Разведчик. Заброшенный в 43-й - Юрий Корчевский

– А вот тут обоим голову поломать надо. Одна голова хорошо, а две лучше – теперь предлагай ты.

– Можно ложное нападение устроить. Обстрелять машину, одному спасителем стать.

– Рискованно. И не факт еще, что он со спасителем захочет отношения поддерживать. У каждого человека слабинка есть, на которой его подловить можно. Да ты сам его видел?

– Мельком, около гардероба ресторана.

– Опиши.

– В форме, подтянут.

– О форме не надо. Ты на руки не обратил внимания? Ну, кольца, перстни или, может быть, портсигар с монограммой?

– Ты просто провидец: на обеих руках – по перстню. А какие, не могу сказать, честно говоря, не приглядывался…

– А зря: наверняка он любит золото, и причем не массового производства. Что-нибудь изящное, редкое.

– Ты к чему клонишь? Нет у нас золота. Да и если бы было, я не отдал бы, золото стране нужно.

– Зато деньги есть, и золото купить можно. В городе барахолка есть?

– Конечно, сейчас в каждом городе базары есть. Вещи на продукты меняют, людям как-то выживать нужно.

– Вот по базару походить надо, поискать.

– Не пойму – ты ненормальный? Кто это золото, да еще редкой работы, будет в открытую продавать? Немцы сразу сцапают. Ну, предположим, нашел ты продавца – что предложишь?

– Рейхсмарки. За них продукты купить можно, выжить. Не задавался вопросом, как люди в Минске выживают? Ну, селяне – понятно, у них свое хозяйство. Не сытно, конечно, но на земле с голоду не умрешь. Картошка своя, какие-то овощи…

– Рейхсмарки, выделенные на подкуп, на золото пустим?

– Считай – на подкуп. Начальству не обязательно докладывать.

– На преступление толкаешь?

– Моя забота – познакомиться с этим Францем, в доверие войти. Не хочешь – не надо.

Они замолчали, а спустя немного времени и вовсе разошлись по комнатам – капитану к предложениям Игоря привыкнуть надо.

Ближе в вечеру капитан постучался в комнату Игоря и попросил разрешения войти.

– Кто из нас на базар пойдет?

– Да хоть и я. Мне бы только одежонку гражданскую…

– А о документах забыл? На базаре полицейские из местных шастают, облавы бывают. Документов у тебя, кроме немецкого зольдатенбуха, нет? Нет! А в форме ты не пойдешь, от тебя шарахаться будут, как от прокаженного.

– Подводишь к тому, что сам пойдешь? А ты в золоте что-нибудь понимаешь? Тебе же там самоварное всучат…

Под самоварным золотом понимали подделку из меди – в лучшем случае позолоченную.

– Найди мне одежонку цивильную, попробую рискнуть, – попросил Игорь.

Совместными усилиями капитана, отдавшего Игорю пиджак и рубашку, и хозяина, подобравшего для него потертые штаны и дышащие на ладан башмаки, ему удалось одеться.

Капитан критически осмотрел его:

– Ох, сомневаюсь я, что с тобой кто-то захочет иметь дело – на бродягу, на нищего похож… Откуда у такого деньги?

– Плевать! Ты мне пару рейхсмарок для затравки дай… – а сам к Федору Петровичу подсел, выяснить, где базары и барахолки находятся, да где народ посолиднее.

– Тебе что нужно-то?

– Золото, – не стал скрывать Игорь.

– Кому война, а кому мать родна, – вздохнул хозяин.

– Для дела надо, Федор Петрович, не себе же.

– Тогда тебе к Старокиевскому кладбищу надо. Напротив церковь католическая, Марии Магдалины – там поляки и другие католики вещами приторговывают. Люди говорят, что там даже продукты с немецких складов купить можно – но не за оккупационные марки.

– Спасибо.

– Немцы там редко бывают, а вот полицаев опасайся. В полиции много украинцев, злобствуют. До войны в Минске кто только не жил! Белорусы, русские, евреи, поляки… Сейчас евреев постреляли либо в гетто согнали, – вздохнул хозяин.

Утром капитан вручил Игорю пару купюр по десять рейхсмарок.

– А вот пистолет не бери и карманы проверь – ничего предосудительного в них быть не должно.

Игорь добросовестно проверил карманы.

– Ты бы побрился.

Капитан подошел к Игорю, наклонился поближе и понюхал.

– Одеколона не хватает? – ухмыльнулся Игорь.

– Балбес ты! От партизан дымом пахнет, потому что у костра еду готовят. Для немцев или полицаев – опознавательный знак.

Охота смеяться у Игоря сразу отпала – капитан знал мелочи, о которых Игорь не имел ни малейшего представления.

До рынка Игорь добрался по переулкам.

Рынок или базар на этом месте устроил кто-то умный. Рядом кладбище. Случись облава – люди растворятся среди могил. Территория велика, попробуй оцепи, прочеши – тут батальон нужен.

Игорь пошел по рядам.

Продавали или обменивали все: иконы в посеребренных окладах, добротную одежду, утюги.

Вещи на обмен брали селяне – Игорь сам видел, как селянин за кусок сала выменял новые хромовые сапоги, даже не померив их.

Он остановился рядом с женщиной, продававшей старинные вещи – бронзовые подсвечники великолепной работы, чайный фарфоровый сервиз.

Люди проходили мимо – кому в войну нужны старинные подсвечники, когда надо элементарно выжить? В период невзгод продукты были главной ценностью при любой власти.

Женщина интеллигентной внешности в сильно поношенной одежде подняла на Игоря взгляд, полный надежды:

– Желаете купить?

Игорь наклонился, якобы разглядывая стоящий на земле подсвечник.

– Желаю! Фамильное золото желаю купить… Плачу рейхсмарками.

У женщины в глазах метнулся страх:

– С чего вы решили, что у меня есть драгоценности?

– Полагаю, что подсвечники – не последнее, что у вас есть. Дам хорошую цену.

Женщина окинула Игоря внимательным взглядом, видимо – он не произвел на нее впечатления солидного покупателя. Голытьба!

Игорь вытянул из кармана рейхсмарки, продемонстрировал их женщине и небрежно вернул в карман:

– Это не оккупационные марки.

На этом же базаре за рейхсмарки можно купить любые продукты – от деревенского сала до муки в мешках, сахара или тушенки. Конечно, можно было просто обменять одно на другое, что некоторые и делали. За золотое обручальное кольцо – полмешка муки. Продукты стоили дорого.

Женщина явно колебалась. Она боялась прогадать и опасалась, что ее элементарно обманут. Игорь мужчина, что ему стоит просто отнять понравившуюся вещь?

– Сами понимаете, такой обмен на базаре невозможен – посторонние глаза, полицаи.

Подозрительные личности по рынку шныряли – это были воры, карманники, полицейские в штатском.

– Скажите адрес, я приду поглядеть.

– Все равно я ничего не продам, идемте. – Женщина собрала вещи в саквояж.

Идти пришлось недалеко. Дом был старый, трехэтажный, дореволюционной постройки, красного кирпича.

В подъезде женщина заколебалась – она опасалась вести незнакомца в квартиру.

– На лестнице тоже опасно, – подтолкнул ее к решению Игорь. – Поверьте, я не грабитель.

Они поднялись на второй этаж, и женщина отомкнула дверь:

– Проходите.

Из соседней с гостиной комнаты вышел, держась за стену, дряхлый старик:

– Мария, у нас гости?

– Папенька, отдыхайте.

Старик вернулся в комнату.

Мария – имя скорее польское, у них Мария Магдалина в чести.

Женщина подошла к столу:

– Вот! – и выложила на стол две золотые вещицы: портсигар массивный, в углу рубин, и золотой перстень, судя по размеру, явно мужской.

Игорь повертел вещи в руках. Тяжелые, золота ушло много, но нет в них изящества, благородства происхождения. Австрияк на такие явно не купится.

– Простите, это все? Я думал увидеть нечто более изысканное.

Золото в квартире явно было.

Женщина обидчиво поджала губы, забрала со стола перстень и портсигар и удалилась.

Вернулась она с золотыми карманными часами.

У Игоря дыхание перехватило, когда он откинул крышку. Заиграла мелодия, вместо цифр на циферблате – маленькие бриллианты. На крышке часов – парящий ангел, на обороте – название известной швейцарской марки.

– Сколько же лет этому чуду?

– Не меньше ста. Еще мой прадед их носил.

– Я беру их. Сколько вы за них хотите?

– Право, я даже не знаю.

Речь дворянки, явно благородных кровей мадам.

Часы стоили дорого, но сколько, Игорь и сам не знал – даже приблизительно, он полагал, что цену назовет продавец. Игорь для вида собирался поторговаться, но купить.

И вдруг раздался голос старика:

– Они стоят не меньше трех тысяч!

Игорь опешил – это годовая зарплата лейтенанта вермахта! Он повернулся к старику:

– Вы о каких деньгах говорите? О какой валюте?

– О рейхсмарках, естественно.

Игорь полагал, что старик глуховатый, подслеповатый и выжил из ума. Однако тот разговаривал вполне трезво.

– Когда я был поручиком австрийской армии, мне именно столько предлагали, – пояснил старик. – Правда, тогда деньги имели совсем другой вес.

– Три тысячи – много! Часы в хорошем состоянии, но они не новые, – попытался поторговаться Игорь.

– Молодой человек, они ни разу не были в ремонте и вас не подведут. А если три тысячи для вас дорого, не берите, – и старик удалился в свою комнату.