Мой опасный маршал - Татьяна Гончарова

«Я же сказал, что объясню все после приема», — пришлось немного отвлечь свой хвост, чтобы передать Рании это сообщение.

Наши лица уже попали в объектив. Нельзя было говорить открыто. И хвостом много тоже не передашь, как бы мне не хотелось. Нужна спокойная располагающая обстановка. Наедине. Решил свои планы обозначить вполне конкретно. Готовился.

«У меня на этот вечер были другие планы», — ожесточенно отсигналил ее хвост.

Бросила в мою сторону молниеносный убийственный взгляд, потом снова повернулась к дрону с нейтральной улыбкой на губах. Почувствовал, как напряглось ее тело, силясь освободиться.

В голову ударила холодная ярость. Снова этот ублюдочный Аревс встал перед глазами. Как он на ее хвост пялился!

Решение созрело мгновенно. Мой хвост рефлекторно сжался, впиваясь шипами в упругую кожу под платьем.

Ну, нет! Никуда от меня не денешься. Я свое не отпускаю.

Никакого тебе крейсера, Пушинка. Хотел тебя спрятать, но с таким настроем никуда не отпущу хвостом вертеть.

Оставлю рядом. Ты моя. Совсем.

Она демонстративно повернула голову и легко улыбнулась кому-то из соседней ложи. Метнул туда взгляд, выискивая, кому.

Зал окрасился багровым от захлестнувшей ярости самца. Ведь ещё утром была вся моя. И сейчас. Моя. Я понимал, что она делает. Виртуозно провоцировала мои самцовые инстинкты.

Я углядел, наконец, кому она улыбнулась. От ответного жеста хвоста Аревса воздух вокруг словно вскипел, задрожал перед глазами мутным маревом…

А я всегда думал, что не ведусь на женские уловки.

Был уверен, что эти штучки не действовали на мой холодный и тренированный разум. Похоже, вляпался я по-полной.

Пустила в ход все эти игры самочки, Пушинка? Ну хорошо. Сейчас поиграем. По-взрослому…

Глава 29. Публичность

Моя самка была в раздвоенных чувствах. С одной стороны, жутко бесила эта самоуверенная резкость и быстрота, с которой маршал спеленал меня. А с другой, проснулся странный азарт. На нас смотрят. Но не видят того, что скрыто за высокими перилами ложи. И хвосты скрыты. Такая пикантная деталь заводила мою хулиганку почище самого ядреного рихтовского коктейля.

Но все равно Грил бесил. Хотелось зацепить его посильнее. Чтоб не думал, что я так просто сдамся, чтоб почувствовал то же, что и я. Хоть немного его уколоть, раз уж мой хвост потерял боеспособность, под натиском более опытного противника.

Будь мы не на публике, я бы еще рискнула продемонстрировать Крейтону несколько убойных приемов. Не только он владел своим телом. Я вполне трезво оценивала свои силы. Шансы у меня были. Крошечные, учитывая подготовку, опыт и массу маршала, но были.

А так приходилось стоять бок о бок с ним, улыбаться в объектив камеры и терпеть его обжигающие ладони и наглый хвост на своем теле.

Расскажет все после приема… Да, я и так все уже поняла! Не зря эта Гройна тут ошивалась и отчет он ей поручил какой-то готовить. На мое место ее планирует! А меня — подальше, как надоевшую игрушку! Получил, что хотел, гад!

Не получалось успокоится. Эмоции просто били через край. Снова похожая ситуация. Снова, чувствую что меня выбросили. Маршал хоть крейсером откупился. Но все равно моя ярость не утихала.

А еще это платье, обстановка, Гройна, поведение самого Крейтона — все вместе раздражало невыносимо. Зачем он заставил меня через все это пройти?

В бою проще. Вот — ты, а вот — твой противник. Никаких сложных завуалированных намеков или интриг. Ставишь задачу и выполняешь ее.

Увидев в соседней ложе недавнего магната, моя самка встрепенулась и обозначила легкую заинтересованность. Назло Грилу. И хвостом я ему в сердцах бросила, что планирую вечер с другим. И в мыслях этого не было. Просто нужно было найти выход своему раздражению и злости, чтобы не начать крушить что-то вокруг или не затеять настоящий поединок с маршалом. Я могла. Чувствовала, что приближается моя точка кипения.

Магнат заметил. Ответный жест его хвоста был на грани приличий, но не перешел их. Вполне себе такой жирный намек. Я не впечатлилась. Моя самка внутри только фыркнула. А вот Крейтону хватило.

Низкое, едва слышное рычание у моего уха, запустило волну возбуждающей вибрации по всему телу. Его стремительный хвост крепко и жестко обвил мой коротыш, показывая что игры закончились. Одна его фраза, переданная жестами, и у меня обдает всепоглощающим жаром.

“Мало было ночью? Тогда продолжим”

Неужели он…? Он не посмеет… здесь…

Но у Крейтона похоже полностью выбило все предохранители и отказали тормоза.

Чудовищная доза каудала уже течет по моим венам, воспламеняя все внутри. А развратный маршальский хвост меняет позицию, скользя по моему бедру. Мы все еще под прицелом камеры. Краем глаза я вижу на боковом экране крупно свое лицо с приклеенной улыбкой на губах. Я даже дернутся не могу. Вот сволочь!

Стиснула свои бедра максимально, но Крейтон хитрее и опытнее. Его хвост метил не туда. Точне не сразу туда. Сначала наглый острый кончик нашел парочку крайне действенных точек в основании моего хвоста. Влез под тонкую ткань, поднялся выше. Нащупал гребень…

Ох, сто торпед тебе в борт, Крейтон!

Платье кстати было с хитрым эффектом. Казалось, что спина полностью обнажена, но это было не так. Я тоже сначала так подумала. Очень тонкая ткань. Почти как паутинка. Она закрывала этот вырез и мой гребень от посторонних. Полностью скрывала. Рихты не стеснялись своей анатомии, но многих, как ни странно, она смущала. Поэтому хорошим тоном было хотя бы гребень немного маскировать. Это все я узнала из присланной мне памятки перед самим приемом. Она была в коробке с платьем. Это и еще куча дурацких правил поведения на таких официальных мероприятиях.

Гребанный этикет! И этот дресс-код гадский!

Думала хотя бы сегодня похожу с голой спинкой. Свободная… Это тоже был один из раздражающих факторов этого вечера. Не такой сильный, как поведение маршала, но тоже добавлял свою долю в копилку моей злости.

Но показывать ее было нельзя. Нас снимали и шла прямая трансляция. Мои пальцы с силой впились в перила передо мной из-за новой маршальской провокации.

“Что же ты творишь, Крейтон?” — хотелось мне простонать. Запрещенный же прием!

Мой гребень чуть не вспорол ткань от умелой ласки в самых своих чувствительных местах. Хотелось взвыть от нахлынувшей мощной волны удовольствия, но я сжала зубы и