Охота - Энтони Макгоуэн

— Как много путешествующих автостопом туристов похоронено в его дворе? — осведомился Майк, после того как мы благополучно миновали домик.

— Пока нас встречают не слишком приветливо, — заметил Дом. — Наверное, местные жители утратили искусство сооружения крыш из соломы или производства колес. И все такое прочее. Теперь скучают. Единственное развлечение — игра бинго!

— Лишь бы тут нашелся паб, — сказал я.

— Паб-то здесь есть, — заверил Габби. — Разве мог я вас подвести? Просто не способен на такое.

Честно говоря, все уже жаждали выпить после столь продолжительной и утомительной прогулки.

В центре деревни ко мне вернулось ощущение необычности происходящего. Нет ли тут вмешательства потусторонних сил? Соломенными крышами и не пахнет. Дома каменные и покрыты шифером. Наличествует церковь. Именно такую вы ожидаете увидеть в подобном местечке. Простая саксонская постройка, тем не менее в ней чувствуется дыхание столетий. Так и слышатся стоны прихожан, молящих Всевышнего согреть холодной зимой, послать обильный урожай, чтобы они не умерли от голода, и взять к себе на небеса после смерти. На улице полно народа, то и дело туда-сюда проезжают автомобили, детишки дразнятся и гоняются друг за дружкой. Вот универмаг и действующее почтовое отделение.

Наконец мы добрались до паба. После церкви это второе по величине здание в деревне. Сохранилась арка, через которую экипажи некогда проезжали на мощенный булыжником двор.

— Паб называется «Место встречи друзей», очень в тему, — произнес Нэш, указывая на вывеску.

Мы скинулись по десять фунтов. Нэш и я сразу прошли к стойке, Дом привязал Монти у входа. Собака жалобно тявкала, пока Нэш не принес ей пакет хрустящего картофеля.

В пабе царила великолепная атмосфера: местные жители оживляли ее непринужденной болтовней. Мы вовсе не выделялись среди них, сразу отлично вписавшись в среду. Пиво оказалось вполне приличным. Плотное и пенистое, оно пахло осенью. Мы уселись за два стола. О, мне чертовски нравятся подобные заведения! Мерцающий свет и густой аромат, разлитый в воздухе, моментально снимают напряжение. Все окончательно расслабились. Здесь мы получили отличное пиво и возможность трепаться на чисто мужские темы: спорт, загадочные женщины, книги, музыка… И бокалы наполнялись вновь. Порой начинались перебранки, но настроение явно изменилось. Появилась легкость, непринужденность. Шел обычный приятный треп. Когда Нэш кинул монету в музыкальный автомат и поставил песенку Селин Дион, я обратился к нему:

— Послушай, чувак, у тебя совесть есть?

— Что ты имеешь против Дион? У нее ангельский голос.

Он стал подпевать, однако Дом и Бланден не заставили его умолкнуть.

— Селин Дион — полное дерьмо, — настаивал я.

— Это твое личное мнение. Только вникни…

— Что за бред? Как можно пить с человеком, которому приходится объяснять, какой отстой он слушает? Двадцать лет назад изобрели панк-рок, чтобы доказать одну вещь: дело не в мелодичности, этим пусть балуется попса; в настоящей музыке важны энергия отрицания, страсть и гнев. Наслушавшись панка, вы громите все на своем пути. По крайней мере с кайфом пляшете и отрываетесь под клевый музон.

— Парни, — заговорил Дом, — однажды я с большой пользой потанцевал под песню Селин. Таким образом выяснилась наша совместимость с Софи. Когда танцуешь с ней, сразу понимаешь, в какую сторону надо двигаться и наклоняться. Мы четко чувствовали друг друга. Поворот направо, налево, а потом страстный поцелуй. Нет, Мэтью, тут я солидарен с Гнэшером. В любом случае не обязательно читать «Новое музыкальное обозрение», чтобы понять: панк давно уже благополучно скончался. Удивительно, как ты отстал от жизни.

— Я не заставляю вас слушать панк-рок. Надо просто иметь в виду, что его дух жив и без него классной музыки не бывает. Не думайте, что огонь угас навсегда — в любой момент он может вспыхнуть с новой силой. Пример тому «Нирвана» или «Куинс»…

— «Куин»? — спросил Нэш. — Вот теперь ты говоришь по существу. Вспомним «Флэш» и «Радио Га-Га», «Мы чемпионы» — замечательные вещи. Фредди Меркьюри, разумеется, был пидор, но артистам с их особым темпераментом такое прощается. Пусть себе трахаются хоть в общественных туалетах.

— Не «Куин», Ангус, а «Куинс из каменного века». В их музыке слышатся ужас и ярость. Просто кровь хлещет из ушей.

— Чудесно, — воскликнул Родди, — подписываюсь под твоими словами! Скажи, где я могу получить дозу ужаса и гнева? Учти, из моих ушей кровь не пойдет, ибо я совершенно случайно однажды оказался рядом с Йеном Пейсли во время парламентских дебатов по Северной Ирландии. Побойся Бога, Мэтью, в твоем возрасте довольно глупо интересоваться подобными вещами. Конечно, я тоже недавно лоханулся с этими наркотиками… ну да вы все читаете газеты.

После того как смех замолк, я сказал:

— Ты, Родди, разумеется, прав. В образе старого тусовщика присутствует некоторая напыщенность. Но вам надо прекратить слушать попсу и задуматься о жизни. Не стоит вестись на дурацкие компьютерные баллады Селин Дион.

После этого мы болтали обо всем на свете, пока не пришла пора обедать. Бармен любезно заказал нам такси из соседней деревушки. Грязно-белый мини-вэн двадцать минут вез нас к замку по проселочным дорогам. Клаксон гудел на каждом крутом повороте.

— Будьте здоровы, — сказал на прощание шофер, пряча в карман самые большие чаевые в сезоне, — и берегитесь привидений.

ГЛАВА 15

УБОРЩИЦА

Позднее я узнал, что примерно в то самое время, когда мы собирались совершить поход в паб, было найдено тело бывшего учителя Малкольма Ноэля.

Разумеется, обнаружила его Валентина. Кто еще мог прийти к нему в дом? Люди, обитавшие поблизости, поселились на Куинсбери-роуд совсем недавно и даже не подозревали о существовании старика. Девятилетний сынишка семьи Рилксов, живущей напротив, иногда замечал в окне соседского дома лицо какого-то человека. Он расспрашивал родителей о том, кто там живет, но те постоянно были слишком заняты и ничего толком не могли объяснить ребенку. Рилксов мало беспокоило то обстоятельство, что они не поддерживают с кем-то добрососедских отношений. Муиры, живущие справа, служили в Сити и придерживались следующего золотого правила: не беспокой соседа, и он не побеспокоит тебя.

Валентина почти год занималась уборкой в доме старика. Тем не менее близких отношений между ними не сложилось; он лишь кивал служанке, когда та входила в дом. Женщина пробовала приносить ему угощение: фрикадельки по-украински, блины с сыром и изюмом. Однако спустя неделю обнаружила пищу нетронутой в холодильнике. С тех пор уборщица просто делала свое дело и уходила.

Валентина получила работу с помощью женщины, которую случайно встретила в парке вскоре после прибытия в Англию. Она приехала с целью подзаработать денег, чтобы помочь сыну и глупой белоруске, на которой тот недавно женился, оплачивать квартиру в Киеве. Теперь у них еще родился ребенок. Чтобы получить нужные документы, Валентина отдала чиновнику в Москве все свои сбережения, почти пятьсот фунтов в украинских купюрах. Огромный сверток. Как говорили, англичане хорошо платят приличным женщинам за уборку квартир. В Кройдоне поселилась вместе с четырьмя поляками и студенткой из Китая. Мужчины часто напивались, а китаянка говорила по-английски даже хуже, чем Валентина. В комнате водились клопы. Первые полгода она постоянно плакала, ложась спать. А домой писала веселые оптимистические письма, рассказывая о великолепной жизни за рубежом.

Валентина не настолько хорошо владела английским, чтобы первой начать разговор с незнакомой дамой. Та сама обратилась к ней. Седоволосая, с руками, на которых видны следы артрита — вены напоминали дельту древней реки. Она окинула Валентину одобрительным взглядом и спросила, не хочет ли та поработать уборщицей. Естественно, украинка согласилась. Женщина объяснила, что уезжает домой в Ирландию, и назвала адрес и имя хозяина дома. Позже уборщица говорила полицейским, что в тот момент ей стало как-то не по себе. Казалось, что работа не очень хорошая. Однако она отчаянно нуждалась в деньгах. Пришлось согласиться. Со временем можно найти что-нибудь получше.

Итак, Валентина отправилась по адресу. Дом оказался старый, из тех, которые англичане просто обожают. Вот только сад весь зарос сорняками да колючками, и краска ободралась на деревянных оконных наличниках. Дверь открыл мужчина в серых брюках и вязаном свитере, из-под которого виднелась рубашка. Валентина обратила внимание на его очень чистые пальцы и холеные ногти, что, по ее мнению, являлось хорошим знаком. Хозяин четко объяснил ей обязанности, показал, где находятся тряпки и моющие средства. Сначала она должна убирать в кабинете, а он тем временем поднимется наверх. Затем Ноэль возвращается к своим книгам, и Валентина наводит порядок в остальных комнатах. Вся уборка занимала у нее три часа. Оплата — пятнадцать фунтов. На ее взгляд — вполне справедливо.