Все мы люди - Дональд Уэстлейк

 – Мне кажется, что он хороший парень, Келп, – ответил Покьюлей.

 – Нет, – сказал Дортмундер.

Покьюлей сделал шаг назад, чтобы окинуть произведение критическим взглядом:

 – Ты знаешь, – начал он. – Я действительно хорош в этом виде работ. Даже вышло лучше, чем с двадцатками. Мне интересно, есть ли у картины будущее.

 – Есть. В виде десяти тысяч с нашей стороны, – напомнил ему Дортмундер, – если план сработает, и мы получим деньги от Чонси. Это единственное будущее, которое я хочу знать.

 – Ах, – вздохнул Покьюлей, – но что если я применю на практике мои знания о Винбисе, его тематику, его стиль и сделаю своего собственного Винбиса? Не копию, но совершенно новый вид живописи. Ведь время от времени обнаруживают картины неизвестных мастеров, так почему бы не одну из моих?

 – Не знаю, что тебе ответить, – только и сказал Дортмундер.

Покьюлей подумав, кивнул:

 – Намного лучше, чем рисовать двадцатки. Это было так скучно. Никакой палитры. Немного зеленого, черного и готово, а теперь Винбис. – Его полузакрытые глаза больше не смотрели на незаконченного Винбиса напротив него. – Средневековый монастырь, – сказал он. – Каменные стены и пол. Свечи. Монахини только что сняли свои рясы…

Глава 9

Восемь дней спустя Дортмундер вошел в центральный офис отдела страхования по безработице и стал ожидать своей очереди к охраннику, который должен был осмотреть его, прежде чем впустить внутрь. Охранник проверял кошелек женщины с целью найти там оружие или бомбу или иные проявления политического недовольства, и делал он это медленно. Дортмундер был одет сегодня в темно-зеленые рабочие штаны, фланелевую рубашку и нес планшет с зажимом для бумаг.

Женщина, темный цвет кожи которой и грубые манеры послужили убедительным доказательством, чтобы сделать ее официально подозреваемой, в ходе проверки оказалась слишком умной для органа власти, поскольку оставила дома все свое оружие и бомбы.

Охранник нехотя позволил ей войти, затем повернулся к Дортмундеру, который бросил свой планшет на трибуну и произнес:

 – Ремонт пишущей машинки.

 – В какой отдел?

Так как Дортмундер был мужчиной, высокого роста, белый, не был клиентом и не нес пакетов, в которых можно спрятать оружие или бомбы, то у охранника не было оснований подозревать его в чем-либо.

 – Я не знаю, – ответил Дортмундер. Провел пальцем по верхнему листу планшета и продолжил: – Они просто дают этот адрес, вот и все. Здесь сказано: машинописное бюро.

 – У нас четыре машинописных бюро, – сказал охранник.

 – Я просто парень, которого прислали сюда.

 – Ну а как я могу знать, какой отдел?

 – Я не знаю, – снова повторил Дортмундер.

Существует разница между клиентом и работником учреждения. И эта разница действует везде, не только в отделе страхования по безработице департамента труда штата Нью–Йорк. Различие в том, что посетитель находится здесь, потому что он нуждается в чем-то, но служащему наплевать, что происходит вокруг него. Работник не пойдет вам на встречу, не будет пытаться помочь, не даст объяснений, на самом деле не будет делать ничего, просто стоять. Клиент хочет, чтобы его уважали, но служащий желает вернуться к своему шефу, пожать плечами и сказать: «Они не впустили меня».

Все знали это, включая, конечно, охранника возле двери, который выглядел на мгновение таким несчастным в беспомощных глазах Дортмундера, затем он вздохнул и произнес:

 – Хорошо. Я уточню.

Он взял свой телефон с трибуны и по порядку просмотрел список внутренних телефонов.

У него даже получилось с первой попытки, что вообще не удивило Дортмундера.

 – Я пришлю его прямо туда, – сказало он в трубку, повесил ее и обратился к Дортмундеру:

– НВКШ.

 – Что?

 – Не в компетенции штата, наверху. Идите до конца холла, воспользуйтесь лифтом, чтобы подняться на третий этаж.

 – Хорошо.

Дортмундер, следуя инструкциям, в конце концов, оказался в НВКШ, большой комнате заполненной столами, клерками и пишущими машинками, отгороженными друг от друга группой шкафов для хранения документов. Дортмундер подошел к ближайшему столу, где размещалась табличка «ИНФОРМАЦИЯ» и обратился к девушке:

 – Ремонт пишущих машин. Вам недавно звонили снизу.

 – Ах, да. Машинное бюро. Вниз, пройдите мимо второго картотечного блока и поверните направо.

 – Хорошо, – сказал Дортмундер и направился в машинное бюро, где женщина – руководитель, высокая седовласая, с лицом и телом напоминающим бетон, нахмурилась и спросила:

 – Вы знаете, что прошло уже почти три недели после установки у нас «Формы 28В»?

 – Я просто делаю мою работу, – ответил Дортмундер. – Где аппарат?

 – Сюда, – сказала она сердито и повела его.

Конечно, каждое бюрократическое управление имеет много машинописных бюро и пишущие машины каждого из них время от времени ломаются. И ни одна заявка на ремонт не занимает меньше чем четыре месяца, чтобы пройти через подробную бюрократию. Так что эта женщина на руководящем посту должна благодарить Дортмундера за спешку, вместо того чтобы жаловаться, но в этом мире так мало признательности.

Она оставила его наедине с аппаратом, большим Royal electric. Он вставил вилку в розетку, включил машину и она загудела. Он нажал несколько клавиш как и требовал того ее ужасный стиль печатания и обнаружил, что неисправность аппарата связана с блоком автоматического возврата при нажатии кнопки автоматической повторной печати. Он провел две или три минуты, занимаясь этим пустячным делом, затем выключил и поднял ее, а она весила не меньше «тонны», отнес неблагодарной женщине на стол и произнес:

 – Я вынужден забрать ее с собой.

 – Нам никогда не возвращают обратно аппараты из мастерской, – заметила женщина, и это было, возможно, правдой. А что касается последней машинки, то это была стопроцентная правда, поскольку Дортмундер «одолжил» ее из этого здания около двух лет назад.

Дортмундер согласился:

 – Я оставлю ее, если вы этого хотите, но чинить ее нужно в мастерской.

 – Ну, хорошо, – поддалась она.

 – Нужен ли мне пропуск или что-то в этом роде для охранника возле входа.

 – Я позвоню ему.

 – Хорошо.

Дортмундер с аппаратом в руках спустился по лестнице вниз, где охранник кивнул ему и выпустил. Выйдя на улицу, он поставил машинку на пассажирском креcле Плимута, которого украл специально для этого дела и поехал обратно в Манхэттен, к своему другу, который держал ломбард на Третьей авеню. Этот мужчина никому никогда не задавал иного вопроса нежели «Сколько?».

Дортмундер передал ему аппарат, принял сорок долларов и вышел на улицу. Был хороший день в конце апреля, один из немногих без дождя, поэтому он решил оставить Плимута там, где он его припарковал и прогуляться домой пешком. Он прошел около половины блока, когда вдруг осознал, что смотрит прямо на Стэна Марча через лобовое стекло автомобиля припаркованного возле гидранта. Он начал было улыбаться и махать в знак приветствия, но Стэн слегка покачал головой и сделал отрицательный жест рукой, которая лежала на руле. Дортмундер сделал вид, что кашляет и пошел дальше.

Мэй не было дома, поскольку сегодня у нее была вторая смена в «Safeway». Он нашел приклеенную записку к ТВ: «Звонил Чонси». «Оооо…» вырвалось у Дортмундера, и он направился в кухню за банкой пива. Там он и оставался, не желая видеть то сообщение на телевизоре. Когда он было начала второе пиво, раздался звонок в дверь.

Это был Стэн Марч:

 – Я бы тоже выпил бутылочку, – сказал он, глядя на пиво в руке Дортмундера.

 – Конечно. Заходи.

Дортмундер принес ему пиво из кухни в гостиную, где Марч теперь сидел и смотрел ТВ.

 – Ты звонил уже?

 – Его нет дома, – соврал Дортмундер. – Как ты смог меня найти в том офисе?

 – Я следил за Зейном, – ответил Марч и отпил немного пива.

 – Ах.

Они полагали, что Зейн до сих пор точно не установил личности партнеров Дортмундера в ограблении, поэтому группа по очереди следила за Лео Зейном, пытаясь найти нужный рычаг, на который можно будет надавить позже.

Дортмундер нахмурился:

 – А что он собственно там делал?

 – Преследовал тебя, – ответил Марч. – Когда-нибудь ты расскажешь мне, как у тебя получилось стянуть ту пишущую машинку.

 – Следил за мной?

 – Да, – Марч отпил пива и продолжил: – Я следил за ним, а он за тобой. Довольно забавно получилось.

 – Истерически смешно, – согласился Дортмундер и направился к телефону, чтобы позвонить Чонси.

Глава 10

Чонси первым позвонил Зейну сразу же по прибытии в Нью-Йорк:

 – Это Чонси.

 – Ты получил страховку? – голос Зейна прозвучал глухо, без силы и акцента, как будто утратил былую опасность, что очень взволновало Чонси, как будто аллегория Брейгеля.