Сравнительная социология - Коллектив авторов

Сравнение Индонезии и Нигерии свидетельствует о том, что демографическое развитие страны тесно вписано в ее общеполитический контекст. В Индонезии демографическая политика стала важным составным элементом нового курса, который проводил президент Сухарто, пришедший к власти после трагических событий 1965–1966 гг. – попытки государственного переворота, его подавления и последовавших за этим массовых репрессий, в результате которых были убиты сотни тысяч людей. Новая власть сумела подключить к программе снижения рождаемости региональную бюрократию, найти стимулы для активного участия в ней деревенских общин и убедить мусульманское духовенство не противодействовать мерам правительства [Barnwal, 2004]. В Нигерии череда военных переворотов, постоянные конфликты на религиозной и этнической почве не позволяют проводить демографическую политику. Если демографическая политика Индонезии, наряду с ее быстрым экономическим развитием, привела к снижению СКР до 2,3, то в Нигерии рождаемость снижается крайне медленно и СКР составляет 5,6.

Сравнительный анализ различий в демографическом развитии крупнейших развивающихся стран мира позволил выявить ряд ключевых факторов, влияющих на успехи и неудачи демографической политики. Во-первых, к ним относятся особенности сложившихся в стране институтов, прежде всего тех из них, которые определяют отношения между обществом и властью. Во-вторых, важную роль играет умение властей найти тот вариант действий, который способствует социально-экономическому развитию страны и при этом не вступает в непримиримый конфликт со сложившейся в ней системой институтов. Многое зависит от наличия или отсутствия у правительства возможности выстроить «вертикаль» демографической политики и задействовать в ней региональные власти и местные общины. В-третьих, нельзя сбрасывать со счетов непредвиденные «зигзаги» политической и экономической жизни. Дж. Макниколл предложил для обобщения всех этих факторов лаконичную формулу – «историческое наследие, политика, обстоятельства» (“legacy, policy, circumstances”) [McNikoll, 2009].

Развитые страны. Сравнительный анализ институтов оказался весьма плодотворным и при исследовании причин, по которым уровни рождаемости в развитых странах заметно отличаются друг от друга. Долгое время считалось, что модернизация неизбежно влечет за собой снижение рождаемости. Однако сейчас это утверждение верно лишь для развивающихся стран. В настоящее время в развитых государствах зависимость между уровнем развития и рождаемостью носит более сложный характер.

Для стран, индекс развития человеческого потенциала (далее ИРЧП) которых превышает величину 0,9, имеет место прямая корреляционная зависимость между ИРЧП и уровнем рождаемости [Myrskyla et al., 2009]. При этом высокая величина среднедушевого дохода является необходимым, но не достаточным условием относительно высокой рождаемости. В развитых странах величина СКР, превышающая 1,85, наблюдается только в государствах с очень высоким (более 23 тыс. долл.) уровнем среднедушевого дохода; ни одной из европейских стран с более низкими уровнями дохода населения не удалось приблизиться к этому показателю (рис. 2.1). Однако высокий среднедушевой доход сам по себе не является гарантией более высокой рождаемости. В государствах Южной Европы, немецкоязычных странах, а также в Японии, Южной Корее, Гонконге и Сингапуре рождаемость, несмотря на высокие уровни среднедушевого дохода, очень низка.

Сравнительный анализ причин, обусловливающих данный феномен, осуществлялся демографами развитых стран в нескольких направлениях. Во-первых, изучались возможности совмещения материнской и профессиональной ролей женщин в разных странах. Во-вторых, анализировались межстрановые различия в отношении общества к внебрачным союзам и рождению детей вне брака. В-третьих, исследовался вопрос о том, в какой мере внебрачная рождаемость связана с новой «постматериалистической» системой ценностей, а в какой – вызвана тем, что женщинам из социально неблагополучных групп населения труднее найти надежных мужей и отцов для своих детей.

Рис. 2.1. Рождаемость в развитых странах и в России. Примечание: страны с СКР менее 1,45 и более 1,85. Источник: [Доклад …,2013; OECD Family …., www.oecd.org/social/family/database…].

Анализ первого из названных направлений обнаружил общие черты между странами, рождаемость в которых является очень низкой: Испанией, Италией, Южной Кореей и Японией. Выяснилось, что во всех названных странах замужние женщины испытывают существенные трудности на рынке труда, а государственная семейная политика, содействующая сочетанию профессиональной и родительской ролей, выражена слабее, чем во Франции и Северной Европе. Ряд исследователей полагают, что низкая рождаемость в ФРГ связана с тем обстоятельством, что социальная политика в этой стране долгое время была ориентирована на модель семьи, в которой муж является «добытчиком», а жена – неработающей домохозяйкой и воспитательницей детей. Корреляционная зависимость между женской занятостью и рождаемостью в странах ОЭСР за последние десятилетия сменила свой знак. Если тридцать лет назад рождаемость была выше там, где занятость женщин являлась низкой, то теперь более высокой женской занятости соответствует и более высокая рождаемость.

Иными словами, неуверенность в перспективах на рынке труда приводит к тому, что женщины отказываются от деторождения.

Исследование второго направления показало, что рождаемость является наиболее низкой в тех развитых странах, где рождение детей во внебрачных сожительствах не распространено. К ним опять-таки относятся государства Южной Европы, Южная Корея и Япония. В этих странах женщины, как и в Северной и Западной Европе, не стремятся к раннему вступлению в брак. Однако в Северной и Западной Европе низкая брачная рождаемость компенсируется высокой рождаемостью вне брака, тогда как на юге европейского континента, а также в Южной Корее и Японии этого не происходит.

Анализ третьего направления в известной степени связан со спорами вокруг второго демографического перехода – изменений в демографическом поведении, начавшихся в 1970-е годы на севере и западе Европы. К числу таких изменений относятся: более раннее вступление в интимные отношения; распространение внебрачных союзов; повышение возраста рождения первого ребенка; рост доли рождений, происходящих вне зарегистрированного брака, в общем числе рождений. Теория второго демографического перехода, разработанная нидерландским демографом Д. Ван де Каа и бельгийским демографом Р. Лестагом, описывает ценностную основу этих изменений [Ван де Каа, 2002]. Опираясь на данные европейского сравнительного исследования ценностей, представители данной теории утверждали, что названные демографические изменения связаны с распространением «постматериалистических» и «нонконформистских» ценностей. К ним относятся личная автономия, свобода самовыражения, стремление к самореализации, потребность в признании и т. д. Теория второго демографического перехода предсказывает все большее распространение демографического поведения, характерного для жителей Северной и Западной Европы, за пределы этого региона [Lesthaeghe, 2010]. При аргументации этого вывода указывается, среди прочего, на тенденцию к росту внебрачной рождаемости во многих странах.

Критики данной точки зрения указывают на то, что рост внебрачной рождаемости происходит не во всех странах. В России, например, доля внебрачных рождений, достигнув своего максимума в 2005 г., начала затем снижаться (12,7 % – 1987 г., 30,0 % –2005 г., 23,0 % – 2013 г.). Кроме того, внебрачное рождение необязательно является свидетельством приверженности матери ребенка «постматериалистическим ценностям».

В пользу последнего вывода свидетельствует тесная обратная корреляция между долей внебрачных рождений и ожидаемой продолжительностью жизни, зафиксированная при сравнении 83 субъектов Российской Федерации [Клупт, 2010]. Это позволяет предположить, что немалая часть внебрачных рождений в России обусловлена не вторым демографическим переходом, а бедностью, алкоголизмом и плохими жилищными условиями, интегральным индикатором которых выступает низкая продолжительность жизни. К такому же выводу приводят и результаты, полученные на основе сравнения индивидуальных биографий [Perelli-Harris, Gerber, 2011], согласно которым в России более высокая внебрачная рождаемость типична для менее образованных женщин. Это обусловлено тем, что вероятность вступления в брак после внебрачного зачатия у них ниже, чем у женщин с более высоким уровнем образования. Таким образом, внебрачная рождаемость в России – «двуслойный» феномен. В более благополучном социальном слое внебрачную рождаемость действительно можно рассматривать как элемент второго демографического перехода. В менее благополучном слое внебрачная рождаемость является вынужденной и не связана с приверженностью «постматериалистическим» ценностям. Различия между рождаемостью в социально и экономически благополучных устойчивых внебрачных союзах и «вынужденно внебрачной» рождаемостью практически важны, так как их необходимо учитывать в социальной и демографической политике. В первом случае паре, образующей союз, не требуется поддержка государства, выходящая за рамки помощи обычной благополучной семье; во втором случае одинокая мать остро нуждается в дополнительной социальной помощи государства.