Гибель Сатурна - АНОНИМYС
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этот разговор немного успокоил Арину, однако полностью ее подозрений не рассеял. Она впервые задумалась о том, что на самом деле никогда не интересовалась, чем занимается папа.
Тут Арина внезапно прервала свой рассказ.
– Пушкин двести лет назад сказал, что мы ленивы и нелюбопытны, – проговорила она невесело. – С тех пор, как видим, ничего не изменилось.
– Но вы все же решили опровергнуть эти слова великого поэта? – улыбнулся Волин.
Именно так. К счастью, они живут не в девятнадцатом веке, а в двадцать первом. Так что если ты хочешь что-то о ком-то узнать, достаточно выйти в Сеть – интернет знает все.
Когда Арина узнала, что отец ее владеет модельным агентством «Венере стар», она решила выяснить, что это за агентство такое. Она зашла на сайт и увидела, помимо прочего, что агентство оказывает эскорт-услуги. И тут ее ждал очередной удар. В одной статье она прочитала, что под вывеской эскорт-услуг часто прячутся незаконные публичные дома.
Агентство, эскорт-услуги, публичные дома, дети под опекой… В нее словно молния ударила. Пазл сложился, все стало совершенно ясно. Отец не просто был хозяином агентства «Венере стар»…
– Вы действительно полагаете, что речь идет о детской проституции? – даже старший следователь, кажется, был ошеломлен.
Ну, может, не проституция, может, просто эксплуатация. А иначе откуда бы взялись эти дети и зачем их держали втайне в одном доме?
– Но, может быть, ваш отец действительно был их опекуном?
Конечно, может быть и такое. Может быть, прикрываясь детьми, он просто делал свой не совсем чистый бизнес. Вот только если это так, почему отец попросил ее никому не рассказывать об этом странном доме с детьми? Сам он объяснил свою просьбу скромностью, тем, что, дескать, еще в Евангелии сказано, что левая рука не должна знать, что делает правая…
– И вы никому не сказали о своих подозрениях? – Волин произнес это почти утвердительно, как будто знал ответ заранее.
Арина вздохнула. Нет, она никому не сказала. Во-первых, она не была уверена. Во-вторых, кому говорить – участковому милиционеру в Москве? В-третьих, отец был к ней добр, и ей было бы трудно подставить ее под удар. И, наконец, она просто боялась.
– Чего же вы боялись? – спросил старший следователь.
– Не знаю, – вздохнула она. – Наверное, отца. Я вдруг поняла, что он гораздо более темный и страшный человек, чем мне казалось. Потом я вернулась в Москву. Мы несколько раз разговаривали по телефону, но больше я к нему не ездила – не хотела.
Волин о чем-то задумался. Секунды тянулись медленно и томительно.
– Детский публичный дом, – наконец проговорил старший следователь. – Конечно, эта версия имеет право на существование. Хотя, признаюсь, пока она только запутывает ситуацию. Тем не менее все равно огромное вам спасибо за помощь.
Он попрощался с Ариной и, улыбнувшись, исчез с экрана. Она вдруг почувствовала себя необыкновенно одинокой. Начинала разговор она неохотно, а теперь ей чудилось, что она не сказала ему чего-то важного. Но чего?
Арина сердито отодвинула от себя чашку с кофе. Нет, сегодня она не будет пить кофе. Сегодня она напьется до положения риз – и так, чтобы из ушей текло. Пусть она захмелеет и пойдет крушить все вокруг, пусть ее заберут в полицию, пусть даже посадят на пятнадцать суток. Забудьте про примерную учительницу литературы Арину Павловну Корзун, сегодня это кафе увидит совсем другого человека.
– Официант! – крикнула она решительно. – Сто граммов водки! Закуски не надо!
Глава восьмая
Тень на тропе войны
Марию Витале опознали довольно быстро, хотя лицо ей сильно посекло осколками от взорвавшегося компьютера.
– Шикарная фемина, – заявил совринтенденте, – ставлю десять против одного, что она работала на «Венере стар».
Камеры наблюдения возле фирмы подтвердили прозорливость синьора комиссарио. Выяснилось однако, что Мария не просто работала в агентстве. Ее видели в сопровождении кандидата в депутаты Сильвио Капеллони, который буквально только что скоропостижно скончался в одной из городских больниц.
– При этом в клинику его сопровождала не кто иной, как синьорина Витале, – заметил Серджио, который первым делом связался с местной полицией и попросил дать всю информацию о покойной.
Они все вместе сидели в небольшой римской гостинице, в номере Волина. Время от времени Пеллегрини нырял в холодильник, вытаскивал из бара баночку пива и присасывался к ней.
– А что случилось с синьором депутатом? – полюбопытствовала Ирина.
– То, что рано или поздно случается со всеми сладострастниками – обширный инфаркт! – торжествующе заявил Серджио. Совринтенденте так радовался, как будто инфаркт Капеллони он организовал сам, лично. – Ненавижу политиков! Про полицейских говорят, что мы продажные твари. Санта Пуденциана, это мы-то – продажные?! Да мы просто дети рядом с политиками. Мое кредо таково: видишь политика, хватай, бей его по морде и сажай в кутузку. А если у него на счету еще и сотня-другая миллионов, значит, его можно смело расстреливать без суда и следствия.
– Ты говоришь, как какой-нибудь большевик, – заметил Волин.
– Похоже, ваши большевики знали толк в миллионерах, – огрызнулся синьор комиссарио.
– Знали, – согласился Волин, – и потому отправили всех в расход.
– И правильно сделали, – заявил совринтенденте и вернулся к делу. – Итак, что мы имеем? Мария идет на встречу с будущим депутатом, тот, видимо, умирает в постели, а через несколько часов мы находим мертвой уже саму Марию. И где – в представительской квартире «Венере стар», ключи от которой хранятся у директора агентства синьора Тоцци! При этом сам Тоцци сбежал и находится вне зоны досягаемости. Видимо, заметает следы. Не кажется ли вам, рагацци, что тут выстраивается некая логическая цепочка?
Ирина отвечала, что цепочка, безусловно, выстраивается. Но какие из этого можно сделать выводы?
– Используйте мозги – и вы поймете метод Пеллегрини, – отвечал Серджио, круглое лицо его прямо светилось от удовольствия. – Мой метод прост и изящен: факт – гипотеза – доказательства – вывод. Что же касается вывода, то он очевиден: «Венере стар» вплотную занялась политиками. И смерть Капеллони подтверждает как этот вывод, так и общую мою правоту.
Волин на это
