Приключения Григория Половинки (сборник) - Всеволод Нестайко

- Вадька! Давай кричать на помощь! Я не могу, Вадька. Мы сейчас разобьемся!

- Стой! Не надо пока! Может...

- Ничего не может...

И тут Натка поняла, что «невесомых» космонавтов надо спасать. Еще мгновение - они сорвутся и... не надо тогда космоса - на земле тоже можно прекрасно разбиться.

Натка вздохнула и сквозь слуховое окно вылезла на крышу. Крыша была противно скользкий и наклонный. Натка на животе подползла к краю и заглянула в щель.

Вадька и Борис болтались на веревках, как два черви. У Бориса пояс подъехал почти под мышки, и ноги болтались, как у кукольного Петрушки. У Вадьки, наоборот, пояс съехал ниже пупа - он висел вниз головой и, как младенец, болтая ногами, боясь совсем выпасть из пояса.

Оба жалобно кряхтели и стонали.

- Ой мальчики, я сейчас! - Заголосила Натка. - Повесите еще немножко! Повесите, мальчики, не падайте! Я сейчас!

И она быстро направилась в слуховое окно.

Натка в отчаянии бегала по чердаку, все время приговаривая:

- Повесите, мальчики, я сейчас! Повесите, мальчики, я сейчас!

Хотя оттуда они, конечно, не могли ее слышать.

 «Как же помочь? Как помочь?» - Прыгало в голове.

Вдруг Натка увидела длинную деревянную жердь с железным крючком-тройником на конце. Этой штуковиной дворник дядя Степа всегда выковыривал мусор в канализационных колодцах, чтобы не забивало трубы. Не задумываясь, Натка схватила шест и потащила на крышу.

Она осторожно опустила шест и попыталась зацепить Вадьку за ногу. Но крючок соскакивал и не цеплял. Тогда она зацепила Бориса за штаны. Получилось.

Натка вовсю потащила вверх. От напряжения потемнело в глазах. Все же Натка была девочка! Нет, не вытащить ей Бориса - сил не хватает. Вдруг раздался треск, брюки порвались, и крючок сорвался. Натка растерянно думала, что делать. Наконец поняла. Опустила шест вторым концом и крючком зацепила за желоб.

- Хватайся, Борька! Лезь!

Борька пыхтел, как паровоз.

Натка схватила его за воротник и тащила до боли в пальцах. И - о радость! - Наконец Борис на крыше.

Уже вдвоем, совместными усилиями, с помощью той же шеста они выловили Вадьку.

И вот Вадька и Борис стоят перед Наткой. Борька белый, как молоко, Вадька красный, как помидор (от прилива крови; попробовали бы вы повисеть вверх ногами!). В обоих дрожат губы и глаза большие-большие, совсем не мальчишеские, а просто детские, перепуганные.

И тут Натка не выдержала - она ​​все же была девочка...

- Чего плачешь? - Тихо и растерянно спросил Вадька.

Она не ответила.

Вадька переглянулся с Борисом и сказал еще тише:

- Да ты просто молодец, Натка! Ты просто нас спасла. Без тебя мы бы просто, я уже даже не знаю...

Натка все еще плакала.

Тогда, преодолевая волнение, Вадька сказал:

- Слушай, знаешь, а ты тоже готовься с нами, хорошо?

- Ага, - сказал Борис, гладя рукой разорванные штаны.

- И, возможно, ты будешь второй в мире космонавткой. После Терешковой. Хочешь? Космо-Наткой! - И Вадька, засмеявшись с собственного остроумия, добавил: - Я серьезно, вовсе не смеюсь.

Натка улыбнулась, сквозь слезы. ей почему-то вспомнился вдруг сказочный козлик, которого так искренне оплакивали когда вдвоем с Вадькою...

Ябеда

- Я больше не буду! Ну, честное слово!

- Что ж, поверю. Только это уже последний раз. Понял? Когда хоть что-то - ты не поедешь... Некий хулиган растет, а не парень. Больше церемониться с тобой не буду.

- Хорошо, мамочка. Вот увидишь, вот увидишь.

Валька вздохнул. И в душе он поклялся: «Хватит! Все! Больше этого не будет! »

Не впервые Валька давал себе такие клятвы, не впервые каялся - легкомысленная он был человек. Но теперь он решил окончательно: сколько можно! Только и слышно: «Ваш Валька ударил Борю», «Ваш Валька оборвал веревку с бельем», «Ваш Валька залез в собачью конуру и лаял...» И просто невыносимо смотреть в глаза маме, когда она упрекает: «Опять? Ну почему ты не можешь вести себя, как Толя?»

Ох, этот Толя - толстый губастый Толька, двоюродный Валькин брат! Почему все считают его таким хорошим? Конечно, он отличник и ежедневно чистит зубы. Конечно, он не стреляет из рогатки и не ездит на трамвайной колбасе... Но он не умеет плавать и не умеет кататься на коньках. И плакса он - как последняя баба. Через четверки готов крокодиловы слезы лить. А когда они были моложе и им случалось драться, Толя всегда бил Валька, потому что был на полгода старше и сильнее. Причем избит Валька молчал, а Толя ревел. Бьет и плачет, бьет и плачет. И выходило, что виноват, конечно, Валька - он, мол, обидчик, он хулиган. И так всю жизнь...

Но Толе не надо исправляться. Исправляться надо Валька.

Мама пошла. Дома - никого. Поскучав немного в комнате, Валька идет во двор. На лице у него печаль и тоска. Такое лицо у него бывает тогда, когда ресниц болен или когда пишет в классе контрольную.

С площадки раздаются крики, свист, шум - ребята играют в футбол. Кто, завидев Валька, кричит:

- Валька, давай сюда, нам нападающего очень надо.

Валька вздыхает:

- Не хочу.

И собственный голос кажется чужим, незнакомым. Как хочется Валька поиграть в футбол! Нет, опасно. Разве в прошлый раз он умышленно «бортанул» Игоря? Совершенно случайно, в азарте. А сколько крику было: «покалечил ребенка!»

Покалечил... Вот как гоняет мяч «калека»!

Подходит Алик, худенький щуплый паренек, он плохо играет в футбол и поэтому почти никогда участия в игре не участвует.

- Пошли на трембуле покатаемся.

 «Трембуль» - это трамвай, кататься на нем «зайцем» - страшная наслаждение.

Но Валька качает головой.

- Пхи, - говорит Алик и отходит.

 «Тебе, конечно, «пхи»! Тебе не надо исправляться».

Ярко сияет солнце, чирикают воробьи, дребезжат на улице трамваи, и весело шумят на площадке футболисты. Жизнь, полную соблазнов и радостей, бурлит вокруг.

А тут исправляйся.

Это очень скучно, но что поделать...

Для решения вообще исправиться, у Вальки есть одна очень конкретная причина. Сегодня в четыре должен подъехать дядя Володя и взять его с собой на охоту. Дядя Володя, мамин брат, заядлый охотник, имеет свою «Волгу» и, когда сезон, каждую субботу ездит на охоту. То в Иванковский район, в леса, то на речку Удай, то под Чернигов. Уже давно он обещает взять с собой Валька и Толю. Но все как-то не получается: то погода неподходящая, мама не пускает, то (и это чаще) места в машине не хватает - столько взрослых охотников. А сегодня обещал точно. И едут они не куда-нибудь, а в село Деймановка, что на Удай-реке.

 «Места, - говорит дядя Володя, - Эльдорадо! Камыши - три метра высотой. Заросли - просто джунгли. Дичи - как навоза. И кряквы, и чирки, и лысухи, и бекасы, и чего только нет! »

Ночевать тут же на берегу, в палатке. Вечером рыбы наловлю, ухи на костре сварят. Дядя Володя с товарищами-охотниками истории разные рассказывать до самой ночи, пока не погаснут в очаге последние угольки. Нет ничего лучше на свете, как вот лежать на сене у костра, смотреть в огонь и слушать рассказы взрослых о всяких интересных случаях... Искры из костра летят в небо и становятся звездами, в реке сбрасывается рыба, где в камышах изредка вскрикивает то птица...

А на рассвете - на лодку и в камыши. Осторожно, без звука гребет дядя Володя, с тихим шорохом раздвигает лодка заросли. Клубится, стелется по воде туман. Сидя на корме, ежишься от утренней прохлады. Вот медленно выплывает из-за камыша солнце - большое тускло-белый круг. Сейчас на него еще можно смотреть, и не больно глазам. А через несколько минут оно разгонит туман и засияет так, что невольно зажмуришься.

И вдруг - плюс-плюс-плюс! Хлоп-хлоп-хлоп! Фш-шш... - с плеском срывается из воды и взлетает кряква.

Дядя Володя хватает ружье:

Бах! Бах!

И летит, вытянув длинную шею и часто-часто махая крыльями, красавица кряква.

- Эх, промахнулся! - Смущенно говорит дядя Володя, переламывая ружье и вынимая гильзы, дымятся и остро пахнут порохом.

А сердце у тебя бьется так сильно, как у той самой кряквы, что вдалеке полетела над камышами.

Но все это Валька пока знает только из рассказов дяди Володи. Валька еще никогда не был на охоте, ни разу в жизни.

Слоняется Валька по двору, места себе не находит.

И Вдруг мысль мелькнула у него: а чего это он все время так пассивно исправляться, только беречься, чтобы чего не натворить. Ведь можно и активно исправляться, - совершить нечто благородное и хорошее.

Это даже интересно.

Интересно это, любопытно, но и нелегко.

Благородное что. Спасти утопающего или вынести из пожара младенца. Но где ты возьмешь пожар, как ее нет! А утонуть в них во дворе можно, разве что воткнув голову в ведро с водой...

Заступиться за малыша? Или помочь какой-нибудь бабушки нести корзину?