Базар житейской суеты. Часть 1 - Уильям Теккерей

Ребекка начинаетъ пріобретать друзей

И теперь, сдѣлавшись, по волѣ судьбы, дѣйствующимъ членомъ этой достолюбезной фамиліи, миссъ Ребекка Шарпъ поставила для себя непремѣннымъ долгомъ угождать, какъ она говорила, своимъ почтеннымъ благодѣтелямъ, и пріобрѣсть ихъ благосклонность во что бы то ни стало. Такое намѣреніе, всякой согласится, дѣлаетъ честь благодарному сердцу безпріютной сироты, и если въ ея расчеты входили, быть можетъ, нѣкоторыя эгоистическія соображенія, кто рѣшится обвинять въ нихъ благоразумную дѣвицу, обязанную изворачиваться собственными средствами на базарѣ житейской суеты!

— Я одна въ этомъ мірѣ, говорила безпріютная сиротка. Перспектива моей будущности основывается исключительно на моихъ собственныхъ трудахъ. Что тутъ станешь дѣлать? Эта краснощокая Амелія, просто, глупая дѣвчонка въ сравненіи со мной, а между тѣмъ почтенные родители обеспечили ея судьбу еще въ ту пору, когда она качалась въ колыбели. У бѣдной Ребекки ничего нѣтъ… ничего, кромѣ умной головы. Очень хорошо. Посмотримъ, нельзя ли чего сдѣлать съ этой умной головой, нельзя ли со временемъ доказать этой миссъ Амеліи, что Ребекка въ двадцать разъ достойнѣе ея. Стоитъ объ этомъ подумать, да подумать. Что и толковать; я не имѣю никакого отвращенія къ Амеліи; зачѣмъ бы я стала ненавидѣть это доброе, беззащитное созданіе? Но тотъ день будетъ для меня велкимъ праздникомъ, когда свѣтъ, уважая мои таланты, отдастъ мнѣ рѣшительное преимущество передъ этой смазливой дѣвчонкой. Не робѣй, Ребекка! сиди у моря и жди погоды!

Такъ мечтала наша ромагтическая героиня о своей будущей судьбѣ. Къ этому должны мы прибавить, что во всѣхъ ея воздушныхъ замкахъ первымъ и главнѣйшимъ жителемъ былъ ея будущій супругъ. Что тутъ удивительного? Мы знаемъ изъ достовѣрныхъ источниковъ, что молодыя дѣвушки всего чаще думаютъ о своихъ идеальныхъ женихахъ, и они же составляютъ предметъ постоянной заботливости для ихъ матерей. Ужь такъ устроена женская натура.

— Я сама должна быть для себя и матерью и отцомъ, говорила Ребекка, думая въ то же время съ болѣзненнымъ замираніемъ сердца о своей первой неудачѣ въ столкновеніи съ негоднымъ Джозефомъ Седли. Можетъ быть, оно и къ лучшену, что этотъ дуракъ отсталъ отъ меня.

Рѣшившись окончательно устроить свое положеніе на «Королевиной усадьбѣ«, она расчитала, что ей необходимо заискивать благосклонность всякой живой души, съ которою столкнетъ ее судьба.

Но миледи Кроли, какъ женщина слабая, безхарактерная и не имѣвшая почти гикакого значенія въ своемъ собственномъ домѣ, не могла входить въ стратегическія соображенія миссъ Шарпъ, тѣмъ болѣе, что супруга баронета вовсе неспособна была оцѣнить ея таланты. Ребекка оставила ее въ покоѣ. Изрѣдка говорила она своимъ ученицамъ, съ видомъ соболѣзнованія, о ихъ «бѣдной мама», и хотя она обращалась къ ней всегда не иначе, какъ со всѣми признаками холодной почтительности, но не на нее обращены были главнѣйшія усилія ея изобрѣтательного ума.

Ея педагогическая метода въ отношеніи къ малюткамъ Кроли, полюбившимъ отъ всей души свою добрую гувернантку, отличалась необыкновенной простотоій. Миссъ Ребекка думала, что нѣтъ никакой надобности засаривать молодой мозгъ слишкомъ темными и отвлечонными понятіями, почерпнутыми изъ разныхъ наукъ, а всего лучше оставить малютокъ на произволъ ихъ собственной любознательности, такъ, чтобы онѣ воспитывали себя сами, безъ посторонняго руководства. По ея мнѣнію, изъ всѣхъ педагогическихъ системъ самая лучшая та, когда дитя само хлопочетъ о развітіи своего ума и сердца. Старшая дочка страстно любила книги; такъ-какъ старая библіотека на «Королевиной усадьбѣ«представляла довольно значительную коллекцію произведеній изящной словесности прошлого столѣтія, на французскомъ и англійскомъ языкахъ, и такъ-какъ ни одинъ мужчина во всемъ замкѣ не прикасался къ дубовымъ полкамъ книжныхъ шкафовъ, поступившихъ теперь въ полное распоряженіе гувернантки, то Ребекка нашла средство пріятнымъ образомъ, играя и шутя, сообщить миссъ Розѣ Кроли множество весьма интересныхъ познаній.

Такимъ образомъ, она и миссъ Роза читали вдвоемъ восхитительныя творенія французскихъ и англійскихъ писателей, между которыми особенно имъ нравились произведенія учонаго доктора Смоллета, остроумного мистера Фильдинга (преимуществеимо его Джозефъ Андрусъ), очаровательного и, вмѣстѣ, фантастического monsieur Кребильона Младшого, которому столько удивлялся безсмертный англіскій поэтъ Грэй. Творенія фернейскаго философа тоже поглощали напряженное вниманіе обѣихъ дѣвицъ.

Однажды, молодой Биттъ Кроли вошолъ въ классную залу и, увидѣвъ ихъ за книгами, спросилъ:

— Что вы дѣлаете, миссъ гувернантка?

— Читаемъ Смоллета, отвѣчала Ребекка невиннымъ тономъ,

— А! это очень хорошо, сказалъ мистеръ Пмттъ Кроли, совершенно успокоенный на счетъ выбора назидательныхъ сочиненій. Докторъ Смоллетъ въ свое время былъ учонѣйшій человѣкъ въ мірѣ. Его исторія немного скучновата, но совсѣмъ не такъ опасна для развитія юной головы, какъ англійская исторія мистера Юма. Вѣдь вы читаете исторію Смоллета?

— Да, мистеръ Кроли.

И Ребекка сказала правду, хотя при этомъ не считала нужнымъ прибавить, что то была исторія «О похожденіяхъ мистера Гомфри Клинкера».

Въ другой разъ, мистеръ Кроли засталъ свою сестру за чтеніемъ французскихъ трагедій, и это показалось ему довольно соблазнительнымъ для юной дѣвицы; но такъ-какъ гувернантка объяснила, что это собственно дѣлается для пріобрѣтенія легкости въ разговорномъ языкѣ, то это успокоило его совершеннѣйшимъ образомъ однажды навсегда. Какъ дипломатъ и свѣтскій человѣкъ, мистеръ Кроли чрезвычашю гордился своимъ практическимъ знаніемъ французского языка, и съ сердечнымъ удовольствіемъ выслушивалъ комплименты гувернантки, удостовѣрявшей его, что онъ объясняется на этомъ діалектѣ, какъ самъ monsieur de Massillon.

Миссъ Фіалка ни въ чемъ не походила на свою сестру, и ея наклонности обличали въ ней характеръ юркій, шумный, вовсе не женскій. Она въ совершенствѣ знала заповѣдныя мѣста, гдѣ курицы клали свой яйца, и даже умѣла мастерски карабкаться на верхушки деревьевъ, чтобы разорять гнѣзда грачей. Главнѣйшимъ ея удовольствіемъ было объѣзжать молодыхь жеребчиковъ и скакать по обширнымъ полямъ въ амазонскомъ платьѣ. Миссъ Фіалка была фавориткой своего отца и всѣхъ конюховъ на «Королевиной усадьбѣ«. Она была любимицой, и вмѣстѣ ужасомъ кухарки, потому-что весьма часто похищала у нея жареныхъ цыплятъ и банки съ вареньемъ. Между ею и старшей сестрою происходили въ домѣ постоянныя баталіи. Миссъ Ребекка знала наизустъ всѣ эти дѣтскія проказы, но ни раза не говорила о нахъ леди Кроли, изъ опасенія, что бы та не сказала обо всемъ отцу, или что еще хуже, мистеру Питту Кроли; она обѣщала молчать, если миссъ Фіалка будетъ доброю дѣвушкой и полюбитъ свою гувернагтку.

Къ мистеру Питту Кроли миссъ Ребекка Шарпъ оказывала всегда самае глубокое почтеніе, и слова этого джентльмена, повидимому, имѣли для нея силу непреложного закона. Нерѣдко совѣтовалась ога съ нимъ относительно темныхъ мѣстъ, которыхъ не могла понять во французскихъ книгахъ, хотя мать ея была природная Француженка, и она въ совершенствѣ знала свой материнскій языкъ. Кромѣ этихъ общихъ наставленій, мистеръ Кроли, руководимый добротою сердца, выбиралъ для своей гувернантки книги нравственного содержанія, и весьма часто обращался къ ней въ своей изустно бесѣдѣ. Она благоговѣла передъ его назидательной рѣчью, которую однажды произнесъ онъ въ обществѣ методистовъ, и съ восторгомъ читала его политическій памфлетъ. Разъ вечеромъ, передъ отправленіемъ на сонъ грядущій, когда мистеръ Кроли разсуждалъ съ особеннымъ одушевленіемъ о гнусности порока, миссъ Ребекка Шарпъ растрогалась до слезъ, и изъ дѣвственной груди ея невольно вырвалось восторженное восклицаніе:

— О, благодарю васъ, сэръ, благодарю, благодарю!!

При этомъ глаза ея устремились къ небу, и глубокій вздохъ окончательно запечатлѣлъ искрепность ея поэтического восторга. Мистеръ Кроли, упоенный своимъ неожиданнымъ успѣхомъ, не видѣлъ земли подъ своими ногами.

— Что ни говори, а кровь что-нибудь да значитъ, разсуждалъ самъ съ собою мистеръ Питтъ Кроли. Удивительно, какъ миссъ Шарпъ электризуется моимъ назидательнымъ словомъ! Для всѣхъ этихъ олуховъ я какой-то бездушный говорунъ, и они просто зѣваютъ при самыхъ краснорѣчивыхъ мѣстахъ. Для нихъ я долженъ обдѣлывать каждую фразу, обтачивать свой слогъ на самый простой ладъ; но эта удивительная дѣвушка, можно сказать, ловитъ на-лету мои мысли. Не мудрено: ея мать была изъ породы Монморанси.

Въ самомъ дѣлѣ, теперь миссъ Шарпъ происходила, кажется, отъ этой фамиліи съ матерней стороны. само-собою разумѣется, никто не зналъ на «Королевиной усадьбѣ«, что родительница ея была актрисой, и теперь это обстоятельство, болѣе чѣмъ когда-либо, содержалось въ глубокой тайнѣ. Дѣло извѣстное, что въ концѣ прошлого столѣтія многія древнія и благородныя фамиліи разорились въ конецъ отъ этого проклятого переворота, и матушка Ребекки подверглась общей участи несчастныхъ эмигрантовъ. Что станете дѣлать? Такова судьба. Миссъ Шарпъ, еще за нѣсколько мѣсяцовъ до прибытія на «Королевину усадьбу», выучяла насчетъ своей фамиліи множество преинтересныхъ анекдотовъ, которые теперь расказфвались, кому слѣдуетъ, съ истиннымъ одушевленіемъ и нерѣдко со слезами на глазахъ. Значительную часть этихъ анекдотовъ мистеръ Кроли случайно отыскалъ въ Энциклопедическомъ Словарѣ, хранившемся въ старой библіотекѣ, и это обстоятельство окончательно утвердило его въ высокомъ мнѣніи о предкахъ миссъ Ребекки.