Балтийская трагедия: Агония - Игорь Львович Бунич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это был уже тринадцатый налет за сегодняшний день!
Вздымаясь на разгулявшейся волне, «Киров» шел на крутом зигзаге, грузно кренясь с борта на борт в зависимости от перекладки руля. По бортам крейсера встали сплошные столбы воды. Казалось, что когда эта водяная стена обрушится, от крейсера останутся одни обломки. Зенитки вели непрерывный огонь. На стволах орудий горела краска. Стволы чернели как головки использованных спичек. Тонны обрушившейся воды сбивали с ног людей у зенитных орудий и автоматов. Над головами свистели осколки, с характерным звоном ударяя по орудийным щитам и надстройкам.
Самолёты на этот раз пикировали сразу по три с разных курсовых углов. Выйдя из атаки, они перестроились и снова ринулись на крейсер. Пулей слетев по трапу на палубу, старпом побежал на ходовой мостик. Ему показалось, что по переговорной трубе сообщили о ранении командира. Взлетев на мостик, он к великому своему облегчению обнаружил, что капитан 2-го ранга Сухоруков цел и невредим.
Очередная тройка пикировщиков в этот момент шла на корабль через завесу зенитного огня. Не отрывая взгляда от падающих на корабль «юнкерсов», Сухоруков скомандовал «Лево на борт!», переводя ручки машинного телеграфа с «Малого» на «Самый полный вперёд». Заскрежетав и нырнув носом в волну, «Киров», скидывая с себя тонны воды, покатился влево. Все бомбы упали по правому борту примерно в 10—12 метрах от корабля. Старпом с восхищением взглянул на командира. Его искусство, доведенное до немыслимого совершенства, уже который раз спасало крейсер от прямых попаданий авиабомб.
В непрекращающемся грохоте зениток потонули крики сигнальщиков. Визжа моторами и воя включенными сиренами на «Киров» заходила ещё одна тройка немецких пикировщиков.
Новая команда на руль и звонок машинных телеграфов. Новые столбы воды, поднимающиеся у самых бортов и рушащиеся на палубу.
16:40
Инженер капитан-лейтенант Шатилло, не доверяя эту важную работу никому из своих подчинённых, сам стоял на маневровых клапанах центрального поста управления машинами «Кирова». Пот градом струился по его широкому лицу, светлые волосы прилипли ко лбу. Он понимал, что идёт смертельная игра, и если он промешкает хоть мгновение, он может погубить корабль и жизни многих своих товарищей. Но «смертельная игра» шла в небывало быстром темпе. Инженер едва успевал выполнять приказы с мостика и переводить штурвал реверса из одного положения в другое...
Взвыла сирена, извещая центральный пост управления, что крейсер находится под воздушной атакой. Стрелка машинного телеграфа заметалась как бешеная. Со «Среднего хода» стрелка переметнулась на «Стоп», а затем — на «Задний ход». И тут же — на «Малый вперед».
Гидравлические удары от близких разрывов авиабомб глушили машинную команду, несущую почти бессменную вахту у главных машин, вспомогательных механизмов, насосов и моторов. Никто лучше механиков не знал в каком ужасном состоянии уже находится всё машинно-энергетическое хозяйство крейсера, давно нуждаясь в капитальном ремонте. Каждую минуту механики и мотористы ждали, что какая-нибудь авария выведет машины крейсера, а следовательно и сам «Киров», из строя навсегда. От близких разрывов выбивало предохранители турбин, лопались трубопроводы, ломались насосы. Расходились швы обшивки, пропуская воду. Механики делали всё возможное, чтобы сохранить корабль в боеспособном состоянии, поскольку боевая обстановка не давала им времени даже на проведение самого необходимого ремонта.
17:00
Флагманский артиллерист ОЛС (Отряд Легких Сил) капитан 2-го ранга Сагоян, стоя на мостике эсминца «Скорый» рядом с его командиром капитаном 3-го ранга Баландиным, со смесью ужаса и восхищения наблюдал, как волна за волной немецкие бомбардировщики с разных сторон пикируют на крейсер «Киров». Вода кипела и вздымалась огромными гейзерами, полностью закрывая «Киров». Столбы воды, поднятые авиабомбами, ещё не успевали обрушиться, как вздымались новые. Выставив вокруг себя зенитную полосу и разноцветную паутину трассирующих очередей, «Киров» метался на волнах как разъяренное доисторическое чудовище, отбивающееся от роя гигантских ос.
С мостика «Скорого» было ясно видно, как один из пикировщиков неожиданно ярко вспыхнул и, не выходя из пике, рухнул в воду метрах в 50 от крейсера, подняв огромный фонтан из воды, огня и чёрного дыма.
Все находящиеся на мостике «Скорого» закричали: «Ура!»
Эта атака продолжалась мучительно долго. Наконец, самолёты ушли, и «Киров», внешне совсем невредимый, который маневрируя и уклоняясь от бомб ушёл чуть ли не к самому Найссаару, развернулся и возвращался на рейд, подняв по носу огромный, заливающий башни главного калибра, бурун. Крейсер развернулся, стряхивая с себя воду, девять 180-миллиметровых орудий плавно развернулись по борту, задираясь вверх. «Скорый» качнуло от бортового залпа крейсера.
Сам «Скорый» также с интервалами бил по берегу из своих четырёх 130-миллиметровых орудий. Авиация почти не замечала эсминцев, постоянно атакуя «Киров». Это было и понятно. Во время атаки самолётов крейсер прекращал обстрел немецких позиций, давая возможность немецким танкам и пехоте совершить очередной бросок вперёд. Поэтому атаки на него следовали практически одна за другой. И хотя прямых попаданий в корабль немцам достичь так и не удалось, они эффективно отвлекали крейсер от решения главной боевой задачи.
До 13:30 «Скорый» вёл огонь, стоя на якоре на внешнем рейде. Когда немцы возобновили обстрел рейда, корабль снялся с якоря и перешел на самостоятельное маневрирование, продолжая вести огонь. Снаряды противника падали как-то хаотично. То близко от эсминца, то совсем далеко — ближе к гавани. Было не совсем понятно, что же немцы обстреливали — рейд или гавани. Сагояну казалось, что снаряды, падающие на рейде, это перелёты. Немцы пытаются поразить внутренние бассейны гаваней, но не имея хорошей корректировки, пускают снаряды с большим разбросом.
В 17:40 один из таких снарядов калибром 150-мм угодил в палубу «Скорого» в районе 219 шпангоута по левому борту. К счастью, он разорвался прямо на верхней палубе, засыпав надстройки осколками и ранив двух красноармейцев. Эсминец тряхнуло, накренило и захлестнуло волной. Опасаясь дальнейших попаданий, капитан 3-го ранга Баландин приказал совершить широкий коордонант вправо и сделал это вовремя. Это не было шальным попаданием. Не успел «Скорый», набирая ход, уйти в сторону, как на том месте, где он только что находился, упал залп из трёх или четырёх снарядов.
Проверили полученные повреждения. На верхней палубе образовалась пробоина размером 150x250 мм. Было несколько более мелких пробоин, в ряде
