Конец света на «бис» - Владимир Контровский

Вскоре после полудня они набрели на ручей, петлявший среди зарослей конокарпуса и невысоких деревьев хукаро. Это было очень кстати – солнце припекало всерьёз, и обоим хотелось пить. Напившись и ополоснув лицо, Сергей заметил маленькие седые хлопья пепла, прилипшие к его тужурке. «Это не есть хорошо, – подумал он. – Может статься, что мы с Машенькой несём на своей одежде заразу, которая медленно нас убивает. Дезактивация – это обязательное мероприятие при боевых действиях с применением атомного оружия». Сергей объяснил милисиане, что им надо вымыться с головы до ног и ополоснуть верхнюю одежду, потому как иначе будет муй маль, радиасион и вообще муэрте.

Маризете была девушкой понятливой: положив на траву свой автомат, она скрылась в кустах за изгибом ручья, явно не желая раздеваться на глазах у мужчины, который ей не муж и даже не жених (один поцелуй – это ещё ничего не значит). Сергей проводил её взглядом, разделся до трусов и полёз в ручей, в бодряще-прохладную воду, доходившую ему до колен. Вымывшись, он ополоснул тельник, тужурку и брюки и аккуратно развесил свой гардероб по ветвям – солнце грело вовсю, и где-то через часок одежда должна была подсохнуть.

Речка и водопад на Кубе

Завершив процесс дезактивации, Шеховцов присел на траву (о том, что ядовитые змеи на Кубе не водятся, он уже знал) и стал ждать свою телохранительницу. А потом он вдруг зримо представил, как она без признаков одежды стоит в ручье и омывает прозрачной водой грудь, живот, бёдра и ноги. Ему стало жарко; он поспешил плеснуть в лицо пригоршню воды и натянул на голову ещё влажную пилотку.

Хрустнула ветка. Лейтенант обернулся и увидел Маризете. Она стояла в нескольких шагах от него, полускрытая ветвями, стояла обнажённая, прикрывая одной рукой грудь, а другой лоно. И поза её была стыдливо-зовущей – она смотрела на него так, как тысячи лет назад смотрели на выбранного ими мужчину женщины древних племён, не знавших атомных бомб и воевавших копьями и стрелами.

Сергей вскочил. Метры, разделявшие его и Маризете, он прошёл как во сне, а потом поднял её на руки и опустился вместе с ней на мягкую траву, росшую по берегам ручья…

Они продолжили свой путь через два часа. Они были опьянены друг другом, но надо было идти, потому что война, и потому что очень скоро она могла придти и сюда, в их мир покоя и счастья.

Через час Шеховцов и Маризете добрались до маленького посёлка. Взрослых мужчин в посёлке не было, а пространные объяснения пожилой сеньоры, которую они встретили, можно было свести к четырём словам «Все ушли на фронт». Молодым людям хотелось есть, и они очень обрадовались варёным бобам и кукурузе, которые им предложила та же матрона. Пока они ели, она смотрела на них по-матерински, а когда Маризете протянула ей деньги (у лейтенанта не было ни одной местной копейки), отвела руку девушки.

– No, – сказала она решительно и добавила: – Seguir su camino adelante, los hijos.[50]

Мудрая старая женщина, много жившая и много видевшая, сразу поняла, что этой кубинской девушке и этому русскому военному моряку разлучаться нельзя…

Ближе к вечеру Шеховцов и Маризете выбрались на дорогу, где их вскоре подобрала военная автомашина, шедшая в Гавану. Солдаты смотрели на странную пару с подозрением – слухи о диверсантах, выброшенных с парашютами в разных районах острова, были далеко не беспочвенными, – но, к счастью, среди «барбудос» оказался советский военный советник (в гражданской одежде и без знаков различия). Он внимательно выслушал Шеховцова (о ядерном ударе по Мариэлю было уже известно), потом поговорил с Маризете (испанским он владел куда лучше Сергея), успокоил солдат и сказал, покачав головой:

– Повезло вам, ребята. Видно, правду говорят, что бог хранит влюблённых, пьяных и дураков. Сейчас поедем в расположение кубинского полка береговой обороны, где я… где я числюсь, а завтра решим, что и как с вами делать. Ночь скоро, а утро вечера мудренее.

Командир кубинского полка Сергея встретил радушно, зато в Маризете вцепился как клещ: что, да как, да почему ты бросила свою часть. Шеховцову пришлось вмешаться: за свою «Машеньку», как он мысленно называл милисиану, лейтенант готов был драться с кем угодно. Конфликт вроде бы сошёл на нет, но кубинец настаивал, чтобы Маризете завтра же отправилась в ближайшее подразделение милисианос.

И тогда смуглянка, гордо вскинув голову, выдала пламенную тираду, смысл которой сводился к тому, что она готова драться с врагами свободной Кубы в любом месте – там, куда её пошлют, – но как верная жена она должна сражаться рядом со своим мужем (с этими словами она сжала руку Сергея) и делить с ними не только постель, но и опасности войны.

– Ella es tu esposa?[51] – спросил ошарашенный кубинец у Шеховцова.

– Si, – ответил лейтенант, не моргнув глазом. – Eso verdad.[52]

Результат был неожиданным – «молодожёнам» отвели закуток в казарме, скрытый от посторонних глаз. И они, несмотря на усталость трудного дня, вместившего в себя так много, не могли оторваться друг от друга и заснули только под утро. И плевать им было на атомную войну, уже вовсю полыхавшую на планете.

Их утренний сон был недолгим. Его взорвал сигнал тревоги – перед Гаваной появился американский флот, готовившийся высадить десант.

Вторжение на Кубу американское командование начало готовить ещё летом 1962. В операции должны были быть задействованы объединенные командования вооруженных сил США в зоне Атлантического океана и в зоне Южной и Центральной Америки (Южное командование). Вариант предполагался классический, не раз опробованный в ходе войны на Тихом океане. Палубная и базовая авиация (всего около четырёхсот машин) наносила удар по острову (для этого было заготовлено 144.000 обычных бомб и 4.000 напалмовых), затем, после пятидневной огневой обработки районов высадки силами авиации ВМС и ВМФ (для поддержки десанта на авиабазах Флориды сосредотачивалось до семисот боевых самолётов), а также кораблей флота, в бой должны были ринуться бравые морские пехотинцы. Общие силы армии вторжения состояли из пяти дивизий стратегического резерва континентальной части США и двух дивизий морской пехоты (одна из них перебрасывалась с Тихого океана).

В первом эшелоне предполагалось задействовать четыре армейские дивизии и одну дивизию морской пехоты (первая волна десанта – семнадцать тысяч солдат и офицеров). Ввод войск в сражение планировался по частям, по мере того, как флот и авиация подавят противодесантную оборону на участках высадки, но главной целью вторжения была Гавана.

У берегов Кубы было тесно от кораблей US Navy. Давили волны громады новейшего атомного авианосца «Энтерпрайз» и ветеранов «Шангри-Ла» и «Хэнкок», сопровождаемые атомным крейсером «Лонг Бич», крейсерами УРО «Литтл Рок» и «Спрингфилд» и десятком новейших эсминцев типа «Адамс» и «Кунц»; акулами сновали в прозрачной воде подводные лодки; шевелили орудийными стволами крейсера артиллерийской поддержки «Вустер» и «Роанок». На полётных палубах ударных авианосцев дрожали от нетерпения «виджиленты» и «скайхоки», грузились в утробы самолётов парашютисты, и морские пехотинцы занимали места на борту десантных судов – учения по подготовке вторжения на Кубу шли полным ходом.

Однако во второй половине октября ситуация резко изменилось – известие о наличии на Кубе советских ракет средней дальности стало для американского командования громом среди ясного неба. И как выяснилось, на острове имелись не только русские РСД – красные умудрились перебросить на Кубу целую армию, численность которой оценивалась разведкой США в двадцать тысяч человек.

Советские войска на Кубе, 1962 год

Костяком группы советских войск на Кубе – ГСВК – была 43-я ракетная дивизия в составе двух полков ракет Р-14 (шестнадцать пусковых установок) и трёх полков ракет Р-12 (двадцать четыре ПУ). Шестьдесят РСД общей мощностью в сто мегатонн, перекрывающих по дальности почти всю территорию США, – есть от чего занервничать. И ракеты эти имели солидное прикрытие: четыре мотострелковых полка (каждый из которых по своему составу фактически являлся мотострелковой бригадой, а три полка были ещё усилены дивизионом из четырёх установок тактических ракет «Луна») и два отдельных танковых батальона, зенитно-ракетную дивизию ПВО (двенадцать пусковых установок, сто сорок четыре ракеты С-75), зенитную артиллерийскую дивизию (100-мм орудия КС-19 и автоматические 57-мм зенитки С-60), истребительный авиаполк (сорок «МиГ-21»). Кроме того, на острове находились сорок два фронтовых бомбардировщика «Ил-28» (шесть из них были носителями атомного оружия) и вертолётный полк (тридцать три «Ми-4»). Оборону побережья обеспечивали отдельный подвижной полк противокорабельных ракет «Сопка» (восемь установок, тридцать две ракеты) и бригада из двенадцати ракетных катеров 183Р «Комар», каждый из которых был вооружён двумя противокорабельными ракетами П-15 «Термит».[53] И были ещё два полка ФКР-1[54] – шестнадцать установок и восемьдесят ракет, для которых имелись атомные боеголовки (о чём американская разведка даже не догадывалась).