Посол без верительных грамот - Сергей Снегов

— Я, однако, настаиваю на разговоре наедине.

— Ничего не выйдет, раз Мира не хочет, — добродушно разъяснил Пьер. — Ужасная женщина моя Мира, вы такой еще не встречали.

«Я и такого, как ты, пожалуй, еще не встречал, — подумал Генрих. — Недаром машина так долго билась с твоей зашифровкой. У тебя, собственно, и зашифровывать нечего, ты весь на виду».

Пьер продолжал, шумно засмеявшись:

— Я открою вам страшную тайну: без меня Мира худеет за сутки на килограмм.

— А ты без меня на килограмм толстеешь, — заметила Мира.

— Худеет? — переспросил Генрих мрачно. Он недоверчиво поглядел на Пьера: — Толстеете?

— Худеем и толстеем! — воскликнул толстяк. — Она без меня ничего не ест от тоски, а я объедаюсь веселящим туманом, чтобы заглушить скорбь. Так что не заставляйте нас уединяться друг от друга, а говорите спокойно.

«Ничего я говорить не буду, — размышлял Генрих. Вот нажму на кнопку — и оборвется наша говорильня, и не понадобятся объяснения. Все равно я не скажу, какую роль ты можешь сыграть в общественном подъеме дельтян, даже о Стелле я не скажу, к Стелле ты устремишься всей душой, еще не зная ее, а узнаешь — полюбишь без памяти, куда сильнее влюбишься, чем в эту Миру, и не будет больше в твоей жизни Миры, а будет предназначенная тебе высшей справедливостью Стелла...»

Он вынул из кармана передатчик и положил на колени кнопкой вверх. Одно нажатие пальца — и будет поставлена желанная точка на затянувшемся разговоре.

— Дело в том, что мое предложение секретное, — начал Генрих.

Начало было неудачное: секретов Генрих не имел. Пьер, подумав, опроверг Генриха:

— У вас, возможно, есть секреты от меня, но тогда зачем ими делиться со мной? А у меня секретов от Миры нет.

— И не будет, — добавила Мира с вызовом. Нажму кнопку — и точка на объяснении, вяло думал Генрих, падая духом. На уродливом лице Пьера играла беззаботная улыбка, черные глаза Миры впивались в Генриха. Интересно, думал Генрих, как она почувствовала, что над ее головой собралась гроза? Вот же дьявольская настройка души — и без специальных излучений ощущает таинственную опасность!

— Я собирался пригласить вас на Землю в командировку, — сказал Генрих. — Но одного...

— Исключено! — одинаковыми голосами воскликнули Пьер и Мира.

— Я и сам теперь вижу, что исключено, — согласился Генрих.

Он встал, и передатчик со стуком ударился о пол. Прежде чем он успел схватить его, передатчиком завладела Мира. Вскрикнув, Генрих вырвал коробочку из ее рук.

— Что с вами? — спросила Мира с испугом. — Вы так побледнели, друг!

— Вы не нажали на эту кнопочку? — волнуясь, спросил Генрих. — Вот эту кнопочку — видите? Вы случайно не нажали на нее? Только не скрывайте правды!

— Нет, не нажала! — быстро ответила Мира. Ужас Генриха мгновенно передался ей. — Даже не дотронулась, уверяю вас!

— А на кнопочку надо нажать? — поинтересовался Пьер. — Дайте-ка эту штучку мне, я отлично нажму.

Генрих с грустной улыбкой спрятал передатчик в карман.

— Именно этого и не надо делать. Разрешите пожелать вам долгой жизни, друзья. Счастья вам дополнительного не желаю, у вас его хватает.

6

— Не мог я этого сделать, — оправдывался через час Генрих перед братом. — Она так на меня смотрела... Поищем других путей. Впрочем, можешь назвать меня дураком...

Рой молча переливал из бутылки в стаканы плотный цветной туман. Когда синеватый дым заклубился у краев, Рой протянул свой стакан Генриху.

— Выпьем за дураков! — сказал Рой. — Я имею в виду хороших дураков, — добавил он педантично.

— Все-таки лучше было бы специализировать нашу машину для розыска преступников и опасностей. Напрасно мы уступили Боячеку, — запоздало посетовал Генрих, после того как осушил стакан.

ЭКСПЕРИМЕНТ ПРОФЕССОРА БРАНТИНГА

1

Когда Генриха одолевала хандра — а это случалось регулярно после каждого завершенного эксперимента, — он сторонился людей. Даже сотрудники лаборатории старались в эти дни поменьше его беспокоить, а Рой вставал между ним и посетителями прямо-таки непреодолимым барьером. Любая мелочь раздражала Генриха, когда он впадал в такое состояние, общение с другими людьми становилось, по мнению Роя, слишком для брата трудным.

Собственно, Рой опасался не того, что Генрих сорвется и наговорит посетителям грубостей. Дело обстояло как раз наоборот. Генрих так боялся впасть в резкость, что становился преувеличенно мягким. Он быстро уступал, без сопротивления взваливал на себя и брата нежелательные задания, слишком легко давал отнюдь не легко выполнимые обещания. «Самая скверная твоя черта — это твоя поспешная доброта, когда ты не в духе!» — выговаривал Рой брату, и тот сокрушенно опускал голову, если был и в этот момент не в духе, или с раскаянием отшучивался, если настроение выпадало хорошее.

И странное дело Сильвестра Брантинга — Рой долго вспоминал о нем с неудовольствием — свалилось на плечи братьев как раз в момент, когда Генрих после какого-то сложного эксперимента отдыхал в тоскливом одиночестве, а Рой, срочно вызванный на Меркурий, оставил на три дня брата без опеки.

Генрих лежал на диване с закрытыми глазами и не то дремал, не то грезил в полной уверенности, что один в своей комнате. Но когда он раскрыл веки, то обнаружил, что напротив в очень неудобной позе, словно на старинном деревянном стуле, сидит в силовом кресле незнакомый мужчина.

— Что вы здесь делаете? — возмущенно спросил Генрих, вскакивая.

— Жду, пока вы проснетесь, — быстро ответил незнакомец. — Только это, только это, уверяю вас!

— Но я не сплю! С чего вы взяли, что я заснул? Генриху показалось, что незнакомец растерялся. Он выпрямился, подумал, поджал губы и нерешительно сказал:

— Тогда... Нет, наверно, не так! Лучше по-другому... Да, определенно лучше! Значит, так: наверно, я просто жду, когда вы обратите на меня внимание.

— «Наверно», «определенно»! Способны ли вы объяснить, зачем явились ко мне?

Незнакомец оживился. Во всяком случае, в его голосе пропало напряжение. И сразу стало ясно, что он словоохотлив.

— Собственно, я только этого и желаю — объясниться. Не буду скрывать: ради объяснения я сюда и явился без приглашения и разрешения. И можете не сомневаться, объяснение будет искренним и полным, таким, я бы даже выразился, всеосвещающим... Вам не придется сетовать, что я что-либо утаиваю, или недосказываю, или, говоря проще, искажаю.