Следствием установлено... - Вильям Михайлович Вальдман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Придется вам помочь. Вы прибегли к этому трюку, чтобы отвести от себя подозрение и бросить тень на Бражникова. Вот они, следы протектора вашей автомашины, — Арслан протянул Самохину фотоснимки. — Ну, как, припоминаете?
Взглянув на фотоснимки, Самохин резко изменился в лице и тут же вскинулся:
— Откуда же видно, что это следы именно моей машины?
— Из заключений экспертов, Самохин. Так кто был с вами в машине?
— Никого никуда не возил.
— А вот Григорьев даже сумел ее опознать, — настойчиво и ровно продолжал Туйчиев. — Вот она, посмотрите. — Арслан вынул из ящика стола и придвинул к Самохину фотокарточку Калетдиновой. — Узнаете свою пассажирку?
Самохин, пытаясь прийти в себя, долго рассматривал фото, затем ознакомился с показаниями Григорьева... Только после этого он произнес:
— A-а, вспомнил, в самом деле, около автовокзала подобрал одну, студентку, кажется, — просила очень. На каникулы, сказала, едет.
— У нее были вещи?
— Чемоданчик был. В общем, довез я ее до райцентра, там она и вышла.
— Опять, Самохин, лжете. Не довезли вы ее до райцентра. Я напомню, как это было.
И Туйчиев, не торопясь, будто присутствовал при этом, стал говорить о том, как Самохин завез Калетдинову в сторону от дороги с целью ограбления, как она сопротивлялась и он ударил ее монтировкой по голове.
— Вот протокол. Потерпевшая опознала вас по фотографии. Дальше будете рассказывать сами и не забудьте про дорогое кольцо.
Самохин молчал.
— Что же молчите, Самохин? Мне продолжать?
Помолчав еще несколько минут, Самохин прерывающимся голосом выдавил:
— Хватит. Да, я все сделал, я...
* * *...Вырвав у Лялина магнитофон, Осокин почувствовал себя настоящим героем. Он снисходительно посмотрел на Славку и Кольку, которые таращили на него глаза.
Первым пришел в себя Хрулев. Он стал оценивающе рассматривать магнитофон.
— Хорошая машина, — прицокнул он языком. Димка горделиво выпрямился: «Знай наших!»
— Зачем это ты?.. — отчужденно спросил его Лазарев.
— А что? — задиристо ответил Димка.
Его уже несло, он не мог остановиться и упивался тем, что сумел ошеломить ребят своим поступком, доказать свою значительность. Никто из них не осмелился на такой шаг, а вот он, «Шкилет», открыто продемонстрировал свою смелость. И хотя на душе было не совсем хорошо, особенно от Славкиного вопроса, но Димка решил не поддаваться этому чувству.
— Мы тоже любим хорошие магнитофончики, — процедил он сквозь зубы. — Может, съездим к Саше, он сегодня дома? — предложил он и, видя, что Славка продолжает молчать, вызывающе спросил: — Или, может, в милицию сообщить хотите? Тогда валяйте...
— Я товарищей не выдаю, — зло оборвал его Славка. — Поехали к Рянскому!
Они не ошиблись: Александр был дома. Поздно ночью он прилетел из Ленинграда, куда сопровождал туристов, и поэтому сегодня на работу не пошел.
— Ну, племя молодое и знакомое, не искрошились ли ваши молочные зубки о гранит науки? — встретил он ребят.
— Новые записи есть? — деловито осведомился Димка.
— Чего? — удивился Рянский.
— Записи хорошие, говорю, есть? А то надо проверить один аппарат. — С этими словами Димка торжественно поставил на стол магнитофон, который до этого держал за спиной. Саша удивленно посмотрел на ребят и отрывисто спросил:
— Это чей «Филиппс»?
— Наш, — небрежно бросил Димка.
— То есть как ваш? — не понял Рянский.
— Да Димкин он, — поспешно вставил Хрулев.
— А-а, — понимающе протянул Рянский, — тетя из Америки прислала племянничку.
— Какая тетя? — не понял Колька. — Димка сейчас одного теленка в телефонной будке зажал...
— И он на память оставил мне магнитофон, — стараясь сохранить солидность, закончил Осокин.
Рянский на мгновение онемел и вопросительно посмотрел на Лазарева, тот утвердительно кивнул.
Зло сощурив глаза, Рянский подошел к Димке, схватив его за подбородок, запрокинул ему голову и брезгливо протянул:
— Ты давно был на приеме у психиатра?
Колька хихикнул.
— Кретины! — продолжал греметь Рянский. — Любишь хорошие вещички, грабишь средь бела дня и с награбленным идешь ко мне? Подвести меня хочешь?
— Да я... Что ты, Саша, я просто думал... — оправдывался Димка, но Рянский не слушал его.
— Бери свой магнитофон и убирайся! А когда за тобой придет милиция...
— Зачем милиция... — испуганно забормотал совсем растерявшийся Димка.
— Это они тебе сами объяснят, а пока — гуд бай, бесстрашный грабитель. Кстати, попробуй сообразить, хотя это и трудно для тебя, что пользоваться этим магнитофоном, а тем более прийти с ним домой в ближайшие десять лет не совсем безопасно. — С этими словами он подтолкнул Димку к двери.
Страх обуял Димку.
— Саша, Саша... — только и бормотал он.
— Иди, иди, — властно приказал тот.
— Что делать? — взмолился Димка. — Помоги, пожалуйста, я же первый раз... Больше никогда...
— Ясно сказано, — отмахнулся от него Рянский, — бери магнитофон и топай домой, не заставляй ждать представителей власти.
Димка был опустошен и раздавлен. Поступок, смелостью и дерзостью которого он только что так гордился, оказывается, чреват неприятными последствиями. Страх перед наказанием, отчужденность товарищей надвинулись на него черной тучей. Слезы отчаяния брызнули из глаз, он с мольбой
