О массовых празднествах, эстраде, цирке - Анатолий Васильевич Луначарский

Да, во время шествия1 московских рабочих мимо наших друзей из III Интернационала, во время праздника Всевобуча, который был дан после этого, во время большого действа у колоннады Биржи в Петрограде, – чувствовалось уже приближение того момента, когда искусство, ничуть не понижаясь, а только выигрывая от этого, сделается выражением всенародных идей и чувств, идей и чувств революционных, коммунистических.

1920 г.

Нет праздника без музыки*

I

<…> Нам нужно, чтобы музыка функционировала как общественное явление: нам нужно руководство массами.

Больше всего соприкасается человек с музыкой, конечно, в торжественные моменты своей жизни: когда человек переживает большую радость или большое горе, тогда он причитает от горя и, раскачивается или прыгает от радости; когда же он считает деньги или обедает, он бывает довольно противен и неритмичен.

Яркие общественные моменты социальной жизни – это праздники. Праздник должен быть, по существу, в некоторой степени кульминационным пунктом общественной жизни и вместе с тем должен быть весь пронизан музыкой. Конечно, есть такие вещи, как опера или театр, где всегда праздник, но это – вещь искусственная. Я совсем не отрицаю этого, но это менее важно; это неважно, если после хорошего обеда можешь, когда есть лишний рубль в кармане, пойти и купить себе праздник.

Нам нужен праздник общедоступный, общественный, который влечет к себе, ликующий праздник: в воспоминание событий, только что совершившихся, праздник, в котором вспоминают, или праздник, в котором народ сам себя смотрит, например, конкурсы, большие соревнования, народные праздники, в которых народ чествует дорогого ему вождя, – все эти праздники, иногда проникнутые печалью, иногда тревогой, – траурные дни, иногда, наоборот, бесконечно радостные и лучезарные, – все они требуют музыки.

Нет праздника без музыки. Сейчас мы пользуемся в этом отношении чем бог послал: мы берем подходящую старую музыку, случайные хоровые массы, оркестровые массы без всякого плана по существу.

Если спросить: чем наши праздники, иногда очень грандиозные, пользовались в смысле музыки? – Ничем!

Во время Французской революции специальные композиторы создавали специальную музыку для празднеств с первой до последней ноты; через учеников консерватории французский народ разучивал песни во всех кварталах Парижа для того, чтобы потом создать хоры по 60–70 тысяч человек. Праздник задумывался декоративно и музыкально, в некотором глубоком единстве.

Это было так, потому что Французская революция была буржуазная, и буржуазная интеллигенция, которая владела всеми знаниями, сразу отнеслась к этой революции с большой симпатией, в то время как наша интеллигенция революцию от себя оттолкнула. Она только постепенно начала понимать ее, и поэтому не по бездарности наших музыкантов, а по другой причине мы только сейчас начинаем думать о том, как создать свою революционную музыку.

Айседора Дункан спрашивала как-то: когда у вас будет праздник в смысле движения масс, в смысле хореографических действий, объединяющий в смысле звуков, наполняющих весь город, – праздник, в котором народ чувствовал бы, что он живет, как народ, а не Иван и Павел, не мешок картофелин, которые друг друга толкают, – настоящий организованный праздник?

Праздник должен быть организован так, как великая армия, только менее принужденно, менее милитарно, с гибкими, живыми, разнообразными формами.

Вот тут музыкант выступает на первый план, тут он является настройщиком праздника, дирижером и учителем; это он может выполнить такую огромную задачу, если у него будет большой дисциплинированный коллектив. Такими могут быть готовые коллективы учащихся, которыми можно пользоваться непосредственно или как пользовались во время Французской революции, это могут быть щупальца, которые проникают до народного дна, чтобы инструктировать массы, чтобы массы сами себя увидели в великолепном преображении, как Христос на горе Фаворской «преобразился, и лицо его заблистало». Так и народ, преображаясь, является себе сам в своем божественном могуществе.

Это – задача, в которую ни один другой художник не может быть привлечен так, как музыкант.

Нужно вызвать повсеместно к жизни музыкальные коллективы. Народ русский и народы, населяющие Союз, музыкальны, имеют большие традиции, имеют музыкальные способности, чудное творчество. Но все это пока абсолютный хаос.

Выступает огромная задача – создать такой рост культуры, чтобы по первому зову могли тысячи явиться и создать единство. А для этого нужны постоянная работа, постоянное тренирование; для этого нужна работа музыкантов в большей мере, чем думается; ее много, она есть, но ее недостаточно.

1924 г.

II

<…> Никогда, ни у каких музыкантов мира не было такого вдохновляющего источника, как эта борьба света с тьмой. Надо развертывать творчество по всем линиям – по линии развития массового творчества, создания легкого музыкального материала, который насытил бы нашу действительность и сделал бы ее высоко музыкальной, вплоть до труда, который тоже может идти под песню и музыку. И над этим должны возвышаться музыкальные создания, в которых синтезируются, в форме симфоний, ораторий и опер, наша работа и дух нашего времени. Может быть, индивидуальные творцы с этой задачей и не справятся, и ближайшее будущее покажет нам образцы творчества небольших коллективов, являющихся выразителями идей огромного трудового коллектива. Может быть, средства, которыми будут пользоваться при этом, возьмут из разного рода орудий художества для создания синтетических произведений для наших массовых празднеств. Не знаю, насколько плодотворна идея чисто музыкального празднества; но то, что праздник без музыки обойтись не может, – это несомненно. Но музыка – не только праздник: она должна сопровождать наш труд, постоянно звучать и окружать нас атмосферой бодрости, радости жизни, готовности к испытаниям, уверенности в победе. Она должна гореть, как огонь, как факел, и насытить наши героические будни.

1929 г.

Новые пути оперы и балета*

I

<…> Я отнюдь не поддаюсь натиску: «Пошлите к черту вашу большую шарманку; она все время напевает старые мотивы и стоит дорого». Я противник того, чтобы закрывать Большой театр, потому что за ним огромное будущее. Действительно, если представить себе, что можно с этими гигантскими средствами сделать для сценических праздников, в которых сосредоточены были бы символические формы в духе, скажем, художественной аллегории основного переживания того или другого момента нашей великой истории, которое дается перед огромным залом, переполняющимся постоянно, изо дня в день волнами большого народа, то мы, конечно, сразу увидим, что это – основная форма истинно народного театра, по крайней мере у нас, где наша погода вряд ли даст нам возможность когда-либо хорошо развернуть амфитеатры греческого типа под открытым небом; [это] искусство, служащее знаменем,