Бойцовский клуб (перевод Д.Савочкина) - Чак Паланик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Четырнадцать долларов.
«Это, — спрашиваю я, — это твоя мама?» «Да». Ты плакал, шморгал, плакал. Ты глотал. «Да».
У тебя был пропуск в библиотеку. У тебя была карточка из проката видеокассет. Карточка социального страхования. Четырнадцать долларов наличными. Я хотел взять ещё проездной на автобус, но механик сказал брать только водительские права. Членский билет студенческого профсоюза.
Ты чему-то учился.
В этом месте ты начал плакать ещё сильнее, и я ещё сильнее надавил стволом пистолета тебе в щёку, так что ты опять начал отходить назад, пока я не сказал: «не двигайся, или ты умрёшь прямо сейчас. Так что ты изучал?» «Где?» «В колледже, — сказал я. — У тебя билет студенческого профсоюза».
Ой, ты не знаешь, дёрг, кхе-кхе, проглотил, шморгнул, биологию.
«Слушай, сейчас ты умрёшь, Рэй-монд К. К. К. Хессель, сегодня ночью. Ты можешь умереть через секунду или через час, тебе решать. Так что соври мне. Скажи мне первую ерунду, пришедшую тебе в башку. Выдумай что-нибудь. У меня здесь не дерьмо. У меня здесь пистолет».
В итоге ты меня слушал, забыв про маленькую трагедию у себя в голове.
Заполни анкету. Кем Рэймонд Хессель хочет стать, когда вырастет?
Пойти домой, ты сказал, что хочешь просто пойти домой, пожалуйста.
«Без вопросов, — сказал я. — Но на что ты собираешься потратить свою жизнь после этого? Если бы ты мог сделать всё, что захочешь?» Выдумай что-нибудь.
Ты не знал.
«Тогда ты умрёшь прямо сейчас», — сказал я. Я сказал: «отвернись в сторону».
Смерть наступает через десять, через девять, через восемь.
«Вет», — сказал ты. Ты хочешь быть ветом, ветеринаром.
Это значит животные. Тебе надо было для этого учиться.
Тебе надо было для этого слишком долго учиться, сказал ты.
Ты можешь учиться и пахать так тяжело, как будет нужно, Рэймонд Хессель, или ты можешь умереть. Тебе выбирать. Я засовываю твой бумажник в задний карман твоих джинсов. Так ты в самом деле хочешь быть врачом для животных. Я отнимаю покрытый солёной водой ствол от одной щеки и придавливаю его к другой. «Ты именно этим всегда хотел быть, доктор Рэймонд К. К. К. К. Хессель, ветеринаром?» «Да».
«Не пиздишь?»
«Нет». Нет, в смысле, да, не пиздишь. Да.
«Хорошо», — сказал я, и прижал влажный конец ствола к твоему подбородку, затем к кончику твоего носа, и везде, куда бы я ни надавил стволом, он оставляет блестящее влажное кольцо от твоих слёз.
«Так что, — сказал я, — возвращайся к учёбе. Если завтра утром ты проснёшься, ты найдёшь способ вернуться назад и продолжить учиться».
Я надавил влажным концом ствола на каждую щёку, затем на подбородок, а затем на твой лоб, и оставил там везде влажные колечки. «С тем же успехом ты уже мог бы быть мёртв», — сказал я.
«У меня твои права».
«Я знаю, кто ты. Я знаю, где ты живёшь. Я буду хранить твои права, и я буду проверять тебя, господин Рэймонд К. Хессель. Через три месяца, затем через шесть месяцев, затем через год, и если ты не продолжишь обучение, чтобы стать ветеринаром, ты умрёшь».
Ты ничего не сказал.
«Проваливай отсюда, и живи своей маленькой жизнью, но помни, я наблюдаю за тобой, Рэймонд К. Хессель, и я скорее убью тебя, чем буду смотреть, как ты работаешь на дерьмовой работе, зарабатывая деньги, которых хватает только на то, чтобы покупать сыр и смотреть телевизор».
«Сейчас я уйду, так что не оборачивайся».
Это то, чего хотел от меня Тайлер.
Слова Тайлера вылетали из моих уст.
Я — рот Тайлера.
Я — руки Тайлера.
Каждый в Проекте «Вывих» — это часть Тайлера Дардена, и vice versa.
Рэймонд К. К. Хессель, твой ужин сегодня будет вкуснее, чем любая еда, которую ты когда-либо ел, и завтра будет самый прекрасный день во всей твоей жизни.
21
Ты просыпаешься в Скай Харбор Интернэшнл.
Переведи часы на два часа назад.
Шатл отвозит меня в Феникс, в центр города, и в каждом баре, в который я захожу, сидят ребята со швами где-нибудь возле глаза, где хороший удар распорол мясо прямо об острый край кости. Там ребята с ломаными носами, и эти ребята за стойкой видят меня с этой долбаной дырой в щеке и мы как одна счастливая семья.
Тайлера не было дома какое-то время. Я делаю свою скромную работу. Я путешествую из аэропорта в аэропорт в поисках машин, в которых погибли люди. Магия путешествия. Малюсенькая жизнь. Малюсенькое мыло. Малюсенькие сиденья в самолётах.
Везде, где я езжу, я спрашиваю про Тайлера.
На случай, если я его найду, водительские права двенадцати человеческих жертв лежат у меня в кармане.
В каждом баре, в который я захожу, в каждом ёбаном баре, я вижу побитых ребят. В каждом баре они начинают вокруг меня суетиться и хотят угостить меня пивом. Как будто я заранее знаю, в каких барах открывается бойцовский клуб.
Я спрашиваю, не видели ли они парня по имени Тайлер Дарден.
Глупо спрашивать у них, знают ли они о бойцовском клубе.
Первое правило — ты не говоришь о бойцовском клубе.
Но видели ли они Тайлера Дардена?
Они говорят, что слышат это имя в первые, сэр.
Но может быть вы найдёте его в Чикаго, сэр.
Это наверное из-за дыры у меня в щеке все называют меня «сэр».
И они мне подмигивают.
Ты просыпаешься в О'Хара и едешь на Шатле в Чикаго.
Ты переводишь свои часы на час вперёд.
Ты можешь проснуться в другом месте.
Ты можешь проснуться в другом времени.
Почему ты не можешь проснуться другим человеком?
В каждом баре, в который ты заходишь, избитые ребята хотят угостить тебя пивом.
И нет, сэр, они никогда не встречались с Тайлером Дарденом.
И они мне подмигивают.
Они слышат это имя впервые. Сэр.
Я спрашиваю о бойцовском клубе. Открывается ли сегодня ночью где-нибудь по близости бойцовский клуб?
Нет, сэр.
Второе правило бойцовского клуба — ты не говоришь о бойцовском клубе.
Избитые ребята в баре жмут тебе руку.
Впервые слышу о нём. Сэр. Но возможно вы найдёте бойцовский клуб, который вы ищете, в Сиэтле, сэр.
Ты просыпаешься на Мэйс Филд и звонишь Марле, чтобы узнать, что происходит на Пейпер Стрит. Марла говорит, что все космические обезьянки сейчас бреются наголо. Электробритва раскалилась и теперь весь дом пахнет палёным волосом. Космические обезьянки с помощью щёлока выжигают свои отпечатки пальцев.
Ты просыпаешься в СииТэк.
Переводишь часы на два часа назад.
Шатл отвозит тебя в Сиэтл, в центр города, и в первом же баре, в который ты заходишь, бармен одет в шейные скобы, которые держат его голову настолько отклонённой, что он должен смотреть вниз, под сияющий расквашенный баклажан своего носа, чтобы улыбнуться тебе.
Бар пуст, и бармен говорит:
— Добро пожаловать назад, сэр.
Я никогда не был в этом баре раньше, никогда-никогда.
Я спрашиваю, знакомо ли ему имя Тайлера Дардена.
Бармен скалит зубы, со своим подбородком, торчащим над вершиной белых шейных скоб, и спрашивает: — Это проверка?
Да, говорю я, это проверка. Видел ли он когда-нибудь Тайлера Дардена?
— Вы были здесь на прошлой неделе, господин Дарден, — говорит он. — Вы не помните?
Тайлер был здесь.
— Вы были здесь, сэр.
«Я никогда не был здесь до сегодняшнего вечера».
— Ну, если вы так говорите, сэр, — говорит бармен, — но в четверг ночью вы заходили, чтобы спросить, когда полиция собирается нас прикрыть.
В прошлый четверг ночью я не спал всю ночь со своей бессонницей, думая, бодрствую я или сплю. Я проснулся поздно в пятницу утром, весь разбитый и с ощущением, что мои глаза никогда не закрывались.
— Да, сэр, — говорит бармен, — в четверг ночью вы стояли в точности там, где вы сейчас, вы спрашивали меня про полицейские облавы, и вы спрашивали, сколько ребят нам надо перевести из бойцовского клуба в среду вечером.
Бармен поворачивает плечи и заскобленую шею, чтобы осмотреть пустой бар, и говорит: — Здесь некому подслушивать, господин Дарден, сэр. Мы предупредили двадцать семь человек вчера ночью. Здесь всегда пусто на следующий день после бойцовского клуба.
В каждом баре, в который я заходил на этой неделе, все называли меня «сэр».
В каждом баре, в который я заходил, избитые ребята из бойцовского клуба становились похожи друг на друга. Откуда незнакомый человек может знать, кто я такой?
— У вас родимое пятно, господин Дарден, — говорит бармен, — на ноге. Похожее на тёмную красную Австралию и Новую Зеландию рядом с ней.
Об этом знала только Марла. Марла и мой отец. А вот Тайлер об этом не знал. Когда я иду на пляж, я сажусь, подкладывая эту ногу под себя.
Рак, которого у меня нет, теперь повсюду.
— Каждый в Проекте «Вывих» знает, господин Дарден. — Бармен поднимает руку и показывает мне тыльную сторону ладони, поцелуй, выжженный на тыльной стороне его ладони.
«Мой поцелуй?»
Поцелуй Тайлера.
— Каждый знает о родимом пятне, — говорит бармен. — Это часть легенды. Ты превращаешься в ёбаную легенду, мужик.