Клеопатра: Жизнь. Больше чем биография - Стейси Шифф

В итоге материнство прекрасно вписалось в список дел двадцатидвухлетней Клеопатры. И что могло бы обезопасить ее будущее, как не ребенок от Юлия Цезаря? Были, конечно, и некоторые неудобства: начать с того, что каждый из родителей состоял в браке с кем-то другим. (Говоря технически, Клеопатра и овдовела, и снова вышла замуж на протяжении одной беременности.) Кроме того, с точки зрения египтян, Цезаря нельзя было считать идеальным отцом царскому отпрыску по двум причинам: в нем не текла ни кровь Птолемеев, ни вообще хоть какая-нибудь царственная кровь. А с точки зрения римлян, его отцовство вообще не стоило афишировать: с ним, скажем мягко, просто произошел конфуз. Клеопатра же считала, что никакая дипломатия не решит возникающие проблемы так, как это красноречивое свидетельство их союза. Раньше царица была слишком озабочена собственным выживанием, чтобы задумываться о потомстве, но теперь, когда оно появилось, она точно избежит судьбы Александра Македонского, не оставившего после себя наследника. Блистательная династия Птолемеев будет продолжаться. К тому же родился мальчик. Египтяне не возражали против женщины-фараона, но, как показала ужасная брачная история Береники IV, женщине все же нужен был рядом мужчина-соправитель, пусть хотя бы и как в па-де-де Баланчина – не столько в качестве поддержки, сколько в качестве украшения. С восседавшим на ее коленях Цезарионом – Цезарёнком, как прозвали Птолемея XV Цезаря александрийцы – Клеопатра без проблем управляла государством. И даже еще не начав лепетать, маленький царевич сделал ловкий ход: он превратил своего незадачливого дядюшку в абсолютное ничто. Просто однажды Птолемей XIV оказался перед фактом: его старшая сестра полностью прибрала к рукам власть в государстве.

А главное, Клеопатра здорово угадывала со временем: были ли у нее в этом вопросе советники, или ей так фантастически везло, но детей она всегда рожала в самое благоприятное для этого время. Появление на свет Цезариона пришлось на летний разлив Нила [7], который психологически, символически и финансово знаменовал собой начало благодатного сезона. Ежедневные треволнения сменялись радостным возбуждением по мере того, как река мутнела и зеленела, а потом неуклонно разбухала, заливая плодородные прибрежные земли с юга на север. Корзины полнились виноградом, фигами и дынями. Текли медовые реки. Клеопатра участвовала в ежегодном праздновании дня Исиды, крайне важной даты в египетском календаре. Здесь верили, что именно слезы всесильной богини приводили к разливу Нила. Подданные присылали в этот день своей царице (обязательные) подарки – практика, отражавшая нешуточную конкуренцию между царедворцами. К дворцовой гавани то и дело причаливали лодки с фруктами и цветами из всех уголков Египта [8]. Появление на свет малыша вновь заставило египтян увидеть в Клеопатре Исиду, хотя за это в большей мере отвечали самые блестящие ее предки по женской линии, вот уже двести пятьдесят лет отождествлявшие себя с богиней, которая в век всеобщей тоски по прекрасному была величайшим из божеств [9].

Ее наделяли почти неограниченными умениями: Исида изобрела алфавит (и египетский, и греческий), отделила землю от неба, задала путь солнцу и луне. Решительно, но мягко оторвала порядок от хаоса. Она была нежной утешительницей, но также и повелительницей войны, грома, моря. Исцеляла больных и поднимала из мертвых. Следила за любовными делами, придумала брак и планирование беременности, внушала детям любовь к родителям, радовалась семейному быту. Миловала, спасала, наказывала. Она – истинная мать-земля, которая, как большинство матерей, еще и немножко хитрая, всемогущая, невидимая глазу волшебница.

Исиду почитали абсолютно все подданные Клеопатры, потому что она обеспечивала комфортное сосуществование двух культур. В стране, где у многих имелось два имени – египетское и греческое, – она сплачивала нации и была иконой. В ней слились Деметра, Афина, Гера и Афродита. Ей строили храмы по всей Александрии, ее терракотовые статуэтки держали в домах. Властная женщина с ярко выраженной чувственностью, за границей она была далеко не так популярна. Однако ее колдовская сила взволновала воинственный римский мир, куда александрийские купцы привнесли культ богини. Сам Цезарь в свое время запретил ее жрицам ступать на римскую землю. Уже в 80 году до н. э. храм Исиды стоял в Риме на Капитолийском холме. Его разрушали и строили заново, и история регулярно повторялась на протяжении всей жизни Клеопатры. Такова была народная любовь к богине, что, когда в 50 году до н. э. вышел приказ разобрать ее храмы, никто из нанятых на работу мужчин не поднял топор. Консулу пришлось скинуть с себя тогу и самому нанести первые удары [10].

Сейчас уже сложно сказать, что произошло раньше: Исида пробудила в женщинах Египта стремление к превосходству или царицы династии Птолемеев наделили ее всесилием [11]. Ясно одно: Исида фактически ввела в стране равноправие полов. В некоторых источниках она дарует женщинам силу, равную мужской. В любом случае богиня отлично подходила Клеопатре. В ознаменование рождения Цезариона молодая мать приказала отчеканить монеты, на которых он изображался в образе Гора, маленького сына Исиды. (Картинка была удобно двуязычной: с той же легкостью с нее считывались и Афродита с Эросом.) Будущие события только укрепят сходство Клеопатры с Исидой, роль, которую она примерит на себя с гораздо большим размахом и серьезностью, чем кто-либо из Птолемеев до нее. На церемониях она облачается в сверкающую, ниспадающую до пола складками накидку с бахромой, туго затянутую вокруг бедер и левого плеча и завязанную на груди. Под накидкой – облегающий греческий хитон. По плечам рассыпаны вьющиеся волосы. На голове – диадема или, когда требует религия, традиционная корона из перьев и солнечного диска между коровьими рогами [12]. Через сорок семь лет изменчивая Исида уступит место совсем другой матери-одиночке, к которой перейдут по наследству многие ее атрибуты.

Материнство не только упрочило власть Клеопатры – в те дни царица Египта больше была матерью всего сущего, чем роковой женщиной, – но и укрепило ее связи с местными жрецами, которым она даровала серьезные привилегии. Здесь Клеопатра следовала по стопам отца. Даже отсиживаясь за границей, Авлет продолжал вкладываться в строительство храмов и поддерживал отношения со служителями культа [13]. Они играли ключевую роль в «работе с населением», а также были глубоко вовлечены в государственные дела. Храмы находились в гуще религиозной и коммерческой жизни, греческая бюрократия давно уже срослась с египетским духовенством. Главный казначей мог одновременно заведовать кормлением священных животных. Жрец, отвечающий за доходы храмов, в особых случаях мог выступать торговцем тростником. Те, кто имел вес в храме Мемфиса, не меньше значили и в бизнесе, к