Одна на Троих - Уля Ласка

На Соболева я вообще не смотрю.

– У нас много работы, – бросает всего лишь одну фразу Воронов, но так, что всем в помещении становится понятен ее контекст – никаких возражений и вариантов.

Он разворачивается, скрываясь за дверью.

– В любом случае сегодня мы с тобой поговорим наедине, – все–таки не упускает возможности оставить за собой последнее слово Соболев, при этом Алексей успокаивающе машет мне рукой, показывая, что не стоит переживать по этому поводу.

Мда. . . не переживать. Упираюсь обеими ладонями о рабочую поверхность, прикидывая, что мне понадобится на три порции классики и кофе по–варшавски сваренный на молоке с ванилью, корицей и сахаром.

Хи, Алексей Сергеевич, и правда, мечта Ришки, кроме селфи и внешности им ещё можно будет поговорить о любимом виде кофе. Воспоминания о подруге расслабляют, позволяя выполнить свою работу на отлично. Возвращаюсь в кабинет я уже в приподнятом настроении и с вновь обретенной уверенностью, что смогу пережить выпавшие мне на долю эти непростые три месяца. Главное, не теряться!

Расставляю чашки перед боссами, что–то оживлённо обсуждавшими до моего прихода.

– Присаживайтесь, Мария Васильевна, –кивает мне в сторону свободного кресла по левую руку от него Воронов. – У нас для вас расписание, проверьте вашу почту. И сразу же после этой нашей беседы пройдите, пожалуйста, в отдел кадров.

– М–м–м, – издает тихий стон Алексей Сергеевич, сидящий слева уже от меня, – это. . . это реально божественно, – делится впечатлениями от моего кофе он.

Не могу сдержать улыбки, которая, кажется, растягивается от уха до уха через все мое лицо. И также мгновенно исчезает, когда я сталкиваюсь с холодными глазами Соболева, сидящего прямо напротив меня.

– Маша, я бы тоже хотел с тобой договориться, – чуть ли не мурчит довольный Алексей.

И теперь уже Никита Владимирович переходит на тот самый тон, который до этого использовал Воронов:

– У нас работа, Алексей!

Игнорирую, эту перепалку и, обращаясь к третьему участнику беседы, сообщаю свои требования. Сейчас или никогда!

– Илья Константинович, у меня две просьбы до того как я приступлю к исполнению своих обязанностей.

В кабинете моментально устанавливается идеальная тишина.

Стискиваю кулаки, продолжая:

– Во–первых, я хотела бы переговорить с Маргаритой Александровной, и чем скорее, тем лучше. В идеале до посещения отдела кадров, – выдыхаю, с тревогой осматривая мгновенно сосредоточившиеся лица начальства.

– А во–вторых? – все так же холодно, как и в реакции на Чернова, интересуется Соболев.

Собираюсь с силами и выдаю вторую часть своей просьбы:

– Если есть возможность, как–то вернуть Анатолия Кротова, это было бы просто чудесно!

– Кого? – непонимающе переспрашивает Алексей Сергеевич.

Воронов отводит глаза в сторону, начиная постукивать ручкой по столу.

Наши взгляды с Соболевым пересекаются. Игра желваками, мягкий, но уверенный поворот шеи из стороны в сторону, а затем вдруг его глаза, слегка прищурившись, начинают отсвечивать каким–то хитрым блеском.

– Вот об этом, Мария Васильевна, мы и поговорим с вами наедине, – поднимается из кресла он, добавляя: – С Марго вы также сможете побеседовать от меня, только у меня есть прямой номер. Идемте.

Глава 20

Никита

Опять этот испуганный взгляд, будто я собрался подвесить ее вверх ногами на последнем этаже небоскреба или сбросить в воду с привязанным к ногам камнем. . . Или что вероятнее, она успела освежить память роликом со Стелкиными откровениями, который все ещё гуляет по информационным сетям.

Ничего, цветочек, к правде путь порой тоже проходит через страх, зато лучше запоминается.

Показываю взглядом парням, чтобы не лезли.

Если Лёха и тут попробует продавить что–то своё, то придется разговаривать уже по–другому. А не хочется. Потому что все же пять лет общего дела и по сути действительно отличных, дружеских отношений – уже пройденная проверка на прочность.

Но второй месяц отсутствующие мягкие, всё сглаживающие замечания Марго и то, как умело она подавала информацию, собственно, выстраивая и поддерживая наши отношения, дают себя знать.

Чёрт! Я реально скучаю!

Илья подбадривающе кивает Аловой. Нет, ну на ее месте я бы тоже держался именно его.

Безмолвно ржу, представляя себя на её месте. Ну, во–первых, со мной бы точно не прокатил даже первый заход, когда Крапивин начал ей втюхивать про договор со мной. У меня этот козёл, мало того что взял бы меня на работу моментально, но ещё назначил бы надбавку за моральный ущерб. Себе бы я тоже объяснил, что к чему. . . Но это я. . . А цветочек. . .

– Пойдём. Не съем я тебя, – зачем–то добавляю я, допивая действительно вкусный, отлично приготовленный кофе.

Теперь понятно почему Илья вцепился в неё обеими руками. При его любви к этому напитку он нашел бы способ уговорить её, даже если не было бы никакого договора. Тому, каким убедительным может быть Воронов с женщинами, завидует даже Лёха. Мне незачем, я действую по–другому.

Цветочек неторопливо опустошает свою чашку, собираясь убрать посуду и за нами.

– Оставь, Галина займётся, – прерывает её порыв истинного секретаря Илья. – Через полтора часа, вы, Мария Васильевна, будете мне нужны. Я введу вас в курс по моим делам. Если возникнут какие–либо сложности, – строгий "отцовский" взгляд на меня, – обращайтесь.

Ухмыляясь, подхватываю, вышедшую из–за стола Машу под локоть и тяну на выход.

– Маш. . . Мария Васильевна, а экскурсия по моей фабрике завтра! – никак не угомонится Лёха. – Но я напомню об этом вечером.

Цепляю с полки какую–то декоративную деревянную хрень и, резко развернувшись, бросаю в Чернова.

Мимо!

Точнее, моментально выпрыгнувший из кресла, Илья ловит её на лету и замахивается в моем направлении в ответ.

– Маша, быстрее, – выталкиваю цветочка за дверь и выметаюсь сам.

Отличный