Предатель. Ты недостоин нас (СИ) - Юлия Ильская

— Как идет твой бракоразводный процесс? — неожиданно спрашивает Егор, отвлекает меня и я рада сменить тему.

— Все хорошо, адвокат говорит у Славки нет ни единого шанса забрать Еву, нет оснований. Даже видеться с ней он будет под моим присмотром, если захочет конечно. Представляешь, мне даже не нужно ходить в суд, адвокат и его команда сами там присутствуют. Скоро все закончится, нас разведут и я свободна. — говорю я грустно.

— Ты как будто не рада? — замечает Егор.

— А чему тут радоваться? — горько усмехаюсь я, — разведенка с ребенком, без жилья, разве так я хотела?

— Вась, ты любишь его? — вроде равнодушно спрашивает Егор, но в голосе слышу напряжение.

Смотрю ему в глаза и вижу…страх? Он что боится что я могу вернуться к мужу?

— Нет, уже нет! — твердо отвечаю, — я была слепой и глухой и влюбилась в образ который сама же и придумала. Теперь я знаю что Слава далек от этого образа.

— Василиса, важно что ты поняла это сейчас… У тебя еще все впереди, я помогу — Егор заметно расслабляется и берет меня за руку, поглаживает большим пальцем ладонь.

Эта незатейливая ласка успокаивающе действует на меня, хочется положить голову ему на плечо и спрятаться от всего мира в надежных медвежьих объятиях. Но я помню чем заканчиваются наши обнимашки и не рискую, забираю руку.

Как насчет медитации? — весело спрашиваю, — расслабиться нам сейчас не помешает!

Глава 39

Егор…

— Ты любишь его?

Замер, дышать перестал.

Напрягся так, что скулы свело.

Кулаки сжал под столом.

Казнит или помилует?

Услышал твердое “нет”. Выдыхаю.

Радуюсь как пацан. Моя, только моя!

Смотрю как подрагивают сочные, алые губы. Так и хочется впиться в них и забрать всю ее боль, всю тревогу.

Если бы она только позволила.

Смотрит вопросительно.

— Что? — переспрашиваю. Справился с целым тайфуном эмоций от страха до облегчения за секунду.

— Медитацию делать будем?

— Да легко! — хоть с крыши прыгать, лишь бы она улыбалась. — всегда мечтал!

Смотрит удивленно, не верит.

— Сейчас только Еву уложу, — идет в комнату.

Любуюсь соблазнительной походкой мягкой, женственной, кошачьей. Как привязанный плетусь следом.

Еще не отпустило от ее невинной шутки. В штанах тесно, в мозгах пульсирует. Ведьма, любимая, но такая вредная ведьма! Приворожила, дразнит, манит, не подпускает!

Мы занимаемся Евой, вместе, как обычно, как настоящая семья. Воспринимаю Василису и Еву своими девочками, своей семьей. Хоть Вася пока и сопротивляется, не поддается мне, уверен я ей не безразличен, вот только она запуталась в своих чувствах, слишком много на нее навалилось. Но я терпеливый, я подожду, хотя с каждым днем мне дается это все труднее.

Василиса притягивает меня как магнит, я хочу постоянно быть рядом, хочу касаться ее, видеть ее, слышать ее смех, смотреть в изумрудные глаза. И чтобы Ева непременно была рядом.

Таю, как пластилин, от крошечных пальчиков и беззубой улыбки, уверен она уже узнает меня и выделяет. Радуется мне.

Знаю на собственном опыте, даже совсем маленькие дети способны на сильные эмоции.

Никогда такого не было со мной. Стал полностью зависим от этих девчонок. С Лерой все было по другому, там была животная страсть, секс. Любил ее по своему, а она очень любила секс, и как оказалось не только со мной.

Прекрасно понимаю Василису, сам прошел все стадии принятия подлости и предательства второй половины. Знаю, что время лечит и она снова сможет доверять, а я дождусь и никого не подпущу!

Приглушает свет в комнате, зажигает свечи. Усаживает меня на ковер. Такая сосредоточенная, что-то шепчет, колдует.

Роскошные волосы огненными всполохами мерцают при неровном свете свечей,

Сама как огонь, теплая, спокойная, согревающая. Но дай волю сожжет сдерживаемой страстью, опалит любовью так, что не исцелиться потом, не выжить без нее.

— Все готово — довольная, сверкает изумрудами глаз, гипнотизирует, — Ой, только где же Ганеша.

На столе, — говорю — остался, на кухне.

Всплескивает руками, торопится на кухню.

Грохот

— Мать твою!

— Мать твою…

Никогда бы не подумал, что моя Василиса умеет так выражаться, а с виду тихоня.

Бегу на кухню, боюсь увидеть ее на полу со сломанной ногой, рукой, пробитой головой. С облегчением вижу абсолютно целую Василису, стоит, смотрит на пол, хрупкие плечики поникли.

Медленно, как в замедленном кино, наклоняется, поднимает с пола Ганешу с отломаной рукой.

— Фу ты, я уж перепугался… — осекаюсь на полуслове.

Василиса поднимает на меня глаза, бездонные озера, полные слез. Губы дрожат, пытается что-то сказать но не может, молча показывает мне фигурку.

— Ну — ну — я привлекаю ее к себе и тут же целый водопад хлещет из ее глаз, вмиг промочив мою футболку.

— Ну перестань, я тебе нового куплю — утешаю как могу, понимаю, что важно это для нее.

— Другого так-о-о-о-о-го н-е-е-е-е-ту — глухо завывает мне в грудь.

Надо же, предательство мужа, скандалы с матерью стойко перенесла, а тут ревет из-за какого-то Ганеши. Сладкая моя!

Глажу по волосам, усаживаю на стул и подаю стакан воды.

— Так, поплакала и хватит! — строго по врачебному говорю, — о дочери подумай! Не дай Бог молоко пропадет! Она же важнее Ганеши!

Послушно кивает, пьет воду, старается успокоиться. Я разминаю ей напряженные мышцы плеч и постепенно ее отпускает. Шмыгает еще, хлюпает, но уже взяла себя в руки.

— Прости, ты мне подарил, а я корова неуклюжая — извиняется еле слышно.

— Ничего страшного не произошло, слышишь? — я смотрю ей в глаза — это пустяк. Разбился и на счастье!

— Это не пустяк! — снова начинает шмыгать.

— Хорошо, не пустяк! Но и не конец света, нельзя тебе так расстраиваться, ради Евы!

Василиса вытирает слезы и тяжко вздыхает.

— Ты прав, не буду. Жаль конечно, но ничего не поделаешь.

— Какой хрупкий, однако — удивляюсь я, рассматривая фигурку, — я думал он металлический.

— Да, но он куется вручную из сплавов нескольких металлов, поэтому падения ему противопоказаны…были.

Понимаю, что проводить медитацию для меня у нее настроение отпало иду в комнату и тушу свечи.

— Давай просто чай попьем, — предлагаю — там у тебя есть с травками какими-то. Давай, что нибудь успокаивающее.

— Давай, — грустно соглашается и начинает готовить чай, я сажусь за стол, задумчиво рассматриваю неудачного поломанного Ганешу.

Склеить его навряд ли получится. А другого такого нет. Мысли уже начали крутиться в голове решая сложную задачу.

Мы пьем ароматный травяной чай, молча. Думаем каждый о своём. Мне хорошо рядом с Василисой молчать, уютно так с ней. Она уже успокоилась,