Братья Кеннеди. Переступившие порог - Николай Николаевич Яковлев

Противники не могли выдержать могучего натиска денег, энергии кандидата и его друзей. В «Истории президентства Кеннеди», выпущенной «Нью-Йорк тайме», сказано: «Сколько стоила эта кампания, сказать нельзя, как и в отношении всех других избирательных кампаний Кеннеди. При честолюбии и возможностях его отца деньги можно было беззаботно бросать на ветер». Печать сообщала, что, по самым скромным подсчетам, истрачено 250 тысяч долларов. Противникам оставалось только отругиваться, обзывать Джона «маленьким бедным богачом», «проходимцем» и другими малолестными эпитетами. Джон страдал. Все время на ногах, а корсет, оберегающий позвоночник, больно врезается в тело. Единственное утешение – ожидание горячей ванны вечером, но утром опять всходит солнце и снова работа. Он победил. Собрал на предварительных летних выборах 42 процента голосов. Выборы в конгресс в ноябре 1946 года ознаменовались куда большим успехом: 69 тысяч против 26 тысяч голосов.

Сразу после выборов Дж. Кеннеди разъяснил причины своей победы: «В политике своевременность почти все. На выборах я был единственным кандидатом, участвовавшим в войне, и если бы мой брат Джо не был убит, то конгрессменом оказался бы он».

Отныне Джон Кеннеди сидел на надежном месте в конгрессе – он опирался на округ, где победа на очередных выборах была обеспечена. Здесь Кеннеди переизбирался еще два раза – в 1948 и 1950 годах. Популярность конгрессмена подкреплялась широким патронажем – содействием в получении выгодных мест. Он уяснил и другую истину – партия значила мало, нужна личная организация. «Я и есть вся демократическая партия в моем избирательном округе», – говорил Джон Ф. Кеннеди.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ БУДНИ

«Как вам понравится, – полушутливо-полусерьезно возмущался конгрессмен Дж. Кеннеди, открывая дверь своей канцелярии, – в лифте мне только что приказали: «Парень, четвертый этаж!» 29-летний Джон мало походил на избранников нации, свивших гнездо в Капитолии. Небрежно одетый, иной раз с дурно повязанным галстуком, в мятых брюках хаки. Он нашел, что удобнее всего протирать очки рубашкой, вытащив ее из брюк. Так однажды и произнес речь в палате представителей – белый хвост рубашки колыхался в такт жестикуляции оратора. Он выглядел мальчишкой, много моложе своих немногих лет. Зеленый студент, из чистого любопытства бродивший в лабиринте величественного здания высшего законодательного органа республики.

Джон не стремился исправить впечатление. Его случайно выбрали в комитет палаты представителей по вопросам труда и просвещения. Некий поседевший под сводами Капитолия лоббист на заседаниях комитета неизменно обращался к конгрессмену: «Барышня!» Кеннеди не обращал внимания. Ему ничего не стоило сбежать с серьезного обсуждения на ближайшую футбольную площадку гонять мяч с кучей белых и черных подростков. Много позднее крупный политик Дж. Кеннеди признавался: «Там, в палате представителей, все мы были червями, в масштабах страны на нас почти не обращали внимания», а затеряться среди 435 депутатов было немудрено.

Оценка эта точно измеряет размах усилий представителя от 11-го округа штата Массачусетс. Как-то, зайдя на заседание, Кеннеди высказался против антирабочего билля Тафта – Хартли. Введение закона, предупредил оп, «вызовет реакцию слева», что может уничтожить систему свободного предпринимательства. Закон прошел. Кеннеди получил признательность лидеров организованного рабочего движения. В острых дебатах по жилищному строительству Кеннеди крепко выругал Американский легион, требовавший исключительных льгот для ветеранов. «Руководство Американского легиона, – говорил он, – не выдало для блага страны ни одной конструктивной идеи с 1918 года». Вместе со своим другом, малоизвестным тогда сенатором Дж. Маккарти, он донес святую истину до сознания миллионов через национальную радиосеть.

Во второй половине 40-х годов прозвучали последние речи Джозефа П. Кеннеди. Видя «справедливый курс» Гарри Трумэна, он ощутил острую потребность высказаться. Старик поносил «безусловное сползание к государственному контролю», что «убьет всю инициативу». В Англии лейбористское правительство на практике претворяло в жизнь идеи фабианского социализма. Г. Ласки звал США последовать примеру своих друзей. «Я знал Ласки, этого высокомерного апостола анархии», – гремел в ответ Джозеф.

Обращаясь к своим друзьям – светилам делового мира Америки, Джозеф Кеннеди учил: «Дело бизнесменов объяснить нашу экономическую систему народу. Они обязаны так же хорошо справиться с этим, как с выпуском собственных товаров. Если преимущества нашей системы над другими не будут поняты всеми, тогда нет оснований ожидать, что тенденция к усилению вмешательства государства будет пресечена… У верящих в наше конституционное правление – последний шанс. Ныне мы должны победить или проиграть». С этих позиций Кеннеди звал заняться внутренними делами, одновременно сократив внешние обязательства Америки. А говорилось это как раз тогда, когда провозглашалась «доктрина Трумэна».

Что мог возразить Г. Трумэн эксцентричному старику. Повторять совет, который он неизменно давал друзьям с 1944 года: «Не пей шотландское виски, пей виски других сортов. Ибо каждый раз, как ты глотаешь шотландское виски, ты кладешь деньги в карман Джо Кеннеди»4. Тогдашний президент рассуждал по-простому, а для молодого гарвардского историка профессора А. Шлезингера представился удобный повод внести классовое сознание в умы миллионеров и тем самым широко продемонстрировать свой интеллект. В мае – июне 1947 года в журнале «Партизан ревю» А. Шлезингер с высот теории нетерпеливо объяснял Кеннеди и К°, что Джозеф являет собой «трусость, рационализированную в терминах высшей морали». Шлезингер писал: «Даже в Америке, на родине капитализма, инстинкт смерти деловой общины заходит дальше обычных границ политической некомпетентности… Внешняя политика деловой общины трусость… Чрезвычайно типично в этом отношении величайшее нежелание взяться как следует за русских. Не кто другой, как дуайен американских капиталистов Джозеф П. Кеннеди, недавно доказывал, что США не следует сопротивляться распространению коммунизма. Больше того, по его словам, США должны «разрешить коммунизму пройти проверку вне пределов СССР, если в том состоит судьба и воля некоторых народов».

Шлезингер негодовал – идти по пути, рекомендованному Джозефом Кеннеди, означало бы «снять все нынешние препятствия завоеванию Советами Европы». Профессор требовал обратного – немедленного приступа к «громадным программам экономического восстановления» за рубежом, активной поддержке в других странах «некоммунистических левых партий». Все это, конечно, рискованно, признавал он, но в любом случае «нужно бороться против инстинкта смерти капиталистов, пример чему дает г-н Кеннеди». В ходе борьбы против коммунизма парламентский социализм, по мнению Шлезингера, мог бы быть очень полезен: «По-видимому, нет непреодолимых препятствий постепенному распространению социализма в США через серию новых курсов».

Молодой конгрессмен мудро избежал спора по поводу внешних дел, но, не приняв прямо вызова Шлезингера, в последующие годы все же посильно защитил экономические теории отца. В речи в 1950 году Джон с большим неодобрением отозвался о том, что «ныне красной нитью через помыслы и дела народов всего мира проходит стремление