У собачьего древа - Валерий Квилория

Мальчишки совсем растерялись, не зная, на что отважиться: то ли бежать к термитнику, где затаился подозрительный поросёнок, то ли бежать от поросёнка навстречу невидимой опасности.

Прошла секунда, пять, десять, полминуты, минута… Вокруг тишина. Среди башенок термитника всплыла голова Жореса с испуганными глазами.

– От кого спасаться? – спросил у него Лера.

– На Земле полное равноправие и никаких хищников, – напомнил Шурка.

– Как от кого? – недоумённо захлопал длинными ресницами жираф. – От инопланетных тунцов с крыльями.

– Гд е вы их видели? – оглянулся в страхе Лера.

Жираф задумчиво скосил глаза на нос, рассматривая на нём какую-то мушку.

– Нигде я их не видел, – наконец, признался он. – Вы побежали – и я побежал. Думал, за вами тунцы гонятся.

– А вы откуда знаете, что они нас ищут?

– Да об этом весь мир знает. Даже Аардварк.

– А это кто?

Не успел Жорес ответить, как земля перед термитником зашевелилась. Ещё миг – и из образовавшейся норы высунулась морда длинноносого поросёнка.

– Аардварк – это я, – заявил он, отплёвываясь от прилипшей к пятачку земли.

– Значит, вы наш, землянский? – перевёл дух Шурка.

– Ещё какой землянский, – ответил за поросёнка жираф. – С африканского Аардварк так и переводится – земляная свинья.

– Ага, – понял Шурка. – Значит, вы во время опасности в землю зарываетесь?

– Верно-верно, – подтвердил Аардварк. – За пять минут я могу вырыть яму глубиной в целый метр.

И он показал свои длинные и острые когти: – Видали, какой у меня шанцевый инструмент[114]?

Лера подошёл ближе.

– Ничего не понимаю, – помотал он головой. – Вы что, чернобыльский поросёнок?

– Чего-чего? – покосился на него Аардварк.

– В том смысле, – пояснил Лера, – что под воздействием радиации в вашем организме произошла мутация[115], и вы из

обычного поросёнка превратились в такого ненормального.

– Что тут ненормального? – обиделся длинноносый поросёнок. – Я всегда таким был.

– Значит, ваш папа или ваш дедушка облучился, – стоял на своём Лера. – Я слышал, в Африке есть урановые рудники, где очень большая радиация.

– И папа мой был таким всегда, и дедушка, и прапрадедушка, и дедушка прапрадедушки! – совсем рассердился Аардварк. – И вообще, не мешайте, я со вчерашнего вечера ничего не ел!

Тут он примерился и одним ударом лапы пробил в термитнике дыру.

– Что вы делаете?! – испугались друзья. – Вас же термиты закусают!

Новая атака

Но поросёнок и ухом не повёл.

– Теперь я буду ужинать, – покосился он на выбежавших из дыры термитов.

Высунул из-под поросячьего пятачка длинный липкий язык и слизнул термитов одним махом.

– Это были солдаты! – хрюкнул Аардварк с наслаждением. – Очень вкусные и храбрые солдаты. Они вступают в смертельную схватку с противником и погибают, а рабочие термиты в это время заделывают дыру в термитнике.

На смену съеденным солдатам выбежал новый отряд смельчаков. Поросёнок слизнул их с такой же лёгкостью, как и первых.

– А рабочих термитов я оставлю на закуску, – пояснил он.

– Так вы муравьед? – предположил Лера.

– Какой я вам муравьед! – нахмурился длинноносый Аардварк. – Я трубкозуб!

И слизнул очередную партию термитов. А после всунул свой длинный нос в дыру и закатил глаза от наслаждения.

– Ах, как вкусно, – глухо донёсся из термитника его голос.

Лера посмотрел на жирафа.

– Что он там делает?

– Слизывает термитов.

– А почему он трубкозубом назвался?

– А у него зубы такие, как трубочки, вот и трубкозуб, – пояснил Жорес и вдруг выпучил глаза от удивления.

Воздух перед термитником сгустился, и взорам друзей открылась битва между летающими тунцами и депутатами в зале Лиги. Пригвоздив к матрасу стальными клювами слона, стая тунцов развернулась и понеслась на мальчишек.

– Мама!! – заорали они от неожиданности.

А трубкозуб тут же расширил своими мощными когтями дыру в стене и запрыгнул в термитник. Друзья, не помня себя от ужаса, бросились за ним.

Видение боя ещё немного пошумело и растаяло в воздухе. Первым из термитника выскочил Лера.

– Ой! Ай! – приплясывал он, пытаясь вытряхнуть из-под одежды белых муравьёв.

За ним с воплями последовал Шурка. И только Аардварк, как ни в чём не бывало, сидел в термитнике. Жорес всё это время стоял с закрытыми глазами и трясся от страха.

Первым от термитов избавился Лера.

– Не дрейфь, старик, – хлопнул он жирафа по крупу, – это же мираж[116]!

От хлопка Жорес едва со своих длинных ног не свалился. Но, услышав про мираж, открыл глаза и успокоился. Из термитника высунулся пятачок трубкозуба.

– Что это было? – спросил он, принюхиваясь.

– Видение, – успокоил Шурка. – Не бойтесь.

– А я и не боюсь, – заявил с вызовом длинноносый поросёнок. – Я, между прочим, довожусь роднёй самому слону.

– Тогда зачем прячетесь? Вылезайте, не то вас термиты закусают.

– Ещё чего! – донеслось из глубины термитника. – Да у меня такая толстая кожа, что я в муравейнике спать могу.

– Оставьте его – улыбнулся Жорес. – Трубкозуб не любитель дневных прогулок. Днём обычно отсыпается в норе, а ночью охотится на термитов и муравьёв. А теперь, когда его напугали, и вовсе на свет не выйдет.

– Эй, дружище! – склонил он голову к термитнику.

– Что надо? – отозвался Аардварк, облизываясь и причмокивая.

– Моё стадо тут случайно не проходило?

– Проходило, – хрюкнул в ответ трубкозуб. – Только давненько. На Жирафоград пошло.

– Что я говорил! – обрадованно глянул на друзей Жорес.

Под тремя крышами

Оставив трубкозубого Аардварка пировать в термитнике, путешественники отправились дальше на северо-запад, туда, где кончалась саванна и начинался тропический лес. Шли невероятно долго. Во всяком случае, так показалось Шурке с Лерой. Наконец травяные заросли измельчали, и стали попадаться деревья. Их становилось всё больше и больше. Росли они всё чаще и чаще, пока не превратились в настоящие джунгли. Жара и духота в них стояли такие, что мальчишкам стало казаться, будто они попали в теплицу. Деревья же росли так близко друг от друга, а их кроны так переплелись между собой, что получился один сплошной лиственный покров. Под ним было сумрачно, словно вечер наступил. Сколько ни задирали друзья головы, но так и не увидели ни одного солнечного лучика.

– Что же вы хотели? – заметил Жорес. – Над нами целых три лиственных крыши.

– Как три? – не понял Лера.

– А вот, – показал жираф на ближайший толстенный ствол дерева. – Такие великаны вырастают до семидесяти метров.

– Семьдесят метров высотой! – присвистнул Шурка. – Да это же больше двадцатиэтажного дома!

– Вот, – кивнул, довольный произведённым впечатлением, Жорес. – А следующая лиственная крыша висит метрах в сорока над нашими головами. А ещё ниже находятся кроны деревьев третьего – самого нижнего яруса.

– Вы здесь поосторожней, – посоветовал он. – Смотрите под ноги и поверх голов – вокруг полно всяких ядовитых неразумных существ.

– Каких существ?

– Ну, например, муха цеце. Укусит – и заболеете сонной болезнью[117]. А с веток может свисать какая-нибудь древесная змейка или даже удав.

После такого предостережения друзья старались не отставать от Жореса и смотрели на всё с опаской. Обстановка была мрачной. Повсюду высились громадные деревья, стволы которых обвивали гибкие тела многочисленных лиан. То тут, то там прямо на деревьях росли папоротники, орхидеи и лишайники. Многочисленные деревья, кусты, лианы, папоротники и прочая мелочь порой теснились так густо, что жирафу с мальчишками приходилось не идти, а прямо-таки продираться сквозь них. Землю повсюду вспучивали большие и маленькие корни, очень похожие на больших и маленьких змей.

На одном невысоком кустике, который едва доходил ему до пояса, Лера увидел среди мясистых светло-зелёных листьев плоды, напоминающие маслины, только крупней. Не долго думая, он сорвал одну маслину и сунул в рот.

– Стой! – увидев это, закричал Жорес.

Лера так и застыл с открытым ртом.

– Немедленно выплюнь! – потребовал жираф.

– Несъедобная, да? – плюнул Лера.

– Ядовитая, и даже чрезвычайно.

Лера присмотрелся к ядовитому кустику – на нём цвели крупные бело-розовые цветы с красной бахромой.

– У моей бабушки что-то похожее на подоконнике растёт, правда, размером поменьше.

– Так и есть, – кивнул Жорес. – Это адениум тучный. Любители-цветоводы его в квартирах выращивают. Его ещё лилией Импала называют. Раньше африканцы вместо яда смазывали соком его плодов наконечники стрел и на животных охотились.

– Ничего себе! – отошёл подальше от кустика Лера.

Фрукт Джека, кайя и хлебное дерево