спиной, снимая с плеча автомат. Римо сжал кулаки и выпрямился во весь рост, как встающий из могилы призрак. Именно в этот момент вьетнамец обернулся, увидел Римо и в страхе попятился.

Римо не успел среагировать на это движение. Его кулак просвистел над самым ухом вьетнамца. И тут же Римо почувствовал, как у него из-под ног уходит земля. Вьетнамец сделал подсечку, и оба повалились на землю – вьетнамец сверху, Римо снизу.

Римо в ярости отбивался от ударов вьетнамца, но руки его не слушались. Каждый раз, сжимая кулаки, он чувствовал, что что-то не так. К своему удивлению, он обнаружил, что отбивает удары вьетнамца быстрыми движениями рук с раскрытыми ладонями. Что же, черт побери, с ним происходит?

Римо ухватил вьетнамца за запястья. Борьба шла не на жизнь, а на смерть. И вдруг вьетнамец обмяк и повалился на Римо. Римо отпихнул его и увидел, что рядом стоит Лан и держит в руках автомат. Она целилась в него. Ну вот и все, решил Римо. Я покойник. Но Лан, дико сверкая глазами, кинула автомат ему.

Римо поймал автомат и развернулся в ту сторону, откуда доносился шум: к нему приближались еще двое солдат. Продираясь сквозь траву, они издавали боевые кличи, как индейцы. Римо поставил переключатель на стрельбу очередями и нажал на курок.

Ничего не произошло.

– Черт! – выругался Римо.

– Что не так? Почему не стреляешь?

Римо взглянул на автомат. Казенная часть была забита грязью.

– Вот черт! – выругался он снова и отбросил автомат в сторону. – Беги, Лан!

– Нет!

Римо с силой толкнул девушку.

– Ди-ди мау! – повторил он по-вьетнамски.

Лан заковыляла прочь. Римо рванулся в противоположную сторону. Солдаты побегут за ним. Римо спрятался за толстым деревом. Заставил себя сжать правую руку в кулак и начал прислушиваться к топоту ног, обутых в тяжелые ботинки.

Сначала он увидел ствол автомата, а потом уже – солдата, в чьих руках этот автомат находился. Римо напряженно ждал. Один шаг, второй. Когда из-за ствола показалось лицо с приплюснутым носом – всего в нескольких дюймах от лица Римо, – Римо нанес удар.

Столкновения кулака с лицом вьетнамца Римо не почувствовал. Фонтан крови обдал его собственное лицо, и Римо попятился, недоумевая, что это – выстрелили в него в упор или он наступил на мину.

Римо в отчаянии вытер лицо. Руки его были обагрены кровью. Первой его мыслью было: о Боже! Я ранен. Но тут он увидел солдата.

Вьетнамец лежал на спине, а голова его была развернута на сто восемьдесят градусов – там, где должно было быть лицо, теперь находился затылок. Руки и ноги дергались в предсмертной агонии.

Римо наклонился и выдернул из-под вьетнамца его автомат. Проверил затвор. Похоже было, что все в порядке. Потом Римо увидел лицо убитого им солдата и в ужасе отпрянул.

Челюсть вьетнамца болталась у того под правым ухом. Впрочем, от челюсти осталась лишь бесформенная масса, как будто кость искрошили молотом. И шея явно была сломана.

Римо еще раз проверил, не ранен ли он сам, но лишь испачкал кровью лицо и руки. Потом он увидел полоску кожи у себя на костяшках пальцев и удивился, как это он мог содрать кожу, если удара даже не почувствовал. Он оторвал полоску кожи от своего кулака и увидел, что его собственная кожа не повреждена. На мгновение он даже забыл об опасности и недоуменно пробормотал вслух:

– Неужели это я сделал?

Еще раз тупо взглянул на свой кулак и вытер кровь о брюки.

Шорох и треск сучьев подсказали ему, что второй вьетнамец уже совсем рядом. Римо нырнул за дерево.

– Интересно, а во второй раз это сработает? – спросил он себя, сжал кулак и опять почувствовал какое-то неудобство. Для парня, выросшего в Ньюарке, драться на кулаках было второй натурой. Но теперь все стало иначе. Странно.

На этот раз Римо не стал ждать, пока солдат выйдет из-за дерева. Он почувствовал, что тот совсем рядом, и прыгнул. И нанес удар, пока вьетнамец не успел среагировать.

Раздался такой звук, словно кузнечный молот ударил по мешку с фасолью. Римо почувствовал, как под костяшками его пальцев крошится кость. Солдат взмахнул руками, как бы балансируя на проволоке, потом упал и замер. Лицо его представляло сплошное кровавое месиво, и Римо, всякого насмотревшийся во Вьетнаме, отвернулся. Его затошнило.

Лан он нашел неподалеку от дороги – она притаилась в кустах.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Лан о'кей. А ты?

– Не уверен, – тяжело дыша, признался Римо.

– Солдаты убиты?

– Они нас больше не потревожат, – ответил Римо и поднял с земли несколько листьев гевеи.

Листья были еще влажные после ночного дождя, и Римо удалось кое-как смыть кровь с рук. Затем он обернулся к Лан.

– Спасибо, – сказал он.

– За что?

– За то, что помогла.

– Ты мне помог раньше.

– Не помню. Я тебе это уже говорил.

Лан задумалась, нахмурив брови.

– А что ты помнишь?

Римо сел на землю, прислонившись спиной к грубой коре дерева, и уставился в чересчур яркое утреннее небо.

– Вьетнам, – как бы в забытьи, произнес он. – Я помню Вьетнам.