Finis Mundi. Записи радиопередач - Александр Дугин

Иными словами, добровольная жертва Любви Бога открыла людям как тварям выход по ту сторону твари, выше самых высоких ангелических небес. Это путь называемый «теозисом», «обожением». Итак, два полюса христианства. Один полюс ближе всего к иудейской, трагической перспективе неснимаемой разнородности Творца и Твари. Это то, что православные называет "латинской ересью" — Католичество, Ватикан. Отсюда рационализм, Фома Аквинский, идея тотальной непознаваемости Бога. Второй полюс дальше всего от иудаизма, ближе всего к эллинской и неоплатонической доктрине. Это Пресвятое Православие, учение "святых отцов", дух и истина Святой Соборной и Апостольской Церкви. Святой Григорий Палама доводит формулировку православного учения до последней стадии. Он провозглашает учение о "нетварном Свете", т. е. о силах или энергиях Пресвятой Троицы, которые пронизывают насквозь все творение, образуя как бы световой мир, в котором семена вещей и существ пребывают не конечным образом как в обычном творении, но бесконечно, вечно, непреходяще. Благодаря Христу и сами люди могут причаститься этого нетварного мира, выступить за фатальные границы творения, просветиться и преобразиться нетварным Светом. От этого не нарушится ни абсолютность Творца, ни увеличится количество лиц в Троице… Божественные энергии — не новое лицо, но и не созданная сотворенная реальность. Это вечное действие Божественной Любви, изливающейся не только когда мир сотворен, но и когда он не сотворен, или уже закончился… Световая реальность Любви, в которой каждый христианин должен обрести свое вечное место, преобразившись в лучах нетварной Энергии, как некогда сам Спаситель преобразился в лучах таинственного света на горе Фавор.

Архимандрит Киприан Керн ставит своей целью показать, что учение Паламы о "нетварном свете" не является ни нововведением, ни частным мнением великого афонского мистика и созерцателя. На самом деле, вопрос о «нетварности» Фаворского Света является ключевым в самоопределении пути всего Православия. Налицо два мировоззрения — западное христианство, как впрочем и иудаизм, настаивает на безблагодатном механистически-рационалистическом космосе, в котором духовный путь сводим к нравственности и моральной деятельности. И такая картина неснимаема. Лишь впереди, в момент Страшного Суда произойдет некоторое изменение положения дел — праведники получат райские наслаждения — почти как зарплату, а грешники отправятся в трудовые-исправительные колонии ада, откуда их больше не выпустят. Кроме того, католики, перенося земную психологию на потустороннее бытие, фантазируют еще и существование чистилища, где полуправедники и полугрешники могут и после смерти постараться исправить свою участь… Восточная Церковь учит совсем о другом — мир лежит во зле постольку, поскольку силится удалиться от Световой Вселенной Божественной Любви. И добро, и зло мира одинаково не имеют отношения к истине. Сам Христос демонстрирует это, предпочитая общество мытарей и грешников обществу вельмож и фарисеев. Погружение в центр вещей, вскрытие их световой природы, развеивание химер дуального существования, преображение сердца человека, обнаружение стяжание Святого Духа и нетварного Света — вот цель христианина.

Бог в Евхаристии дал нам свое вечное тело и свою вечную кровь. Он взял нашу человеческую периоду не просто на небо, но выше неба, одесную нетварного безначального Отца. Теперь каждый человек имеет и возможность и задачу личного преображения, просветление. И, по мере просветления и погружения в бездны света, сам мир перестает быть механической машиной, открываясь как световой и вечный замысел троической Любви. Страшный Суд, рай и ад уже сейчас еще в этом бытии в нас, вокруг нас, под нами, над нами… Вся реальность и реальность человеческой судьбы или ткань природы состоит из символов, знаков, восходящих к ангельским мирам вторых светов и к самим энергиям Пресвятой Троицы… Значит не горизонтальный деятельный путь вперед, в фатально заданной полосе между добром и злом, но волевой, сосредоточенный и решительный прыжок внутрь, в собственное сердце, в неподвижность застывшего безмолвия, в недеяние, в созерцание нетленной и просвещающей Истины… Исихия, безмолвие, путь в тишину сердечного сосредоточения и умного делания. Архимандрит Киприан не делает различия между теорией и практикой. Быть православным значит быть исихастом. Значит быть монахом, значит быть созерцателем, значит быть взыскующим света и исполняющим в таинственном ритме в глубине сердечной молитву Исусову: "Господи Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного".

Архимандрит Киприан Керн приходит к удивительно важному выводу. Православие, духовное наследие Византии, а следовательно, и русская Церковь, и русская культура, шире — русский этнос, взращенный на тысячелетии Православия, основаны в тайне и в ядре своем на уникальном миросозерцании, на особой антропологии — учении о человеке, где все аспекты бытия нераздельны и сводимы к искрам божественной любви, рассеянным вечно и непреходяще сквозь Творение, когда оно есть, и просто рассеянным в нигде — от преизбытка Божественной полноты, когда его нет. Человек, точнее — христианин, еще точнее — православный — при этом ключ в общей картине мира. Он свободное существо, наделенное всеми возможности высших — ангелических и низших животных иерархий. Не мораль проблема человеческой свободы, не выбор того или другого поступка, действия… Но Синтез, охватывание всех противоположностей. Удивительны рассуждения архимандрита Киприана о соотношении человека и ангельских миров. По иерархии внутри Творения человек бесспорно ниже ангелов, так как он телесен и нагружен животными соками и чувствами. Но от этого полнее и совершенней его свобода. И Бог не случайно воплотился среди людей, а не среди ангелов. Человек, точнее — христианин, еще точнее — православный — печать творения, и как таковой он становится не просто господином и распорядителем дольнего мира, но спасителем всех тварей, включая самих ангелов. По словам апостола Павла: "Чаяние бо твари откровения сынов Божиих чает." — "Ожидает все сотворенное откровения человечества, усыновленного Богом через Христа."

Высшее напряжение человека и его бытия лежит не в пространстве поступка, но в пространстве преображения. Не плоды и результаты действий, и тем более никак не бытоустроительство составляют смысл драмы человеческой свободы. Откровение, преображение, пресуществление человека — всего человека — его духа, но и его плоти в лучах немирной и предвечной Славы — вот истинная цель Церкви, но также и общества и культуры, из Церкви проистекающей. То, что представляется традиционным недостатком «византизма», позже славянства или «русскости» — созерцательность, углубленность в себя, пренебрежение материальными свершениями, предпочтение мистического богословия строгим рационализациям — все это оказывается есть наше высшее и совершенное достоинство. Мы должны иметь мужество и ум, чтобы утвердить учение о Фаворском Свете как наше церковное, духовное и религиозное достижение, как нашу Православную, Восточную и абсолютную Истину. Как проявление нашей богословствующей и тайнозрительной Свободы и Воли. Мы, русские, византийцы. Мы носители Православия. Мы последние прямые и законнорожденные наследники всего святоотеческого предания. Перед лицом надвигающейся отовсюду апостасии, перед соблазнами западничества, отпадением антихристового современного мира, перед безумствами протестантских проповедников и осколочной религиозностью сект мы должны триумфально утвердить высшую доктрину нетварного Света, свидетельствовать о великой силе Божественной Любви, способной преобразить все бытие. И в центре всего должен стать Человек, свободный, независящий от влияний агрессивной апокалиптической Среды, от преходящих и эфемерных интересов, интриг или давлений. Вопреки всем тем, кто думает иначе или вообще никак не думает, наша цель — свидетельствовать о реальности и преображающей действительности нетварных лучей. На всех путях — в духе, культуре, общественной жизни, политике, в конце концов, должны руководствоваться мы светлым образом Фавора. Для божественных энергий нет «низкого» и «высокого», «малого» и «большого», нет «сейчас» и «потом», нет «важного» и «неважного». Они раздельная цельность, они целокупное различие. Они все связывают и все пропитывают. С Запада идет большая Ложь. Она не только в материалистической, убогой культуре современности, в грязных и сомнительных подачках Международного Валютного Фонда, в высокомерном и циничном международном давлении атлантизма. Уже в католичестве, а еще раньше в Риме можно легко распознать этот тлетворный, практицистский дух — это прагматизм, это механическое, утилитарное, рационалистическое отношение к тайне мира.

Запад — совершенное зло. Все лучшее в нем — от Востока, от нас, от эллинов, византийцев-славян… Такие выводы можно сделать из прекрасной книги архимандрита Киприана Керна. Конечно, прославление византизма не является его личным мнением. И неслучайно книгу свою он начинает с эпиграфа великого апологета византизма блистательного Константина Леонтьева. Вот так Константин Леонтьев пишет в своем "Втором письме с Афона":