Не сердитесь, Имоджин - Шарль Эксбрайя

Эндрю Линдсей поджидал даму прямо возле тропинки, ведущей в лесок, где стараниями Флутипола мисс Мак-Картри чуть не закончила дни в водах Лох-Веннахарского озера. Имоджин показалось, что Эндрю ужасно нервничает. Она объяснила это вполне понятным в такой ситуации лихорадочным волнением, ведь и сама она тоже чувствовала себя не совсем в своей тарелке.

— Спасибо, что пришли…

— А разве могло быть иначе, Эндрю?

— Все равно это очень любезно с вашей стороны… Куда бы вам хотелось пойти?

Желая создать как можно более благоприятную атмосферу для признаний — ведь любовь только выигрывает, когда к ней примешивается немного восхищения, — Имоджин предложила Линдсею показать ему то место, где она оказалась в озере. И они, как два влюбленных голубка, не произнося ни слова и держась поближе друг к другу, добрались до леса. Похоже, думала Имоджин, у Эндрю тоже горло пересохло от волнения. Когда они приблизились к берегу, над которым низко нависали густые ветки, Имоджин трагическим голосом произнесла:

— Вот здесь, на этом самом месте!

— Простите?..

— В озеро я здесь упала… — слегка разочарованно уточнила мисс Мак-Картри.

— А!.. Да-да, прекрасно…

Столь вопиющее безразличие она с готовностью объяснила себе тем, что Эндрю, должно быть, без конца повторяет про себя те заветные слова, которые собирается сказать возлюбленной, и слишком поглощен этими мыслями, чтобы отвлекаться на всякие второстепенные пустяки.

— Может, присядем?

— С удовольствием.

Он помог ей усесться под деревом, прямо у самой кромки воды. Легкий плеск волн придавал ясному солнечному дню какую-то особую безмятежность.

— То, что я хотел сообщить вам, мисс Мак-Картри, очень трудно передать словами, и я даже не знаю, с чего начать…

— А вы, Эндрю, просто слушайте, что говорит вам сердце…

— Сердце?.. При чем здесь сердце? А-а-а… ну да… у меня как-то, знаете ли, совсем выскочило из головы… конечно, сердце… Так вот, милая, дорогая мисс Мак-Картри, могу ли я льстить себя надеждой, что вы испытываете ко мне хотя бы капельку человеческой симпатии?

— Льстите, Эндрю, льстите…

— Спасибо! Мне так сейчас нужно на кого-то опереться… кто бы… не знаю, могу ли я осмелиться… в общем, опереться на человека, который бы испытывал ко мне хоть какую-то привязанность…

— Ну осмельтесь же, Эндрю…

— Спасибо! Так вот, мисс Мак-Картри, у меня большие неприятности!

— Неприятности?!

— Да, неприятности. Почему этот человек оказался в моей комнате? Уж не думаете ли вы, будто я сам верю тому объяснению, которое сочинил, когда опрашивали свидетелей? Нет, этот тип намеренно проник в мою комнату и ждал меня там, чтобы убить.

— Убить? Но с какой стати?

— Полагаю, он принадлежит к какой-то шайке, которая преследует нас с тех самых пор, как мы приехали в Калландер… Поскольку он часто видел нас вместе, то, возможно, вообразил, что мы с вами как-то связаны… и сперва попытался разделаться с вами, а потом решил устранить и меня… Как вспомню об этом…

Имоджин была глубоко разочарована. Может ли она рассчитывать в жизненных невзгодах на человека, под мужественной внешностью которого таится какой-то жалкий трусишка?

— Должна признаться, Эндрю, вы меня здорово разочаровали, — сухо заметила она. — Я представляла вас совсем другим… Хорошо, и чем же я могу вам помочь?

— Помогите мне удрать отсюда!

— Удрать?! Вот уж не припомню, чтобы я когда-нибудь вслух произносила это жалкое слово или хоть раз слышала его в отцовском доме! Кроме того, меня удивляет, что вы, зная, какая серьезная опасность нависла над нами обоими, думаете, как бы спастись самому, и собираетесь оставить в беде любимую женщину.

— Вот именно… то есть совсем наоборот, милая Имоджин, как вы могли подумать? Я как раз и хочу, чтобы мы уехали вместе.

— Мне очень жаль, Эндрю, но я вам здесь не помощница! В семье Мак-Картри не принято бросать дело на полпути… Откровенно говоря, Эндрю, я представляла себе вас совсем по-другому…

— Ну не сердитесь, Имоджин!

— А я и не сержусь. Просто мне немного грустно… Если уж вам так не терпится поскорее отсюда уехать, то почему бы просто не собрать пожитки и не сесть в первый попавшийся поезд?

— Честно говоря, я уже ходил на вокзал, но мне показалось, что за мной и там кто-то следил…

— Ну тогда наймите автомобиль!

— Да я уже пытался, но ведь об этом сразу же станет известно… К тому же около гаража слонялись какие-то подозрительные личности, которым там явно нечего было делать…

Эндрю лгал, и Имоджин прекрасно это знала. Все в нем было фальшивым — манера держаться, жесты, голос… Он позорно дрожал от страха, но совсем не по той причине, какую пытался подсунуть Имоджин. И мисс Мак-Картри с горечью поняла, что у Линдсея никогда и в мыслях не было предлагать ей руку и сердце. До нее стало постепенно доходить, какую дурацкую роль играла она во всей этой истории, и к горлу подступила ярость. В памяти настойчиво крутилась какая-то мысль, но ей никак не удавалось ее ухватить.

— Прошу вас, Имоджин, не откажите мне в этой услуге… Ведь вы… насколько мне известно… так надежно защищены… С вами вместе мне ничто не грозит… мы сможем добраться до Лондона, а уж там… будем по-прежнему встречаться… Я уже столько лет, дорогой дружочек, живу в одиночестве, и, если я вам хоть чуточку небезразличен… кто знает… глядишь, вместе нам…

Вот тут-то Имоджин и вспомнила, как сэр Генри говорил ей, что дал указание установить тайное наблюдение за всеми дорогами и вокзалами. В одно мгновение ей открылась вся неприглядная правда, и она ужаснулась своей наивности. Собрав волю в кулак, чтобы, упаси Бог, не задрожал голос, мисс Мак-Картри с обманчивым спокойствием проговорила:

— Вы подлый лжец, Эндрю Линдсей! И боитесь вовсе не друзей человека, которого я убила, а полиции. Вы просто не знаете, как унести ноги из Калландера, прихватив документы, которые у меня украли. Да-да, Эндрю Линдсей, чем больше я думаю, тем больше уверена, что вы самый гнусный подонок, мерзавец, какого свет не видывал!

— Но послушайте меня, Имоджин…

— И вовсе не случайно ваш сообщник проник к вам в комнату. Он явился за пакетом, который вы должны были ему передать! Как подумаю, что вы еще осмеливались ломать со мной эту любовную комедию…

— Я?! С вами?! Любовную комедию? Старая истеричка, психопатка, ненормальная! Да ведь это вы сами все время вешались мне на шею! Это чтобы я в вас влюбился?.. Господи, да вы посмотрите на себя в зеркало! Вот уж была умора, когда вы тут мурлыкали, как взбесившаяся кошка!

— Молчать, негодяй!

— Что, вздумала всех перехитрить? Идиотка несчастная, да мне ж про тебя все известно, я тебя насквозь видел! Только англичанин может быть таким дураком, чтобы поручить ответственное дело шотландке, да еще вдобавок ко всему впавшей в маразм!

Совершенно одуревшая под градом оскорблений и издевательств, Имоджин думала лишь об одном: только бы сдержаться и не заплакать перед этим негодяем. Она с трудом поднялась. Линдсей последовал ее примеру. Не соображая, что говорит, она горестно промолвила:

— А я-то… я-то думала, вы шотландец…

— Еще чего не хватало! У меня на родине вас всех одинаково ненавидят и презирают! Будь вы хоть англичане, хоть шотландцы или там валлийцы — все вы снобы спесивые, и настанет день, когда вы будете ботинки нам чистить! Слышали? Да-да, чистить ботинки!

— Кое-кто уже пробовал…

— Ничего, мы-то вас заставим! А пока что вы поможете мне бежать, чтобы я смог проскочить под носом у настырных сыщиков, которых ваш сэр Уордлоу расставил на всех вокзалах и дорогах… Мне надо во что бы то ни стало вывезти отсюда чертежи этого истребителя «Кэмбелл-777»!

— Так, значит, пакет все-таки у вас?

— А то как же! Вот он, держите!..

И Эндрю с вызовом вытащил из кармана злополучный пакет с надписью «Т-34» и покрутил им перед носом Имоджин, на которую это произвело приблизительно такое же впечатление, как мулета на разъяренного быка. Ее реакция была вполне достойна дочери Хайландни. С удивительным для дамы ее лет проворством схватив пакет, она, словно лань, галопом бросилась прочь. В первый момент слегка обалдевший от неожиданности, Линдсей мгновенно опомнился и стремглав кинулся следом. И хоть прыти на подступах к пятидесяти у Имоджин хватало на двоих, силы были уже не те. Очень скоро она поняла, что погоня настигнет ее раньше, чем она успеет добежать до дороги. И тогда инстинктивно — видимо, потому, что однажды это уже спасло ее от неминуемой гибели, — она круто развернулась и устремилась к берегу озера.

Добравшись до кромки воды, шотландка успела наклониться и, выронив драгоценный пакет, поднять тяжелый камень, на который собиралась наступить, чтобы перебраться через опасное место. Она уже замахнулась для удара, когда ей в горло вцепился Эндрю. И тогда Имоджин что было силы опустила булыжник на лысую башку противника. Из раны, заливая лицо жалкого негодяя, заструилась кровь, а из уст его вырвалось какое-то восклицание, смысл которого, сколько ни старалась, Имоджин так никогда и не смогла разгадать — что-то вроде «ох» или, может, «ой»? Единственное, в чем она была твердо уверена, — это не было победным криком «ура!». Эндрю зашатался, попятился к озеру, потом ноги его подогнулись, он навзничь рухнул в воду и уже больше не появлялся на поверхности.