РАЗВЕДЧИК «КЕНТ» - Сергей Полторак

Кент передал сообщение о состоявшейся с Зингерами беседе в Центр. Его решение Центром было сдобрено. Маргарет Барча, сама того не зная, подучила в ГРУ оперативный псевдоним «Блондинка».

С начала оккупации «канадец» Отто и «француз» Андре были вынуждены перейти на нелегальное положение. Это было связано с тем, что они как «добропорядочные граждане своих стран» подлежали военной мобилизации, поскольку были мужчинами призывного возраста, а позже – потому, что согласно паспортам, считались гражданам ми воюющих с Германией государств. «Крыша» советской военной резидентуры, принадлежавшая евреям – родственникам Андре, развалилась, словно карточный домик. Хозяева фирмы срочно бежали во Францию, передав руководство делами своему управляющему. Тот, после прихода в Брюссель германских войск, быстро сориентировался и стал сотрудничать с новыми властями.

Кент, зная хорошо к тому времени советскую агентуру в Бельгии, к своему изумлению понял, что почти все они – старинные друзья Отто: он завербовал их либо в Палестине, либо в других странах, но все они так или иначе имели отношение к сионистским кругам. Кент все больше убеждался в том, что Отто стремился помочь им материально, не особо ожидая в ответ конкретной работы на советскую резидентуру.

С началом германского вторжения в Бельгию ошибки ГРУ становились все более заметны: «крыша» мгновенно распалась, «канадцы», «французы» и прочие евреи оказались незащищенными от фашистского геноцида. Тот факт, что Бельгия из «тихой заводи» вдруг превратилась в плацдарм для нанесения Германией удара на Запад, а затем и на Восток, напрочь разрушал планы Главразведупра, считавшего Бельгию надежным гнездом для приема, обработки и передачи в Центр информации о войне, которая, по расчетам, должна была происходить где-то в стороне.

Такое положение дел было суровой реальностью. Осознание ее позволяет с удивлением отнестись к заявлению, изложенному Отто якобы в койне 1939 года в одной из шифровок, направленных в Центр. Леопольд Треппер (Отто) в своих мемуарах «Большая игра» писал: «Центр не только перестал засылать обещанных нам эмиссаров для работы в филиалах фирмы «Король каучука», но вдобавок, в нескольких телеграммах, каждое слово которых было тщательно взвешено, настойчиво просил меня вернуть в Москву Аламо и Кента, а Лео Гроссфогеля отправить в Соединенные Штаты.

Что же до меня, то меня пригласили... вернуться в Москву.

Мой ответ был ясен и четок: война между Германией и Советским Союзом неизбежна. Если Центр этого требует, то Аламо и Кент поедут в Москву Но не следует рассчитывать на то, что я и Лео Гроссфогель разрушим созданное нами...»[23].

Не стану ставить под сомнение сам факт подобной переписки, хотя трудно представить себе резидента, разговаривающего со своим руководством в подобном тоне. Но невольно возникает вопрос: «Что же такое драгоценное создали Отто и Андре, что не могли позволить «разрушить» никому – даже Центру? «Ответ только один: “крышу”», которая свалилась от первого дуновения ветра с германских границ.

17 мая 1940 года гитлеровские войска заняли Брюссель. Бельгия капитулировала. Полумиллионная армия страны перестала сражаться: большая часть военнослужащих была пленена, остальные рассредоточились по стране. Многие примкнули к движению Сопротивления.

Более 400 тысяч английских, канадских и французских воинов были прижаты противником к морю. Значительная часть англичан и канадцев, также часть французов сумели добраться до порта Дюнкерк в Северной Франции и через пролив Па-де-Кале переправились в Англию. Оккупационные войска, занявшие Бельгию и Северную Францию, возглавил фельдмаршал Фолькенгаузен.

«Крыша» советской военной разведки в Бельгии рухнула, бесследно похоронив, кстати говоря, под собой все средства, которые были вложены в нее Центром. Более того, советская военная резидентура в стране в этот момент существовала лишь формально.

Андре с помощью Кента в первые дни оккупации столицы отсиделся в квартире брата Маргарет Барча. Жена Андре, Жанна Пезан, вскоре сумела перебраться во Францию. За ней последовал и Андре.

Отто тоже готовился к тайному переходу границы: он собирался осесть в Париже.

Вскоре после оккупации Бельгии в советскую резидентуру поступило сообщение: в Брюссель с важными указаниями прибыл представитель Центра. Встреча с ним была назначена на конспиративной квартире, где уже находились Отто и Кент. Каково же было удивление собравшихся, когда представителем Центра оказался всем хорошо известный сотрудник советского торгпредства в Брюсселе Большаков.

Он сообщил о решении руководства ГРУ: Отто надлежало выехать во Францию и создать там новую резидентуру. Это решение полностью совпадало с желанием Отто, тем более, что вместе с ним в Париж направлялась его «дама сердца» – Джорджи де Винтер. Жену Отто и его детей предстояло отправить в Советский Союз, и это было поручено Кенту.

На встрече Большаков передал указание Центра: отныне резидентом советской военной разведки в Бельгии назначается Кент. Для двадцатишестилетнего разведчика это было полной неожиданностью. Он несколько растерялся, сказав, что не имеет для этой работы достаточного опыта, но приказы, как известно, не обсуждаются, а выполняются. Отто заявил о своей уверенности в том, что Кенту поставленная задача вполне по силам, чем немало удивил своего преемника.

В присутствии Отто Кент заявил Большакову, что бывшим резидентом допущен ряд серьезных промахов, исправить которые в новых условиях будет трудно. «Крыши» больше не существует, все члены резидентуры, кроме Кента и Аламо, имели паспорта, где отмечалось, что они евреи, что, стало быть, вынуждало их работать в подполье. Собственно говоря, Кенту и принимать-то было почти что нечего: все нужно было начинать сначала.

Из старых «кадров», с которыми Кента познакомил Андре, остался только Назарен Драйи – коммерсант, который в картотеке ГРУ проходил как Шоколадный директор.

Новый резидент вскоре понял простую истину: успеха в бизнесе и, стало быть, разведке можно было добиться лишь при условии сотрудничества с германскими властями.

Предстояло создать новую надежную «крышу» взамен той, которая была.

В коммерческих делах Кенту неоценимую помощь оказали де Буа, Тевене и особенно Маргарет Барча. Она познакомила его с чешским бизнесменом Урбаном, который в свою очередь был связан деловыми отношениями со своим дядей по фамилии Баранек – владельцем лучших в мире плантаций хмеля.

Маргарет познакомила Кента и с фрейлейн Аманн, сестрой жены Зингера-младшего. Оказывается, фрейлейн Аманн работала машинисткой в одной из интендантских служб, разместившихся в Брюсселе. Ее шеф – майор интендантской службы Бретшнейдер – состоял со своей сотрудницей в интимных отношениях. Вскоре случилось так, что Аманн от него забеременела, и Кент попросил одного своего знакомого – бельгийского гинеколога – сделать фрейлейн аборт в домашних условиях, на квартире у Маргарет. Операция прошла успешно. Майор считал себя должником расторопного «уругвайца».

Вернувшийся из-под ареста владелец «Селект скул» уже не скрывал своего отношения к спецслужбам, В порыве благодарности к Винсенте он познакомил его с бельгийским фашистом, занимавшим какой-то пост в немецкой комендатуре. В результате у Кента появился пропуск с красной печатью гестапо, позволявший беспрепятственно разъезжать в автомобиле в любое время суток, включая время действия «комендантского часа». Кент пользовался этим пропуском часто: нередко он даже перевозил в машине чемоданы с передатчиком PI приемником, понимая, что полицейские скорее всего не станут связываться с владельцем такого документа и машину обыскивать не рискнут.

Опытный бизнесмен де Буа подсказал Кенту идею организации акционерного общества. Идея развивалась успешно. Маргарет, обладая хорошей интуицией, часто подсказывала, кого следует пригласить в фирму в качестве акционера. Кое-кто становился акционером, попав под обаяние Кента. Например, один богатый швейцарец был просто сражен познаниями Винсенте в области истории Швейцарии. Это послужило своеобразным толчком к их деловому сотрудничеству.

Молодой резидент лучше узнал свою резидентуру в которую в том числе входили Михаил Махров (Карлос Аламо, Хемниц), Герман Избутский (Боб), Рейхман (Вассерман), Ф. Гофштаджерова (Мальвина).

Через Боба удалось установить связь с Исидором Шпрингером (Ромео), а через него – с Ритой Арну (Джульеттой).

На имя Риты Арну на улице Атребатов, дом 101, была снята конспиративная вилла.

По заданию Центра была установлена связь с опытным радистом Иоганном Венцелем (Германом), который смог подготовить в качестве радиста Хемница.

Ромео рекомендовал Кенту молодую девушку, которой Кент дал псевдоним Вера. Это была бельгийская патриотка, выдававшая себя за сторонницу фашистских идей. Она добывала очень ценную информацию. Их встречи проходили в «домах свиданий». Придя в комнату, они первым делом пачкали помадой подушку, смачивали водой полотенце, комкали простынь и одеяло, создавая панораму бурных любовных баталий, и лишь потом Вера; докладывала о выполнении задания и получала новые поручения.