Трибьют - Нора Робертс

— Спасибо, Энжи.

— Я хочу взглянуть на твое колено, прежде чем уехать.

— Колено в порядке. — Чтобы доказать это и отвлечься, Силла выбила чечетку на неровной лужайке и отсалютовала смеющейся Энжи.

— Ух ты. Видимо, колено и правда в порядке.

— Классные ножки, девочка, — на веранду вышел Стив с инструментами в руках. — Что это у тебя за подружка?

— Мы не подруги, — сказала Энжи. — Мы сестры.

— Анжела Макгоуэн, Стив Ченски. Стив мой друг из Лос-Анджелеса. Поможет мне тут несколько дней.

— Может, и дольше, — улыбнулся Стив.

— Энжи вернулась домой из колледжа, а теперь едет на встречу с друзьями.

— Точно. Уже опаздываю. Расскажи ему о мистере Хеннесси, — сказала Энжи, садясь в машину.

— О ком?

— Расскажу. Счастливо повеселиться.

— Надеюсь, получится. Я еще приеду. Было приятно познакомиться, Стив, — махнув рукой из окна, она аккуратно развернулась и уехала.

— У тебя классная сестричка.

— Еще несовершеннолетняя — так что руки прочь.

— Здесь главное слово «еще». У Макгоуэнов отличная ДНК.

— Даже не думай. Как дела на чердаке?

— Чертовски жарко. Им нужно закончить электропроводку. Но дело движется. Бери свои инструменты, пойдем.

— Сейчас приду.

Он был прав насчет жары. Силла прикинула, что к концу дня только в виде пота сбросила пару фунтов. Она долго стояла под прохладным душем в почти законченной ванной. Здесь осталось покрасить одну стену и установить светильники.

После ванной Силла отправилась на кухню и приготовила себе огромный сэндвич. Она в одиночестве предавалась обжорству на задней веранде, представляя цветущий кустарник, декоративные деревья и разноцветные растения на том месте, где сейчас валялись вырванные с корнем сорняки. Она представляла шероховатую каменную скамью под большим сикомором, новые плитки и кирпичи на двориках и дорожках. Склонившиеся к пруду ветви ив, тень красных кленов, блестящие листья магнолий.

Вовсе он не проклят, подумала она, потирая колено, которое все еще немного болело. Просто дом слишком долго стоял заброшенным.

Она повесит скворечник и кормушки для колибри. Сюда будут прилетать птицы. Она собственными руками разобьет клумбы с цветами — после того как узнает, какие растения здесь приживутся, — и сад распустится и зазеленеет, привлекая бабочек, которые будут виться вокруг нее, когда она будет срывать цветы, чтобы поставить их в вазы.

Она купит собаку, которая будет гоняться за кроликами и белками, и сама будет ругать ее, когда та заберется на клумбу. Может, ей удастся найти такого же симпатичного уродца, как Спок.

Она будет устраивать вечеринки с разноцветными фонариками и музыкой, а гости будут бродить по дому и лужайке, наполняя пространство голосами, музыкой и звоном бокалов.

И каждое утро она будет просыпаться в доме. В своем доме.

Она посмотрела на бумажную тарелку у себя на коленях, на которую капнула слеза.

— О боже, что это со мной? — она провела ладонями по мокрым щекам, а затем прижала руки к груди. — Что же это, что это?

Она сидела одна на просевшей веранде, выходившей на заросший сад, под лучами опускавшегося за горы солнца. И плакала. Нервный срыв, это с ней уже случалось.

Собака, гости, фонари? Скорее всего, ее ждет неудача. Нет, дом не был проклят. У него прочная основа. Но может, это она проклята? Что она сделала за всю свою жизнь? Какое дело она довела до конца? И здесь она тоже потерпит неудачу. Провалы — вот что у нее получается лучше всего.

— Прекрати. Прекрати немедленно.

Силла подавила следующий всхлип и вскочила на ноги. Схватив тарелку и недоеденный бутерброд, она вошла в дом и выкинула их в мусорную корзину, открыла кран и стала плескать холодной водой в лицо, пока оно не остыло. Уже более уверенной походкой она поднялась на второй этаж и тщательно накрасилась, чтобы скрыть следы слез, потом взяла томик «Гэтсби».

Она перешла через дорогу и постучала в дверь Форда.

— Очень кстати, — улыбнулся он, открывая дверь. Спок перестал дрожать — так он реагировал на чужаков у двери — и прижался к ногам Силлы, радостно виляя хвостом. — Я только что перебирал список предлогов, раздумывая, какой из них подходит для визита к вам.

Она вошла и протянула ему книгу.

— Вы сказали, что можете хранить их у себя.

— Конечно. Письма?

— Да. — Спок смотрел на Силлу, и его выпуклые глаза светились такой любовью, что Силла присела, чтобы погладить пса, и ее ласка привела его в восторг. — Я не в настроении. Не хочу, чтобы они были в доме.

— Хорошо.

— Может, прочтете, когда у вас будет время? Кажется, мне бы хотелось, чтобы их прочел кто-то еще, кроме меня.

— Какое облегчение. Теперь мне не придется ежедневно разрываться между любопытством и порядочностью. Положу их в кабинете. Не хотите подняться? Я сделал несколько эскизов, которые должны вам понравиться.

— Хочу, — ответила Силла. Я нервничаю, подумала она. Какая-то напряженность, беспокойство, немного болит голова. Лучше все время двигаться, что-то делать. — Почему бы и нет?

— Хотите пива или вина?

— Нет, нет. Ничего, — алкоголь не лучшее средство после нервного срыва.

— А где Стив? Кажется, недавно я слышал рев его мотоцикла.

— Уехал. Сказал, что ему нужно чем-то заняться. Может, играет в бильярд с парнями из строительной бригады. Наверное, надеется, что ему повезет с одной из девушек, которые занимаются садом. Ее зовут Шанна.

— Мы с Шанной давно знакомы. Нет, не в этом смысле, — быстро добавил он. — Дружим с детства. Я, она, Брайан, Мэтт.

— Здорово. Хорошо иметь старых друзей. Ух ты!

Силла увидела два кульмана с эскизами. Всегда в движении, подумала она. В прыжке, во время ходьбы, при повороте. И на всех рисунках — ошибиться невозможно, это ее лицо — она выглядела сильной, страстной, отважной и уверенной.

Все эти качества, поняла она, в данный момент у нее как раз отсутствовали.

— Я размышляю о татуировке. Прямо запал на нее. Теперь надо придумать, что и где, — он сунул руки в задние карманы джинсов, критически оглядывая эскизы. — Поясница, лопатка, бицепс. Я думаю, это должно быть что-то маленькое и символичное, причем в таком месте, чтобы окружающие Касс люди видели это. А еще лучше, если бы татуировка была у Касс не постоянно, а проявлялась только тогда, когда героиня превращается в Брид. Тогда это был бы не просто символ, но и источник силы.

Прищурившись, он окинул взглядом эскизы.

— Мне нужно придумать ее до того, как я начну листы. Сюжет уже есть, и он мне нравится. Он строился на…

Услышав повизгивание Спока, Форд оторвал взгляд от рисунков. И мгновенно забыл все, что хотел сказать. По щекам Силлы текли слезы.

— О боже. Черт. Что случилось? В чем дело?

— Простите. Простите. Я думала, что все уже прошло, — попятившись, она вытирала щеки. — Мне нужно идти.

— Нет. Постойте. — Он чувствовал, как внутри у него образовалась черная дыра, которая быстро увеличивалась. — Что случилось? Что я такого сделал?

— Все. Ничего.

— И все-таки?

— Все имеет значение. Вы ничего не сделали. Дело не в вас. Во мне, во мне, во мне. Это не я, — она махнула рукой в сторону рисунков. От ее резкого жеста Спок попятился к своей подстилке. — Я совсем не такая. У меня даже не хватает духу заняться с вами сексом. Хотите знать почему?

— Сгораю от любопытства.

— Потому что в конце концов я все испорчу, все разрушу, и тогда мне даже не с кем будет поговорить. У меня ничего не получается. Я все проваливаю, все делаю не так.

— Я бы этого не сказал, — Форд озадаченно покачал головой. — Откуда вы это взяли?

— Из жизни. Из моей жизни. Вы ничего об этом не знаете.

— Так расскажите мне.

— Боже мой, я выдохлась уже в двенадцать лет. У меня были возможности, была основа, и я все провалила.

— Ерунда, — эти слова прозвучали беззаботно, но, кажется, успокаивали Силлу лучше, чем сочувствие. — Вы слишком умны, чтобы в это верить.

— Это совсем неважно, что я знаю, что это неправда. Но когда тебе все время говорят, что ты неудачница, ты начинаешь в это верить. Это проклятое шоу стало моей семьей, а потом — бац! Все закончилось. Я ничего не могла вернуть — ни работу, ни семью. Затем должны были быть концерты, шоу в прямом эфире, но я не могла! Страх перед выходом на сцену, приступы паники. Я не хотела принимать таблетки.

— Какие таблетки?

— Господи, — она вытирала руками щеки, радуясь, что слезы уже не текут. Спок осторожно вернулся и положил к ее ногам пожеванного плюшевого медведя. — Мой менеджер, моя мать, другие люди. Говорили, что мне нужно что-то, что снимет волнение, чтобы я могла выйти на сцену. Чтобы я продолжала зарабатывать деньги, а мое имя оставалось на слуху. Но я не хотела, не могла. Поэтому были плохие фильмы, ужасная пресса — а потом вообще никакой прессы, что в некотором смысле еще хуже. И Стив.