«Фрам» в Полярном море - Фритьоф Нансен

С реки Усвы до реки Воркуты и еще несколько далее Тронтхейм со спутниками шел тоже лесом, который рос в изобилии. К середине мая, по мере того как караван подвигался далее в тундру, лес становился все мельче и мельче и 15 (27) мая сменился совершенно мелким перелеском. Затем лес переходит в кустарники, растущие местами зарослями, и начинается настоящая тундра.

Чтобы при вступлении в тундру не остаться без топлива, в лесу нарубили и набрали валежника и другого сухого леса восемь нарт. 16 (28) мая лес окончился совершенно и путники вступили в настоящую тундру; по дороге изредка лишь попадались небольшие кустарники, которые чем дальше, тем становились реже и меньше. Местность была гористая. На вершинах гор снег стаял совершенно, в оврагах же и у подошвы было его еще довольно. Старались идти низменностями, что было легче для оленей.

Двинулись далее 17 (29) мая. Караван Тронтхейма шел довольно быстро, так как зыряне старались скорее пройти место, где несколько лет назад пало большое стадо оленей. Такие места все оленеводы хорошо знают и стараются их обойти, так как на них олени легко могут заразиться. Находя кости своих собратьев, олени грызут их и получают заразу. Не дай бог, если стадо постигнет это несчастье: болезнь быстро переходит от одного оленя к другому и за день уносит десятки голов[121].

Чем дальше шел караван, тем быстрее иссякал запас дров. Приходилось набирать мелкий кустарник и, подложив под него несколько сухих полен, бывших в запасе, разводить костер; на нем с трудом можно было вскипятить воду и приготовить пищу. Погода в течение всего мая стояла сырая, туманная; за все время пребывания Тронтхейма за Уралом выдалось только два – три хороших дня.

В местности этой много болот, или, вернее, вся низменность представляет одно сплошное болото. Местами приходилось идти по пояс в воде; так, 24 мая (5 июня) весь день брели по воде, боясь, что собаки простудятся. 25 мая (6 июня) дул сильный северо-восточный ветер. Ночью был сильный мороз, замерзли два молодых оленя, три таких же оленя были похищены из стада волками. На следующий день мороз усилился: снег под копытами оленей уже не проваливался.

Утром караван достиг небольшой речки, впадающей в Каратайку; названия речки зыряне не знали, но она была очень быстрая; долго пришлось искать удобного перехода, который нашли только к вечеру. На следующее утро при помощи жердей, снятых с чума, и досок был устроен мост, по которому караван благополучно перебрался на другой берег. Это было недалеко от верховьев Каратайки.

Следуя далее, Тронтхейм вскоре встретил несколько ненцев, кочевавших в этой местности. Они рассказали, что в устье Кары, верстах в 40 от моря, в середине прошлого лета обсох и погиб неизвестно как зашедший в реку кит, имеющий в длину сажен до десяти. Ненцы никогда не видали такого чудовища. Они топором отрубили у него хвост, нашли много жиру, но не знали, что делать с ним далее. К концу лета труп начал разлагаться и покрылся червями. Киты вообще весьма редко заходят в Карское море и ненцы не умеют пользоваться ими.

Переправившись через верховья Воркуты, караван 2 июня дошел до Балбинского озера, одного из самых больших и глубоких в тундре. Хотя уже был июнь, на нем сохранился еще довольно крепкий лед, по которому караван осторожно перешел на другую сторону. Из Балбинского озера вытекают две речки: одна впадает в Усву, а другая – Кара – оканчивается в Карском море. По рассказам одного ненца, встретившегося Тронтхейму за Балбинским озером, с реки Печоры можно без труда попадать речками в Карское море: реки Усву и Кару в одном месте разделяет волок не более 30–35 метров. Этим путем иногда пользуются ненцы во время кочевок.

5 (17) июня встретились с зырянином-оленеводом, занимающимся торговлей, у него купили две бутылки вина по 70 коп. за бутылку. Встреча, по обыкновению, носила очень дружелюбный характер и закончилась обоюдным угощением. В тундре простым глазом видят на очень большое расстояние, и зоркие глаза зырянина за десяток верст различают другое стадо или дымок чума. Ни один кочевник, заметив в пути за десять – двадцать верст присутствие другого человека, не упустит случая побывать у него в стане и поговорить и угоститься чаем, а тем более водкой.

На другой день встречи, 6 (18) июня, в стан приехало на четырех нартах несколько человек ненцев, узнавших о передвижении каравана. Их угостили чаем. Разговор, происходивший по-ненецки, касался здоровья, оленей, пройденного пути, дороги к Югорскому Шару. Когда все немногочисленные новости тундры были исчерпаны, ненцы отправились обратно.

Вдали видны уже были отроги Малого Урала, до которых караван шел более трех дней. Путь был трудным: не было топлива, и лишь изредка попадался мох; оленей кое-как подкармливали прошлогодней травой. На пути встречалось много речек и озер, лед на которых еще не стаял, переходили через них безопасно. Добравшись до Малого Урала, караван старался идти по долинам между гор, где лежал глубокий снег. Охота в горах была очень хорошая, и в ней приняли участие все зыряне. Особенно много было уток и гусей.

Почти до 16 июня караван не встречал обильного корма для оленей; приходилось довольствоваться немногим. Между тем время шло быстро, приближался срок явки Тронтхейма в Югорский Шар, нужно было идти быстрее, что сделать каравану, насчитывающему 40 нарт и 450 оленей, не считая телят, было нелегко. Решили разделить караван, оставить жен и детей, весь домашний скот и двинуться налегке, захватив с собой только немного провианта.

Но для этого нужно было найти местность, где имелся мох, могущий прокормить оленей хотя бы в течение месяца. Такое место и встретили 16 (28) июня. В этот день караван разделился: в тундре осталось 30 нарт, чум, все женщины и дети, которые должны были кочевать здесь и через две-три недели прийти на то же место; мужчины-зыряне вместе с Тронтхеймом, взяв десять нарт, отправились дальше.

Утром 24 июня (6 июля) Тронтхейм заметил, что караван сильно уклонился от заданного направления. Чтобы не сбиться с пути, на легких нартах был послан для осмотра дороги работник, встретивший верстах в пяти-шести чиновника Архангельской губернии, ездившего для разбора ненецких дел, который сказал, что до Кары всего 40 верст. Когда разведчик вернулся, караван двинулся дальше. Чем далее, тем труднее становился путь: снегу было мало, местами лежала голая земля.

27 июня (9 июля), чтобы обозреть окрестности, путешественники на двух легких нартах поднялись на высокую гору. С вершины они разглядели на севере открытое море.

Отправившись на следующий день в путь, караван скоро увидел небольшую церковь и несколько чумов. Это оказалось сибиряковское селение, отстоящее от Хабарово в 5 верстах. В полночь 28 июня (10 июля) караван прибыл в Хабарово. Зыряне на другой день были отпущены. Из расспросов выяснилось, что в Югорский Шар пароход еще не приходил. Море вдоль берега Югорского Шара на необозримое пространство было покрыто льдом, нанесенным сюда северными ветрами. Только к 10 (22) июля море очистилось.