Приговоренные к вечности. Часть 1. Остаться в живых - Ольга Белошицкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Имелось здесь и подземелье со своими тюрьмами и клетками, и нечто, названное бестиарием. Бестиарий — лаборатория биоконструкторов — располагался в одной из замковых башен. Там создавали модификантов — искусственные расы и подрасы. Ходить туда без сопровождения постоянных обитателей Рамьена им запрещалось. Саша был глубоко потрясен, когда узнал, что раса райзе — не первородная, а искусственная: Двуликие тоже пытались создать своих идеальных бойцов.
Выйдя из замка, Юлька поежилась от вечерней прохлады и не спеша двинулась по дорожке среди кустов и статуй. Лето подходило к концу, на деревьях уже появлялись первые пожелтевшие листочки. Больше всего ее восхищали статуи Двуликих — по ним можно было изучать все этнографическое богатство Ар Соль. Обнаженный, мускулистый гранитный райзе с мерцающими глазами, в боевой ипостаси, опасный и хищный. Лапушка лэйсе из черного мрамора, задумчиво сидящая на камне. Добродушный локки, лохматый, лобастый, громоздкий, окруженный детьми-щенками. Кицу с плутоватым выражением на вытянутой лисьей морде. Тонкий, изящный нигиец, отлитый из металла, крадущийся по тропинке. Чешуйчатый хвостатый вард, полуящер-полузмей, с сумкой через плечо и весьма ехидным выражением на морде.
И, конечно же, люди. Элезы, дети Ар Элес и Ар Лессена, русые и темно-русые, рыжие и каштановые, серо, сине и голубоглазые, среднего роста, похожие на славян. Ирнанцы, дети Ар Ирнана, похожие на скандинавов, высокие, широкие в кости, светловолосые и светлоглазые. Шаамы, дети Ар Шамаль, напоминавшие арабов, смуглые, черноволосые, темноглазые. Камарды, уроженцы Подлунных земель, белокожие и пепельноволосые, с яркими голубыми глазами. Смуглые, черноволосые и синеглазые, с правильными чертами лица и исключительно красивыми, гармоничными телами, уроженцы островов — иллирийцы.
Были среди статуй и изображения Вечных, но люди казались интереснее. Чем больше Юлька узнавала о мирах Ар Соль, тем сильнее озадачивалась их противоречивостью. Внешне патриархально-средневековые, с их метаморфными расами, живыми богами и кажущейся анархичностью, на самом деле они были высокотехнологичными, со скрытой строгой иерархией и жесткой верховной властью. Жизнь здесь текла спокойней и медленнее, чем на Старой Земле, может быть, потому, что сама Юлька ощущала себя выброшенной из потока событий, чуждой, лишней. Очень многие предметы ежедневного обихода ставили ее в тупик. К ним приходилось привыкать заново, к тому же освещению в виде многозарядных батарей, утюга в виде ладошки, гладившего холодом, к визорам, которые и записывали, и показывали, и работали как средства связи, или к тем же гворам — аналогам стационарных беспроводных телефонов. Румянцев несколько раз объяснял ей местную волновую теорию и теорию сил и стихий, на которой здесь все держалось, но она так ничего и не поняла. «Магия» — подытожила она, когда ей надоело слушать. «Технология, — поправлял Румянцев, — сильно иная. Чертовски интересная!» — и он зарывался в очередной толстый фолиант, напечатанный на бумаге, которую делали не из дерева, а из переработанных промышленных отходов.
Румянцев чувствовал себя лучше всех. Он был в восторге от обрушившегося на него массива информации и не вылезал из книг, мучая вопросами всех, кто попадался под руку. В конце концов местные начали от него шарахаться, и только Грейг, глава Двуликих и первый советник Эрлен, пытался терпеливо отвечать на его бесконечные «как» и «почему», если находил время, ворча, что парень попал не по адресу. "Тебя бы к техноасам, — говорил он раздраженно. — Или к Горностаям — вот они бы точно обрадовались такому любопытному".
Не торопясь, она сосредоточенно двигалась через парк, любуясь густо-лиловым вечерним небом, на котором пылал, медленно опускаясь к горизонту, огненно-красный солнечный диск. Еще немного и зажгутся фонари-аэры, и замок погрузится в таинственную полутьму, жутковатую и манящую. На противоположном конце парка располагалась площадка для вимм, а верхняя площадка Южной башни была отдана Крылатым. Юлька могла часами наблюдать, как взлетают и садятся гонцы, курьеры или просто гости, владеющие непростым умением самостоятельно перемещаться по воздуху. Летать, как птицы. С тех пор, как она увидела первую «ласточку» — так тут иногда называли тех, кто передвигался на крыльях, она загорелась идеей полета. На вопрос Грейга, чем она хотела бы заняться, Юлька робко выдавила просьбу научить ее летать. Старый райзе осмотрел ее решительно и бесцеремонно: ощупал суставы, вывернул руки назад к лопаткам, заставил сгибаться и разгибаться, ходить по прямой с закрытыми глазами, заставил стать на руки рядом со стеной и держал за ноги, пока она не взмолилась о пощаде. Проворчав что-то себе под нос, он вынес решение: «Данные у тебя есть. Жди, пришлю тебе учителя».
— Мороз Воевода дозором обходит владенья свои, — раздался над ухом голос Саши. Юлька радостно вздрогнула — последние два вечера они гуляли вместе.
— Присоединяйся, — предложила она, слабо улыбаясь и тщательно скрывая волнение.
— С удовольствием. Я попытался вытащить Румянцева, но того засосало в очередную книжку.
— А ты?
— Грейг водил меня в оружейную, — Юлька увидела, как в его глазах зажглись искры восторга. — Провел что-то вроде исторического экскурса на примере того, что там хранится. Предложил выбрать что-нибудь.
— И как?
— Видишь ли… У них много клинкового оружия, но есть и такое… — он покачал головой, — я даже не знаю, что в нем больше — магии или технологии. Да и клинковое тоже не совсем обычное. Не знаю, как это тебе объяснить… Смотри.
И он снял с пояса подвешенную к ремню перчатку.
На вид она блестела как металлическая, но когда Саша натягивал ее на руку, гнулась и мялась как самая обычная кожаная. Он сжал и разжал кулак — перчатка вросла в руку, облепила ее, словно вторая кожа. Пальцы неожиданно удлинились, превратившись в острые и опасные на вид когти-лезвия, костяшки уплотнились, заострившись шипами.
Юлька опасливо отошла подальше.
— И знаешь, что самое интересное? — спросил Саша, осторожно стягивая перчатку. Когда он подцепил ее край, шипы и лезвия исчезли почти мгновенно. — Возьми, попробуй!
Перчатка оказалась Юльке велика, приспосабливаться к ее руке явно не собиралась. Она мяла ее, тянула, несколько раз снимала и одевала снова — ничего так и не произошло. Блестящая мягкая тряпочка в ее руках так и не стала оружием.
— А Дима? Ему ты давал попробовать?
— Та же история. Только на его руку
